Генри Вуд - Замок Ист-Линн

— Вот! Вы помните, что я говорил, Джойс? — заметил он. — Я не верил, что Эфи сбежала с Ричардом.

— То же самое я сказала Эфи, сэр, и она ответила, что у Вас больше здравого смысла, чем у всех обитателей Вест-Линна, вместе взятых.

М-р Карлайл рассмеялся.

— Она была просто вне себя, когда я рассказала ей, что думают о ней люди, — продолжала Джойс. — Она едва не потеряла голову, как это бывало с ней раньше.

— Она образумилась, Джойс?

— Я думаю, да, сэр, — насколько это вообще возможно для нее. Прежде, чем поступить к леди Маунт-Северн, она служила у пожилой леди, которой читала Библию и вместе с которой денно и нощно молилась.

— Эфи молилась! — улыбка тронула губы м-ра Карлайла. — Надеюсь, это были искренние молитвы.

— Я подумала, сэр, что, поскольку она, кажется, взялась за ум, и, к тому же, служит у леди Маунт-Северн, Вы, возможно, позволите ей сегодня переночевать здесь. Это было бы лучше для нее, чем отправиться в гостиницу, что она собирается сделать.

— Ну, разумеется, — ответил м-р Карлайл. — Пусть остается.

Когда Джойс вернулась в детскую, Эфи и Уилсон уже болтали без умолку, буквально наперегонки, словно стараясь выяснить, чей же язычок способен быстрее поворачиваться во рту. К несчастью для Эфи, ее последняя фраза достигла ушей Джойс:

— Это так же верно, как то, что ты сейчас сидишь здесь, Уилсон. Она буквально замучила меня своей религией. Я всегда выбирала самые короткие псалмы, а когда она спрашивала, почему, я отвечала, будто делаю это для того, чтобы запомнить их. Есть один псалм, состоящий всего из двух стихов. Так я выбирала его настолько часто, насколько мне хватало смелости. А затем еще надо было бухнуться на колени и воздеть руки к небу! Как мне хотелось, чтобы моя хозяйка отправилась ко всем чертям вместе со своими молитвами!

Джойс застонала от злости, и ей вспомнились слова, только что сказанные мистером Карлайлом относительно искренности молитв ее сестры.

Вечером, после того, как м-р Карлайл пообедал, он вызвал к себе Эфи.

— Итак, Эфи! Ты жива и вернулась в Вест-Линн. Присаживайся.

— По мне, сэр, так пусть бы он вообще провалился в тартарары, этот Вест-Линн, — бойко ответила Эфи. — Кучка злобных сплетников, если они могли сказать, что я сбежала с Ричардом Хэйром.

— Тебе вообще не нужно было исчезать, Эфи.

— Ну, это мое дело, сэр, и я предпочла уехать. Я не могла оставаться в коттедже после того, что произошло.

— В этом деле есть какая-то тайна, Эфи, — заметил м-р Карлайл, — загадка, до сути которой я не могу добраться. Возможно, ты могла бы мне помочь.

— Какая тайна, сэр? — спросила Эфи.

М-р Карлайл наклонился вперед, положив руки на стол, за которым, на другом его конце, сидела Эфи.

— Кто совершил это убийство? — серьезно и даже несколько повелительно спросил он.

Эфи изумленно смотрела на него несколько мгновений, прежде чем ответить. Она была явно удивлена этим вопросом.

— Кто совершил убийство, сэр? — наконец выговорила она. — Ричард Хэйр. Это всем известно.

— Ты видела, как это случилось?

— Нет, — ответила Эфи. — Если бы я видела это, я умерла бы от ужаса. Ричард поссорился с моим отцом и в ярости застрелил его из ружья.

— Ты, так же, как и все остальные, полагаешь, что все произошло именно так. Я же не думаю, что твоего отца убил Ричард Хэйр.

— Это был не Ричард Хэйр? — после короткой паузы воскликнула Эфи. — Кто же это сделал, сэр? Я?

— Не говори ерунды, Эфи.

— Я знаю, что он сделал это, — продолжала Эфи. — Действительно, я не видела, как это случилось, но тем не менее, я знаю это. Я просто знаю это, сэр.

— Ты не можешь знать этого, Эфи.

— Но я знаю, сэр. Я бы не настаивала на этом, если бы не знала. Если бы Ричард Хэйр был здесь и клялся до посинения, что это был не он, я бы все равно смогла заставить его признаться во всем.

— Каким образом?

— Об этом я предпочла бы не рассказывать, сэр. Но Вы можете верить мне, ибо я говорю чистую правду.

— В тот вечер, Эфи, там был еще один из твоих знакомых. Лейтенант Торн.

