Генри Вуд - Замок Ист-Линн

— Так вот почему он всех избегал и нигде не бывал? — перебила ее леди Изабель. О, как хорошо она помнила! Он говорил ей, что им движет страх перед кредиторами, хотя и проговорился однажды, что никто из них не живет поблизости.

— У него были куда более серьезные мотивы для страха, — ответила миссис Карлайл. — Кстати, когда Торн еще гостил у Гербертов, мы получили известие о том, что Ричард собирается еще раз посетить Вест-Линн. Я сообщила об этом м-ру Карлайлу; мне приходилось видеться с ним чаще, чем когда-либо ранее, чтобы посоветоваться: мама была страшно встревожена, а м-р Карлайл также горел желанием восстановить доброе имя Ричарда, так как мисс Карлайл и папа — родственники, следовательно, можно сказать, что вся эта история отчасти бросала тень и на Карлайлов.

Воспоминания нахлынули на леди Изабель, а с ними — горькое раскаяние. Ей припомнилось, что она в своей ревности нашла совсем иное объяснение этим встречам. Как она могла допустить эту роковую ошибку?!

— Когда появился Ричард, мы устроили так, что он пробрался в контору м-ра Карлайла, когда все клерки ушли, и, спрятавшись, имел возможность наблюдать за встречей м-ра Карлайла и Торна. Это было нетрудно устроить: м-р Карлайл вел какое-то дело для капитана и условился встретиться с ним в восемь часов. Это — незабываемая ночь для м-ра Карлайла, ночь исчезновения его жены.

Леди Изабель вздрогнула.

— Да-да. Ее и м-ра Карлайла пригласили на ужин, а м-р Карлайл вынужден был отказаться, так как в противном случае не смог бы помочь Ричарду. Он всегда настолько внимателен и добр: всегда думает о других людях, а не о своем собственном благе! Тревожная выдалась ночь! Папы не было дома. Мы ждали Ричарда дома с мамой; я старалась, как могла, поддержать ее в этом бесконечном и тревожном ожидании, ибо для Ричарда передвижение по Вест-Линну уже было связано с немалым риском, а после встречи, о которой я говорила ранее, он должен был заглянуть домой, чтобы свидеться с мамой, которая вот уже несколько лет не встречалась с сыном.

Барбара замолчала, о чем-то задумавшись. Мадам Вин не проронила ни слова. Она по-прежнему не понимала, какое отношение Фрэнсис Ливайсон имеет к этой истории о Ричарде Хэйре и капитане Торне.

— Я смотрела в окно и увидела, как они подходят к садовой калитке: было что-то между девятью и десятью часами. Первым делом они сообщили мне, что это был не тот капитан Торн, о котором говорил Ричард. Я была страшно разочарована, так как уже окончательно поверила, что это был именно он, а теперь нам нужно было все начинать сначала. М-р Карлайл, напротив, был рад этому, так как успел привязаться к капитану Торну. Одним словом, Ричард пошел к маме, а м-р Карлайл любезно согласился побыть со мной в саду на тот случай, если папа внезапно вернется домой: он был ожесточен против Ричарда и, конечно же, сразу же сдал бы его в полицию. М-р Карлайл в случае появления папы должен был задержать его в саду, пока я предупредила бы Ричарда и спрятала его в холле. Ричард задерживался, папа не приходил, и я потеряла счет времени этой чудесной лунной ночью.

Ее несчастная слушательница до боли стиснула руки. Обыденный тон миссис Карлайл, непроизвольное упоминание о ничего не значащих мелочах доказывали, что их прогулка была предпринята вовсе не для собственного удовольствия и не свидетельствовала о его неверности. Почему же она не поверила своему благородному мужу? Почему послушала подлеца, который показал ей, как они разгуливают в лунном свете? Зачем она дала волю слезам и гневным упрекам в экипаже, зачем так спешила быть отмщенной? Если бы леди Изабель не видела их вместе, она, возможно, не сделала бы этого опрометчивого шага.

— Наконец, появился Ричард, чтобы проститься с нами и исчезнуть, снова стать изгнанником. М-р Карлайл также ушел, а я осталась у калитки поджидать папу. Спустя некоторое время м-р Карлайл вернулся назад: он вспомнил, что забыл в доме какую-то рукопись. Вскоре после того, как он вторично простился с нами, вернулся возбужденный Ричард и заявил, что видел Торна — настоящего Торна, убийцу — идущим по Бин-Лейн. Я поверила ему, хотя не сразу, и мы пустились за м-ром Карлайлом. Ричард описал внешность Торна, его вечерний костюм, белые руки и бриллиантовый перстень: однако он наиболее подробно остановился на характерном движении, которым тот отбрасывал волосы назад. В этот момент у меня мелькнула мысль, что, должно быть, Торн — это капитан Ливайсон: описание очень точно подходило к нему. Много раз с тех пор я задавала себе вопрос: «Почему эта мысль не пришла в голову м-ру Карлайлу?»

