Генри Вуд - Замок Ист-Линн

Румянец Эфи сменился бледностью, уверенность — страхом, а спесь — униженностью.

— Этого… не может быть, — задыхаясь, сказала она.

— Еще как может! То, что Вы приписывали Торну, сделал Ричард Хэйр. Он услышал выстрел, находясь в лесу, и увидел, как Торн, мертвенно-бледный и дрожащий, в ужасе бежит с места совершенного им злодеяния. Поверьте мне: Вашего отца убил Торн.

Эфи похолодела. Одного ужасного мгновения, когда она поняла, что он прав, хватило для того, чтобы отрезвить ее на всю жизнь. Торн! В глазах у нее помутилось, голова у бедняжки закружилась, и она, издав пронзительный вопль, второй раз за этот день упала в обморок.

Когда подследственных вывели из здания, чтобы отправить в Линборо, толпа встретила их криками, свистом и проклятиями. Целый взвод констеблей потребовался для того, чтобы защитить их от расправы, причем гнев толпы прежде всего был направлен против сэра Фрэнсиса Ливайсона. Он дрожал, съежившись от страха, гадая, швырнут ли его опять в пруд судьи Хэйра или же разорвут на части. Он готов был проклясть землю, по которой ступал, за то, что она не желала расступиться и поглотить его.

Мисс Люси подверглась наказанию. За какую-то детскую шалость, которую она себе позволила, будучи в гостях у тетушки Корнелии, миссис Карлайл, узнавшая об этом по возвращении детей домой, велела до конца дня продержать ее в детской на хлебе и воде. Сама Барбара сидела в своем уютном будуаре. Она только что переоделась к званому обеду, который Карлайлы давали в этот вечер, и чудесно выглядела в вечернем платье; волосы ее были украшены алыми и фиолетовыми цветами, недавно сорванными в оранжерее, и такие же цветы красовались на ее платье. Барбара уже беспокойно поглядывала на часы, так как мужчины еще не вернулись домой. Половина седьмого! А гости приедут в семь.

В дверь постучалась мадам Вин. Она явилась просить о «помиловании» для Люси, которую обещали пустить на полчасика в гостиную, когда в ней, покончив с десертом, появятся дамы. Теперь Люси страшно горюет. Не простит ли ее миссис Карлайл и не позволит ли начать переодеваться?

— Вы слишком снисходительны к этому ребенку, мадам, — сказала Барбара. — Я полагаю, Вы ее вообще никогда не наказываете, хотя порой она этого заслуживает.

— Она очень сожалеет о своей провинности и обещает больше не шалить. Она так безутешно плачет!

— Да, но не от раскаяния, а поскольку боится, что ее не пустят в гостиную сегодня вечером, — воскликнула Барбара.

— Бога ради, смените гнев на милость! — взмолилась мадам.

— Посмотрим… Взгляните, мадам Вин: я сломала это пару минут назад. Какая жалость, не правда ли?

На ладони у Барбары лежало чудесное золотое украшение, у которого отломался один лепесток.

Мадам Вин внимательно изучила его.

— У меня в комнате есть клей, при помощи которого это можно починить буквально за две минуты, — сказала она.

— Ах, я была бы Вам так признательна! — радостно воскликнула Барбара. — Принесите клей сюда. Давайте так: услуга за услугу, — добавила она, весело рассмеявшись. — Вы почините это и заслужите прощение для Люси, о чем и сообщите ей. Я вижу, Вы всем сердцем желаете этого.

Итак, мадам Вин ушла и вскоре вернулась с клеем. Она взяла кусочки украшения, чтобы посмотреть, как приставить один к другому. Барбара тем временем наблюдала за ней.

— Джойс говорит, оно уже ломалось однажды, — заговорила Барбара, — но его, вероятно, склеили весьма искусно, поскольку я не нашла и следов поломки, как ни старалась. М-р Карлайл купил это своей первой жене, когда они после свадьбы поехали в Лондон. Она его сломала. Но Вы никогда не почините его, мадам Вин, если у Вас будут так дрожать руки. В чем дело?

Неосмотрительные слова — «Оно было сломано вот здесь, где стебель соединяется с лепестком» — чуть не сорвались с языка мадам Вин, но она вовремя спохватилась. А затем на нее нахлынули воспоминания; Изабель живо представила, где и когда это случилось. Она тогда нечаянно смахнула его рукавом со стола. М-р Карлайл был вместе с ней в этой же самой комнате, и он нежными поцелуями утешал ее, горевавшую, словно ребенок. «Ах, я несчастная»! — подумалось ей. Чьи руки, читатель, не задрожали бы при этом? Теперь и украшение, и поцелуи м-ра Карлайла принадлежали Барбаре.

