Она выпила немного шампанского в надежде, что оно поднимет ей настроение, а заодно сделает их разговор столь же искрометным, как само вино.

Пока они ели, маркиз все время ее смешил. Иногда он крайне резко отзывался о людях. При этом ему нельзя было отказать в остроумии, а его колкие замечания наверняка пришлись бы по душе ее отцу.

— Теперь мне понятно, почему отец симпатизировал ему, — подумала Йола. — С другой стороны, откуда отцу было знать, что маркиз превратился в прожигателя жизни?

Ее отца бурная парижская жизнь никогда не интересовала. Ему нравилось размеренное существование в замке. Правда, время от времени отец отправлялся в путешествия, чтобы провести месяц-другой в обществе мадам Реназе.

Сейчас, видя перед собой маркиза, этого модного парижского щеголя, чье остроумие снискало множество поклонников и поклонниц вроде тех, что аплодировали ему прошлым вечером, Йола решила, что никак не может представить его в тишине любимого замка.

«Нет, — подумала она, — здесь он в своей стихии, здесь он блещет, как актер на сцене. Вряд ли он согласится с тем, чтобы его блеск померк на фоне замка, чьи стены за долгие годы видели множество самых разных личностей».

Тем не менее она была вынуждена признать, что перед его шармом невозможно устоять.

Наконец ужин закончился, и им принесли кофе. Маркиз откинулся на спинку дивана с рюмкой коньяка в руке.

— А теперь давайте продолжим наш разговор, — произнес он, — с того места, где мы остановились. Излишняя серьезность во время еды вредна для пищеварения.

— Я приехала в Париж не затем, чтобы быть серьезной, — бросила ему в ответ Йола.

— Поскольку вы принимаете решение, которое отразится на всей вашей будущей жизни, нет ничего более серьезного или важного, — возразил ей маркиз. — Расскажите мне об этом человеке. Он любит вас? — Впрочем, он не стал дожидаться ее ответа, а продолжил свою речь: — Ну разумеется! Он безумно, отчаянно, безоглядно влюблен в вас. Вы для него все на свете, вы воплощаете собой все, что он искал и к чему стремился в этой жизни. Вы та самая женщина, на которой он всегда мечтал жениться!

Было в его голосе нечто такое, что заставило Йолу подумать, что маркиз переходит границы дозволенного.

Впрочем, прежде чем она успела возразить ему, он удивил ее новым вопросом:

— Вы его любите?

Йола покачала головой.

— Это и есть ваш ответ.

— Почему же?

— Потому что брак без любви может быть настоящим адом на земле!

— Большинство молодых людей во Франции вступают в брак без любви, повинуясь воле родителей, — возразила Йола.

— Большинство женщин не столь чувствительны, как вы, — возразил он. — Неужели вы и вправду готовы жить под одной крышей с мужчиной, к которому не питаете никаких чувств, который для вас значит не больше всех остальных?

— Я тоже так думала, — призналась Йола, словно кто-то вырвал у нее это признание. — Но в то же время разве у меня есть выбор?

— Только не тот, который вы обдумываете, — резко ответил маркиз. — Вы должны дождаться большой любви.

— А если это никогда не произойдет? Только в книгах все непременно имеет счастливый конец.

Маркиз взял ее за руку.

— Хотите, я вам погадаю? — сказал он. — Позвольте вам сказать, что вы похожи на Спящую красавицу. Принц еще не разбудил вас, так что откуда вам знать, что такое любовь? Но в один прекрасный день вы это узнаете, и вам станет ясно, что ничто другое в этом мире не имеет никакого значения.

Серьезность, с какой были сказаны эти слова, напугала Йолу. Она пристально посмотрела на маркиза. Он твердо отразил ее взгляд, и она поспешила отвести глаза, опасаясь, что он прочтет в них все ее мысли и чувства.

Наконец, сделав над собой усилие, она произнесла:

— Откуда вам знать, любила ли я когда-нибудь и люблю ли кого-то сейчас?

— Не надейтесь меня обмануть, — ответил маркиз.

— Я и не собиралась. Я хочу лишь сказать, что вы многое домысливаете. Я же не готова согласиться с вами.

— Посмотрите на меня, Йола.

Она хотела возразить, но каким-то странным образом, плохо отдавая себе отчет в собственных действиях, посмотрела ему в глаза. Его лицо оказалось рядом с ее лицом.