Леди Изабель сидела с раскрытым ртом, словно не в состоянии понять, о чем идет речь, а когда до нее дошел страшный смысл этих слов, она воспротивилась этой мысли всем сердцем.

— Фрэнсис Ливайсон — убийца? О нет! Он, конечно, дурной человек, но не настолько.

— Погодите, — сказала миссис Карлайл. — Я не поделилась с ним своими сомнениями, а точнее — уверенностью: как могла я упомянуть при м-ре Карлайле имя человека, причинившего ему такое зло? Ричард по-прежнему оставался в изгнании, обвинение так и не было снято с него. Сегодня, когда я проезжала в коляске по Вест-Линну, Фрэнсис Ливайсон разглагольствовал перед людьми. И я снова увидела это движение: он своей белой рукой откинул волосы со лба. Я увидела тот же самый перстень, и моя уверенность только окрепла.

— Это невозможно, — прошептала леди Изабель.

— Погодите, говорю я Вам. Когда сегодня м-р Карлайл вернулся к обеду, я впервые рассказала ему все. Оказалось, это уже не новость. Сегодня, во время того же самого выступления, двое свидетелей опознали Фрэнсиса Ливайсона как того самого человека, который ухаживал за Эфи Хэллиджон — как Торна! Это ужасно!

Леди Изабель молча смотрела на миссис Карлайл, все еще не веря ей.

— Да, мне это кажется просто ужасным, — продолжала миссис Карлайл. — Он, этот негодяй, убил Хэллиджона, а пострадал от этого мой брат Ричард. В ту ночь он встретил этого негодяя, когда тот пробирался в Вест-Линн за почтовым дилижансом, который позже увез его вместе с беглянкой. Папа видел, как они уехали. Он в ту ночь засиделся с приятелями, поздно возвращался домой, и когда он подходил к калитке, мимо него пронесся дилижанс, запряженный четверкой лошадей. Если бы эта несчастная леди Изабель знала, с кем она мчится в дилижансе! Помимо всего прочего, он еще и убийца. Право же, смерть для нее была благом. Что бы она почувствовала, если бы все узнала?

Итак, что же она чувствовала, слыша все это? Убийца! А она… Как ни пыталась леди Изабель сохранить самообладание, она сделалась мертвенно-бледной, и низкий вопль ужаса и отчаяния сорвался с ее губ. Миссис Карлайл была потрясена. Почему ее рассказ произвел такое впечатление на мадам Вин? В ее душу снова закралось подозрение, что гувернантка знает о Фрэнсисе Ливайсоне больше, чем говорит.

— Мадам Вин, кто он Вам? — спросила Барбара, наклонившись к ней.

Мадам Вин ценой невероятных усилий вновь обрела внешнее спокойствие.

— Простите, Бога ради, — она вздрогнула. — По я слишком живо представила себе этот ужас.

— Так он Вам никто? Вы знаете его?

— Никто, даже меньше, чем никто. Что же до знакомства с ним — так я видела сэра Фрэнсиса вчера, когда его искупали в пруду. Что за человек! Меня бросает в дрожь от одной мысли о знакомстве с ним.

— Да уж, действительно, — сказала Барбара, успокоенная этими словами. — Надеюсь, Вы понимаете, мадам Вин, что это должно остаться между нами. Я считаю Вас членом нашей семьи.

Ответа не последовало. Мадам Вин была по-прежнему бледной, как смерть.

— Все это похоже на роман — продолжала миссис Карлайл. — Ему повезет, если в конце романа его не ждет виселица. Представляете, каково было бы ему, сэру Фрэнсису Ливайсону, быть повешенным за убийство?

— Барбара, милая!

Голос принадлежал м-ру Карлайлу, и она понеслась к нему на крыльях любви. Оказалось, что он еще не ушел, и теперь намеревался выпить кофе, прежде чем отправиться в Вест-Линн.

Она унеслась к своему горячо обожаемому супругу, оставив Изабель, когда-то так горячо любимую, наедине с ее одиночеством. Изабель опустилась в кресло и в отчаянии воздела руки; она думала, что потеряет сознание, она молила небо о смерти. Это и в самом деле было ужасно, как сказала Барбара. Для этого человека, с окровавленными руками и душой, она оставила Арчибальда Карлайла!

Право же: если вообще когда-либо возмездие настигало женщину, этой женщиной была леди Изабель.