Эфи залилась густым румянцем, который свидетельствовал о явном смущении. М-р Карлайл говорил повелительно, и она поняла, что с ним шутки плохи.

— Да, сэр. Молодой человек, который приезжал верхом, чтобы повидаться со мной. Он тут совершенно ни при чем.

— Откуда он приезжал?

— Он остановился с друзьями в Свейнсоне. Это было полное ничтожество, сэр.

— Его имя? — спросил м-р Карлайл.

— Торн, — ответила Эфи.

— Я имею в виду настоящее, а не вымышленное имя.

— О нет! — ответила Эфи. — Это было его настоящее имя.

М-р Карлайл сделал паузу и посмотрел на нее.

— Эфи, у меня есть основания предполагать, что Торн — вымышленное имя. Так вот: мне хотелось бы знать его настоящее имя, и ты весьма обяжешь меня, если сообщишь его. Итак?

— Я не знаю никакого другого имени, сэр, и я уверена, что его звали именно так, — продолжала упорствовать Эфи. — Тогда он был лейтенантом Торном, а позднее — капитаном Торном.

— Вы встречались с ним после этого?

— Изредка.

— Где он теперь?

— Теперь! О Господи, я теперь ничего не знаю о нем, — сказала Эфи. — Я уже давно не видела его и ничего не слышала о нем. Кажется, что-то такое говорили о том, будто он со своим полком отправился в Индию.

— В каком полку он служит?

— Вот этого я не знаю, — сказала Эфи. — Разве не все полки одинаковы, сэр? Ведь они же все являются частью единой армии, не так ли, сэр?

— Эфи, я должен найти этого капитана Торна. Тебе известно что-либо о его семье?

Эфи покачала головой.

— Думаю, у него не было семьи. Он никогда не упоминал ни братьев, ни сестер.

— И ты по-прежнему настаиваешь, что его имя — Торн?

— Я настаиваю потому, что его звали именно так, и я в этом уверена.

— Эфи, сказать тебе, почему я хочу найти его? Я полагаю, что это он, а вовсе не Ричард Хэйр убил твоего отца.

Глаза Эфи раскрылись так же широко, как и ее ротик. Ее бросало то в жар, то в холод, и она, не выдержав, закричала:

— Это ложь! Простите меня, сэр, но, кто бы ни сказал Вам об этом, он солгал. Торн имеет к этому не большее отношение, чем я сама. Я готова поклясться в этом!

— Говорю тебе, Эфи: я считаю, что это сделал именно Торн. Тебя же там не было, и ты не можешь твердо знать, кто на самом деле совершил убийство.

— Нет, я могу и знаю, — сказала Эфи, истерически разрыдавшись. — Торн был со мной, когда это случилось, так что он не может быть убийцей. Это был Ричард Хэйр, негодяй! Сэр, разве я не говорила, что готова поклясться?

— Торн был с тобой?! В момент убийства? — переспросил м-р Карлайл.

— Да, именно так! — взвизгнула Эфи, почти вне себя от гнева. — Кто бы ни пытался свалить все на него, оправдав Ричарда Хэйра, этот человек — подлый, вероломный негодяй. Это был Ричард Хэйр и никто другой. Надеюсь, его еще повесят за это.

— Ты говоришь мне правду, Эфи? — серьезно спросил ее м-р Карлайл.

— Правду ли я говорю! — эхом отозвалась Эфи, всплеснув руками. — Могу ли я лгать, когда дело касается смерти моего отца? Если бы это сделал Торн, разве я стала бы защищать его или сваливать все на Ричарда Хэйра? Нет и нет!

М-р Карлайл почувствовал себя сбитым с толку. Не было никаких сомнений в том, что Эфи говорила искренне. Он заговорил снова, когда Эфи уже поднялась, чтобы уйти.

— В этот вечер в лесу был Локсли как, впрочем, и Отуэй Бетел. Может быть, преступник — кто-нибудь из них?

— Нет, сэр, — твердо ответила Эфи. — Преступление совершил Ричард Хэйр, и я повторю это даже на смертном одре, потому что знаю точно, хотя предпочту не говорить, откуда. Я еще успею сделать это, когда его поймают.

С этими словами она вышла из комнаты, оставив в ней озадаченного м-ра Карлайла. Должен ли он поверить Эфи или же по-прежнему исходить из того, что когда-то поведал Ричард Хэйр?