— Я готов спорить на что угодно, — быстро произнес маркиз, — на все, что для меня свято, что вы еще не только никого не любили, но ни один мужчина не прикасался к вам.

Его слова ошеломили ее. Йола почувствовала, как дрожат ее пальцы, которые он держал в своей руке. Ее бледные щеки залились краской, и она ничего не могла с этим поделать.

— Я так и знал, — произнес маркиз, торжествуя.

Йола отдернула руку.

— Думаю, нам пора.

— Разумеется, пора, — согласился маркиз.

Он попросил официанта принести счет, после чего накинул ей на плечи зеленую бархатную шаль в тон ее платью.

— И куда вы желаете отправиться? — спросил он.

Йола было открыла рот, чтобы сказать, что не знает, как из внутренних помещений вышел какой-то мужчина и решительно направился к их столику. Когда он подошел ближе, Йола подняла глаза и поняла, что это принц Наполеон.

— Мадемуазель Лефлёр, — произнес он. — Как я счастлив снова видеть вас! — Он поцеловал ей руку, после чего обратился к маркизу: — Я должен был догадаться, Лео, что вы опередите меня на один шаг. Более того, вчера вечером я спросил у очаровательной Эме, не согласится ли мадемуазель отужинать со мной. Увы, мне было сказано, что мадемуазель уже получила приглашение.

Принц театрально развел руками.

— Лео, вечно этот Лео! — воскликнул он, снова поворачиваясь к Йоле. — Когда-нибудь я или другой отчаявшийся джентльмен бросим сто в Сену.

— Как вы можете быть столь жестоки? — спросила Йола.

— К нему? Конечно! — воскликнул принц. — К вам? Никогда.

— Мы как раз собрались уходить, — сообщил маркиз.

— В таком случае я скажу вам, что я сделаю, — отозвался принц. — Я отвезу вас обоих на бал, который устраивает одна моя знакомая. Это наверняка позабавит мадемуазель Лефлёр, и, конечно, хозяйка будет ужасно рада вас видеть, Лео.

— О ком вы говорите? — уточнил маркиз.

— О прекрасной Ла Паиве. О ком же еще? — ответил принц.

Услышав его слова, Йола напряглась. От своих школьных подружек Йола знала имена знаменитых куртизанок Парижа. Знала она и то, что Ла Паива была среди них самой блистательной. О ее драгоценностях взахлеб писали газеты, а ее дом на Елисейских Полях, который подарил ей любовник, был столь прекрасен, что журналисты наперебой восторгались им.

Йола читала, что ванна у Ла Паивы сделана из цельного оникса, а позолоченные краны украшены драгоценными камнями. Читала она и о том, в каких роскошных нарядах Ла Паива появляется в свете — в ложе на оперной премьере в Итальянском театре или на скачках.

То, о чем не успели сообщить журналисты, Ла Паива дописывала сама, вернее, поручала газетам писать о себе изо дня в день. В этом году, когда в Париже проводилась Всемирная выставка, многие авторы спрашивали, кто может сравниться с великолепной и обворожительной Ла Паивой.

Впрочем, Йола отдавала себе отчет в том, что Ла Паива воплощает тот тип дам полусвета, о которых с таким презрением отзывались мадам Реназе и Эме. По словам мадам, и она, и ее племянница, по сути дела, были верными женами, только не первыми, а вторыми, и не осквернили бы своих уст тем вульгарным словом, которым называли Ла Паиву и ей подобных.

Йола уже собралась заявить принцу, что не поедет на вечеринку, которую устраивает эта женщина, но ее опередил маркиз:

— Ваше императорское высочество очень любезны, — с достоинством ответил он, — и я благодарю вас за то, что вы вспомнили о нас, но, к сожалению, мадемуазель и я уже пообещали быть в другом месте.

— Вот как? — удивился принц. — И где же?

— Мы хотели проведать кое-кого из наших знакомых, сир. Они ждут, что мы заедем к ним после ужина. Мы пообещали, что приедем к ним, и мы не можем обмануть их ожидания.

Принц пожал плечами, словно признавая поражение, а потом сказал:

— Если они не задержат вас долго, приезжайте потом хотя бы на полчаса. — Принц не стал ждать, что скажет на это маркиз, лишь взял руку Йолы в свои руки и произнес: — Я хочу, чтобы вы приехали. Хочу снова увидеть вас. Поверьте, мне есть что сказать вам.

Он говорил так, что даже юная и невинная барышня наверняка заподозрила бы интерес с его стороны.