— У меня просто сбилось дыхание, когда я бегала за клеем, — объяснила она дрожь в руках.

В это время послышались голоса м-ра Карлайла и его гостей, вернувшихся домой. Они направлялись к той самой комнате, в которой находились наши дамы. Радостный голос лорда Вейна разносился по всему дому. М-р Карлайл вошел к жене, и мадам Вин собралась незаметно удалиться.

— Нет-нет, — сказала Барбара. — Продолжайте, пожалуйста. М-р Карлайл пройдет в свою комнату. Посмотри, что я наделала, Арчибальд. Я сломала его.

М-р Карлайл рассеянно взглянул на сломанную безделушку и побелевшие пальцы мадам Вин. Он подошел к двери своей комнаты, приоткрыл ее, а затем жестом пригласил Барбару последовать за ним. Мадам Вин продолжала свою работу.

Барбара вскоре вернулась и подошла к столу, возле которого стояла мадам Вин. Ресницы миссис Карлайл были мокрыми от слез.

— Я невольно всплакнула от радости, — сказала Барбара, видя, что мадам Вин заметила ее волнение. — М-р Карлайл рассказал мне, что невиновность моего брата теперь очевидна для всех. Лорд Маунт-Северн, присутствовавший на слушании, говорит, что они обвиняют друг друга. Папа председательствовал, что меня очень удивило!

Мадам Вин еще ниже склонилась над работой.

— Их вина доказана? — спросила она тихо, почти шепотом.

— Нет ни малейшего сомнения в виновности Ливайсона, а участие Отуэя Бетела в этом деле по-прежнему остается загадкой, — ответила миссис Карлайл. — Оба предстанут перед судом. Но он-то каков! Теперь ему предстоит расплата за его грехи! — взволнованно продолжала она.

Мадам Вин подняла глаза на свою собеседницу.

— Поверите ли, — продолжала Барбара, понизив голос, — в то время, как весь город полагал, как, впрочем, и мы сами, что эта несчастная Эфи сбежала с Ричардом, она жила с Ливайсоном. Болл-юрист вынудил ее признаться в этом. Я не знаю подробностей. М-р Карлайл не стал рассказывать о деталях, сказав, что вполне достаточно голых фактов.

И, конечно же, был прав, добавим мы.

— Похоже, все понемногу начинает выходить наружу! — продолжала Барбара. — Я не люблю говорить об этом при м-ре Карлайле. Конечно, ничего уже не исправить, но он, должно быть, страшно переживает, как и лорд Маунт-Северн. Она все-таки была его женой, видите ли, и его дети — это ее дети. Я имею в виду, что он должен переживать за нее, — продолжала Барбара после короткой паузы, и голос зазвучал слегка надменно и презрительно, чтобы собеседница правильно поняла ее. — М-р Карлайл — один из весьма немногих мужчин, настолько благородный, что их не может коснуться позор, который навлекла на себя леди Изабель.

В этот момент за окном раздался шум подъехавшего экипажа. Гости начали собираться. Барбара подбежала к двери м-ра Карлайла и постучала в нее.

— Арчибальд, ты слышишь?

— Я их не заставлю долго ждать. Но, право же: они могут на несколько минут извинить человека, который только что сделался членом парламента.

Барбара спустилась в гостиную, оставив бедную гувернантку возиться с клеем и сломанным украшением, а также пытаться утихомирить рвавшееся из груди сердце.

Когда же придет конец ее мукам?! Неужели это будет длиться бесконечно? Возможно, именно ее приезд в Ист-Линн и предрешил эти страдания!

Вскоре собрались все гости, кроме м-ра и миссис Хэйр. Барбара получила от матери записку, в которой сообщалось, что г-н судья слегка занемог и поэтому не в состоянии приехать к ним.

Да и неудивительно: его мучило раскаяние, почти столь же острое, как то, что терзало леди Изабель. Ричард, его сын, совершенно невиновный — если не считать увлечения Эфи — не заслужил такого жестокого обращения от собственного отца. Люди этого не забудут, а нашего достойного судью весьма занимало общественное мнение. Да и отцовская привязанность к Ричарду, которую он столько времени подавлял и пытался заменить в своем сердце ненавистью, давала о себе знать с новой силой, не особенно приятной, поскольку его измучили угрызения совести.

— Я… я мог затравить его до смерти, Анна, — сказал он, сидя в кресле, потирая брови и искренне раскаиваясь, похоже, первый раз в своей жизни.