Однажды холодным январским вечером м-р Карлайл и его сестра сидели в одной из уютных гостиных Ист-Линна. Контраст между обстановкой в помещении и тем, что творилось снаружи, был просто разительным. Яркий огонь, красивый ковер, на котором играли его отблески, чрезвычайное удобство мебели и комнаты в целом: все это, освещенное ярким светом люстры, было воплощением домашнего уюта, хотя, возможно, и не заслуживало названия «роскошь». В это время снаружи густо валили снежные хлопья размером с монету в одну крону и почти столь же тяжелые; снег шел так плотно, что уже в одном ярде ничего не было видно. М-р Карлайл приехал домой на повозке, запряженной пони, и его так засыпало снегом за время этой короткой поездки, что Люси, увидевшая, как он входит в холл, закричала, весело рассмеявшись, что ее папа превратился в снеговика. Теперь был уже поздний вечер, дети улеглись спать, гувернантка была у себя — мисс Карлайл нечасто приглашала ее по вечерам — и в доме было очень тихо. М-р Карлайл углубился в чтение ежемесячного журнала, в то время как мисс Карлайл, сидя по другую сторону камина, ворчала, жаловалась, сопела и кашляла. Мисс Карлайл была одной из тех чрезвычайно волевых дам, которые никогда не снизойдут до того, чтобы заболеть. Конечно, если бы у нее случилась скарлатина или паралич, ей пришлось бы капитулировать, однако мелкие хвори, такие, как головная боль, грипп, больное горло, присущие обычным людям, обходили ее стороной. Нетрудно представить охватившее мисс Карлайл раздражение, когда у нее заложило нос, что-то заболело в груди, а голос почти исчез; короче говоря, она в первый раз простудилась, подобно простым смертным!

— А все этот эль! — простонала она.

— Эль? — эхом отозвался м-р Карлайл, отрываясь от журнала.

— Да, эль, — резко ответила она. — Боже мой, Арчибальд; не надо смотреть на меня так, будто я сказала, что всему виною была луна.

— Но как ты могла простудиться от эля? Разве что выпив изрядное количество после того, как пропотела?

Мисс Карлайл воздела руки с сочувственным презрением к его невежеству.

— Ты до конца своих дней останешься ребенком, лишенным здравого смысла, Арчибальд. Когда это я выпивала изрядное количество эля? Скажи на милость, разве в двух последних бочонках постоянно не подтекали краны?

— И что же? — сказал он.

— Итак, я-то знала, что дело прежде всего в том, что они плохо пригнаны, так как слуги ничего не могут сделать, как следует. Именно поэтому, когда Питер подошел ко мне сегодня после завтрака и сказал, что лучше начать новый бочонок, поскольку прежний вчера закончился, я сказала ему: «Очень хорошо, я займусь этим сама». Вот я и спустилась из этих теплых комнат в подвал, в котором холодно, как в леднике, где и пробыла не менее двадцати минут.

— Неужели так долго нужно возиться, чтобы вставить кран?

— Нет, это делается гораздо быстрее, когда все в порядке, но если приходится беспокоиться из-за кранов, отвергая один за другим… — раздраженно ответила мисс Карлайл. — К тому же, там был такой беспорядок! Я вызвала кухарку прямо туда и устроила ей хорошую взбучку. Если окорока переворачивали три дня, как она говорит, я готова съесть их сырыми! Вот так я и простудилась, должно быть.

М-р Карлайл воздержался от замечаний: если бы он сказал, что в ее вмешательстве не было ни малейшей нужды, что Питер прекрасно справляется со своими обязанностями, она бы набросилась на него с упреками. Он снова погрузился в чтение журнала, в то время как мисс Карлайл продолжала ерзать и ворчать; она то придвигала кресло к камину, то отодвигала его, яростно встряхивала руками и ногами: короче говоря, повторяла все ужимки дамы средних лет, которой овладело внезапное беспокойство.

— Который час? — воскликнула она спустя некоторое время.

М-р Карлайл взглянул на часы.

— Ровно девять, Корнелия.

— Тогда мне, пожалуй, пора ложиться. Выпью чашку отвара из арроурута[18] или овсянки или какое иное пойло подобного рода, когда лягу в постель. Подумать только: никогда в жизни я не нуждалась в этой дряни.

— Так и сделай, — сказал м-р Карлайл. — Возможно, тебе станет легче.

— Я знаю одно верное средство против простуды: сложить крест-накрест нижнюю фланелевую юбку или же любой большой кусок фланели, который попадется под руку, и повязать поверх ночного чепца. Испробую его.

— Именно так и я поступил бы на твоем месте, — сказал м-р Карлайл, подавляя готовый вырваться непочтительный смешок.

Она посидела еще минут пять, после чего удалилась, пожелав ему спокойной ночи. Он возобновил чтение. Ему оставалось дочитать всего одну-две страницы до конца статьи; сделав это, он бросил журнал на стол, поднялся и потянулся, словно устав сидеть. Он разворошил поленья в камине, отчего огонь вспыхнул веселее, и задержался на коврике возле камина.