Ветер стонал и метался над Ист-Линном, тоскливый, порывистый ветер, гнувший тополя, раскачивавший дубы и вязы, шелестевший листвой древних каштанов в парке. Погода изменилась: сгущающиеся тучи грозили пролиться дождем — по крайней мере, так казалось одинокому путнику, который в этот субботний вечер шел по пустынной дороге.

У нашего пешехода, путешествовавшего в одежде матроса, были длинные, курчавые черные волосы и такие же бакенбарды: право же, роскошные огромные бакенбарды, полностью закрывавшие шею над поднятым голубым воротником и даже часть лица. Костюм нашего героя составляли шляпа, надвинутая на глаза и тоже скрывавшая лицо, широкий грубый бушлат и такие же широченные брюки на ремне. С уверенностью, выдававшей хорошее знание окрестностей, он перешел на Бин-Лейн, уже упоминавшуюся в нашем повествовании, а с нее, через узкую калитку, которой редко кто пользовался, проследовал прямо в парк Ист-Линна.

— Посмотрим, — сказал он в задумчивости, закрывая калитку на засов. — Крытая аллея… Это, должно быть, поблизости от акаций. Значит, нужно свернуть направо. Ждет ли меня кто-нибудь?

Его ждали. Миссис Карлайл, в шляпке и шали, якобы совершавшая вечернюю прогулку — впрочем, ей вряд ли потребовалась бы эта отговорка, так как вероятность встретить кого-либо в этом уединенном месте была очень невелика, — поджидала уставшего путника.

— Ах, Ричард, бедненький ты мой!

Они обнялись. Чувства переполняли обоих. Спустя некоторое время он отстранил от себя Барбару, рыдавшую как ребенок, чтобы получше разглядеть ее.

— Итак, Барбара, теперь ты замужняя женщина!

— О, я счастливейшая из жен! Иногда я спрашиваю себя, Ричард, за что Господь осыпал меня такими благодеяниями. Если бы не грусть, которая охватывает меня при мысли о тебе, моя жизнь была бы похожа на долгий солнечный день. У меня чудесный ребенок — ему уже почти год — и, Бог даст, будет еще один сын. А что касается Арчибальда… Боже, как я счастлива!

Она остановилась, произнеся имя мужа, так как даже брату не хотела рассказывать о том, как страстно любит его.

— Как дела в Гроуве? — спросил он.

— Как обычно: все в порядке. Здоровье мамы в последнее время улучшилось. Она не знает о твоем появлении здесь, но…

— Я должен увидеться с ней, — перебил ее Ричард. — Ты же помнишь: во время моего последнего визита я не встречался с мамой.

— Об этом мы еще поговорим. Как тебе живется в Ливерпуле? Чем ты там занимаешься?

— Ах, не спрашивай, Барбара. Постоянной работы у меня нет, но я время от времени подрабатываю в доках и кое-как свожу концы с концами. Ваши деньги меня очень выручают. Я должен благодарить за них тебя или же Карлайла?

Она рассмеялась.

— Ну как тебе сказать! Теперь у нас общие деньги, Ричард: у нас нет отдельных кошельков.

— Иногда я думал, что их посылает мама.

Барбара покачала головой.

— Мы не говорили маме ни о том, что ты уехал из Лондона, ни о том, что у нас есть адрес, по которому тебе можно писать.

— Зачем ты вызвала меня сюда, Барбара? Что случилось?

— Я думаю, что здесь находится Торн. Ты узнаешь его, Ричард?

— Ты еще спрашиваешь!

— Тебе известно, что у нас тут в самом разгаре предвыборная борьба за место в парламенте?

— Я читал об этом в газетах. Послушай, Барбара; как только ему в голову пришло явиться сюда, чтобы побороться с Карлайлом?

— Не знаю, — ответила Барбара. — Меня его появление здесь удивляет и по другой причине. Однако, прежде всего, расскажи мне, как ты познакомился с сэром Фрэнсисом Ливайсоном. Ты говорил, что знаешь этого человека и видел его в обществе Торна.

— Да, я знаю его, — ответил Ричард. — И я дважды видел его с Торном.

— Я полагаю, ты знаешь его только в лицо. Расскажи мне, как ты узнал, кто это.

— Мне его показали. Я увидел Торна, шедшего под руку с другим джентльменом. Я показал на них одному знакомому на стоянке кэбов и спросил: «Ты знаешь этого парня?» Я имел в виду Торна, так как хотел знать, кто он на самом деле. «Этого я не знаю, — ответил мой приятель, — а тот, что с ним — Ливайсон, баронет. Этих двух мерзавцев часто можно увидеть вместе!» И действительно, оба они похожи на отъявленных негодяев.