— Но ведь теперь все позади, дорогой, — сказала любящая и нежная миссис Хэйр, по щекам которой текли слезы счастья.

— Но я ведь мог сделать это, если бы он появился здесь. И сделал бы, пожалуй.

— Не печалься, Ричард: прошлого не вернуть. Скоро мы сможем увидеть его здесь и воздать ему любовью за перенесенные страдания.

— Но как мы вызовем его? Вдруг он умер? Кому известно, где он? Ты слышишь, что я говорю: он мог умереть!

— Нет, он жив. И мы вызовем его, когда придет время. М-ру Карлайлу известно, где он, причем известно давно, как он сегодня признался мне. Он даже видится с ним иногда. Арчибальд Карлайл — вот кто верный друг, Ричард!

— Да. Этой негоднице Барбаре чертовски повезло. Я не удивлюсь, если ей также известно, где Ричард, если это знает ее муж. Хорошая у нас дочка, хотя иногда и пытается быть слишком уж независимой.

Миссис Хэйр едва узнавала своего мужа: настолько изменились его манеры и даже голос.

— Но я все еще не могу до конца поверить в это, Анна. Видит Бог: не могу. Если он невиновен, почему же его не оправдали раньше? Ведь столько лет прошло. Ты-то сама веришь в то, что он невиновен?

— Ричард, дорогой, я это знаю наверное, — со счастливой улыбкой ответила она. — Мне это уже давно известно, так же, как и м-ру Карлайлу.

— Ну, это уже что-то. Я имею в виду мнение Карлайла. Его комнату проветрили… ну, и все прочее?

— Чью комнату? — эхом отозвалась миссис Хэйр.

— Дика, бедняги.

— Дорогой, но ты забываешь, — удивленно заговорила она, — что он не может приехать раньше, чем состоится судебное разбирательство, на котором докажут вину этих двоих, равно как и его невиновность.

— Да, ты права, — ответил м-р Хэйр.

Гости Карлайлов провели приятный вечер и разъехались только после полуночи. Еще через час-другой, когда залитый лунным светом дом погрузился в тишину, ибо все его обитатели мирно уснули, тревожно и громко зазвенел колокольчик на входной двери.

Первой высунулась из окна Уилсон.

— Что, пожар? — взвизгнула она в неописуемом ужасе. У нее был врожденный страх перед пожарами, присущий некоторым людям, и она неоднократно поднимала на ноги весь дом, вообразив, будто откуда-то потянуло гарью.

— Да, — что было силы выкрикнул в ответ мужчина, вышедший из-под колонн крыльца.

Этого было достаточно. Схватив одной рукой малыша — уже превратившегося в чудного молодого джентльмена почти двенадцати месяцев от роду, обещающего стать не меньшим источником беспокойства в детской, чем его брат Арчибальд, на которого он, кстати, был очень похож — а в другую самого Арчибальда, она вылетела в коридор, вереща в ужасе: «Пожар! Пожар! Пожар!» Она ворвалась в комнату Уильяма, вытащила его из постели, затем проделала то же самое с Люси, распахнула дверь в комнату мадам Вин, все это время продолжая вопить: «Пожар! Пожар!» Наконец, она ворвалась прямо в спальню к м-ру и миссис Карлайл. К этому времени дети, насмерть перепуганные не столько криками Уилсон, сколько стремительным спуском по лестнице, тоже подняли крик. Следующей появилась, набросив на себя шаль, мадам Вин, полагавшая, что, по меньшей мере, половина дома объята пламенем, а следом за ней — Джойс.

— Пожар! Пожар! — продолжала кричать Уилсон. — Мы все вот-вот сгорим заживо!

Бедная миссис Карлайл, которую столь бесцеремонно разбудили, выскочила в коридор прямо в ночной рубашке. Впрочем, гардероб в эту минуту был примерно одинаковым у всех: спасая свою драгоценную жизнь, люди не разыскивают фрак или любимый чепец.

Наконец, появился м-р Карлайл, успевший натянуть брюки. Он мгновенно оценил обстановку, бросив быстрый взгляд в холл: на лестнице огня не было, так что ситуация не представлялась ему столь уж отчаянной. Все вокруг него кричали хором, производя невообразимый шум. В окна коридора струился яркий лунный свет — и только.

— Где же пожар, спрашивается? — воскликнул он. — И гари не чувствуется. Кто поднял весь этот переполох?

Ответом ему был звонок в холле, который заливался еще громче и протяжнее, чем раньше. Открыв одно из окон, м-р Карлайл выглянул наружу.

— Кто там? — спросил он.

Мадам Вин едва успела схватить Арчи, тоже метнувшегося к окну.