Когда же Йола с легкой растерянностью посмотрела на него, принц добавил проникновенным тоном:

— Прошлым вечером я потерял сердце. Не поверю, что вы можете быть так жестоки, чтобы лишить меня возможности сказать вам об этом.

— Ваше императорское высочество очень любезны, но, как только что сказал маркиз, мы уже пообещали нашим друзьям навестить их.

— Ну, так пусть он едет туда один, а вы поезжайте со мной, — предложил принц. — Уверяю вас, маркиз очень быстро найдет себе компанию.

— Нисколько в этом не сомневаюсь, — ответила Йола, — однако уверена, что вашему императорскому высочеству вряд ли понравится, если меня сочтут невежливой.

— Сказать по правде, мне нет никакого дела до того, что они подумают, — напыщенно ответил принц. — Я бы предпочел, чтобы вы проявили большую учтивость ко мне.

Глаза у принца блестели, и Йола поняла, что принц просто так не отступится и будет стоять до победного конца. Тем не менее она покачала головой.

— Мне, право, жаль, сир, — сказала она.

— Будь это так, я счел бы это своего рода утешением, — ответил принц. — Тем не менее надеюсь завтра увидеть вас снова. Может, вы согласитесь поужинать со мной?

Йола негромко ахнула, но тут в очередной раз вмешался маркиз:

— К сожалению, сир, герцог, Эме, мадемуазель и я уже договорились вместе посетить театр.

Принц холодно посмотрел на маркиза. Он подозревал, что тот говорит неправду.

— Черт возьми, Лео! Вы уже не в первый раз переходите мне дорогу, и, честно говоря, мне это совсем не нравится!

— Весьма сожалею, сир, что вы видите в этом нечто личное, — возразил маркиз. — Просто мадемуазель приехала в Париж ненадолго, и ее пребывание здесь расписано буквально по часам.

— В таком случае все назначенные визиты следует отменить! — воскликнул принц, чуть не плюясь. — И имейте в виду, я приложу к этому все усилия.

Он вновь взял руку Йолы в свои.

— Вы совершенно очаровательны и неотразимы, — произнес он. — Уверяю вас, что я так просто не отступлюсь.

С этими словами принц поцеловал ей руку. Его губы задержались на ее шелковистой коже. Затем, злобно посмотрев на маркиза, он вернулся в дальний зал, откуда вышел к ним, и они вновь остались одни.

— Чем раньше мы отсюда выйдем, тем лучше, — сказал маркиз, решительно беря ее под локоть.

Снаружи их ждала карета. Садясь в нее, Йола сказала себе, что, не будь с ней маркиза, ей наверняка стало бы страшно.

Принц хотел повелевать и властвовать. Он был представителем правящего семейства и возмутился тем, что маркиз посмел вмешаться в это дело, а она не уступила его просьбе.

— Скажите, он… не станет мстить вам? — нервно спросила Йола, как только дверь кареты закрылась и лошади взяли с места.

— Вы беспокоитесь обо мне?

— Разумеется, — ответила Йола. — И спасибо вам за то, что вы защитили меня. Ведь именно это вы и сделали. Я все правильно поняла.

— Вы уверены, что вам не хотелось принять приглашение принца? В конце концов, он очень влиятельная персона.

— У меня нет ни малейшего желания оставаться наедине с принцем.

Йола пыталась говорить спокойно, однако при слове «наедине» голос ее дрогнул, что не скрылось от маркиза.

— Такой образ жизни не для вас, — непререкаемым тоном произнес он.

Йола промолчала, и он спросил:

— Сколько вам лет?

Вопрос был задан резко, и поскольку Йола никак его не ожидала, тотчас начала заикаться, не в силах сразу назвать тот возраст, о котором они договорились с Эме.

— Мне… почти двадцать три!

— Я вам не верю. — Она вновь не удостоила его ответом, и тогда маркиз продолжил: — Я поверю вам, если вы скажете мне, что лишь недавно вышли из стен, допустим, монастырской школы и потому не имели возможности вкусить прелестей светской жизни. Да и вообще любой. Даже не пытайтесь спорить. Я отлично вижу, что вы гораздо моложе.

— Мне всегда говорили, что обсуждать возраст дамы невежливо, — пролепетала Йола.

— Дело даже не в возрасте, — стоял на своем маркиз. — А в том, что вы чувствуете и кто вы на самом деле. В глубине души я уверен, что вы почти ребенок, неспособный иметь дело с таким человеком, как принц!