Симона Вилар - Замок тайн

Гладкая поверхность большого овального зеркала в черепаховой с оловом раме отражала богато обставленную комнату. Казалось, все в этих покоях дышит уединением, роскошью и негой. Но вот напротив зеркала распахнулась дверь, и в комнату почти вбежала молодая женщина. Она на ходу сбросила плащ на руки семенящей следом пухленькой горничной, кинулась к зеркалу и приникла к своему отражению: тонкие ноздри чуть подрагивают, лицо бледное, локоны развились и в беспорядке свисают вдоль щек. А красивые глаза так и горят!

— О, Боже мой!.. Боже мой!.. — выдохнула Ева Робсарт своему отражению, потом почти упала в кресло, тяжело дыша и не сводя глаз со своего отражения.

Горничная, прижимая к груди плащ, всхлипывала:

— О, миледи!.. Такой ужас!.. Как они посмели?! Вы — дочь барона Робсарта, а они…

Ева только что вернулась с воскресной мессы, и служанка, узнав из скупых слов жениха своей госпожи, что случилось в церкви, была напугана до слез.

— О, Боже, Боже, — причитала она. — Я чувствовала: что-то должно случиться! Я видела дурной сон… Я ведь говорила: не стоит вам ездить к этим фанатикам в Уайтбридж!

— Поди вон, Нэнси, — раздраженно оборвала горничную Ева. Бормотание служанки мешало Еве сосредоточиться. Ей необходимо было остаться одной, чтобы хорошенько обдумать случившееся.

Горничная опешила и осеклась на полуслове. Чем же она не угодила обычно такой приветливой своей госпоже? Уже уходя, она взглянула на леди с укором.

В зеркале было видно, как за нею закрылась тяжелая дверь, но Ева Робсарт словно не заметила этого. Она глядела на себя, будто видела свое отражение впервые.

— Ты, — она прижала пальчик к зеркалу, — ты сегодня встретила короля. Его Величество Карла II Стюарта. И он спас тебе жизнь…

Она откинулась в кресле и улыбнулась, мечтательно глядя в сводчатый потолок…

— Остановись, негодяй! — раздался совсем рядом грозный оклик, и дорогу спешно идущему по переулку человеку загородила чья-то тень. Но даже во мраке путник увидел, как блеснула сталь клинка.

— О, сэр… — только и пролепетал несчастный.

В следующий миг, когда он уже собрался с духом в попытке звать на помощь, резкая боль обожгла грудь, а губы ощутили соленый привкус крови. Человек захрипел, хватаясь за сердце, и стал медленно оседать вдоль стены, вздрагивая всякий раз, когда его пронзала боль, ибо тот, кто преградил ему путь, не желал останавливаться, и все новые удары шпаги пронзали тело несчастного. Но поверженный уже ничего не чувствовал, не видел, как возле нападавшего появился еще один человек и схватил первого за плечи.

— Довольно, Джулиан, довольно! — Второй стал оттаскивать нападавшего. Он чувствовал, как его сотоварищ мелко дрожит и рвется, словно хочет продолжить кровавое дело. — Довольно, милорд! Что с вами? Этот человек уже мертв, оставьте его!

Убийца с трудом перевел дыхание.

— О, простите, ради Бога, Ваше Величество, — все еще задыхаясь, произнес он. — Сам не знаю, что на меня нашло. Но если бы этот пес свернул за угол, он бы был уже у мэрии и донес, что король в Солсбери. Я еле догнал его. Просто сдали нервы, простите.

Карл II Стюарт успокаивающе похлопал своего спутника по плечу. Он сам не на шутку испугался, когда понял, что слуга из гостиницы узнал его. Этот предатель тут же кинулся прочь. Еще бы, ведь тому, кто выдаст парламентским властям беглого короля, обещана награда в тысячу фунтов! И пока новый хозяин гостиницы удерживал Карла, дабы тот расплатился за ужин, сопровождавший короля со дня поражения под Вустером молодой лорд кинулся следом за доносчиком.

— Да полно, Джулиан. Что с тобой? Ты ведь недавно сражался со мной под Вустером и куда более хладнокровно отправлял в преисподнюю круглоголовых[1].

Спутник короля продолжал дрожать всем телом, его зубы выбивали нервную дробь.

— Ради Бога, простите, Ваше Величество! — срывающимся голосом пытался оправдаться тот, кого король назвал Джулианом. — Одно дело убивать противника в открытом бою, а другое… вот так, из-за угла… как простой разбойник. Ужас!.. Словно сам дьявол толкал меня под руку. Но ведь этот круглоголовый… предатель. И каков мерзавец!..

Однако Карл, рука которого все еще покоилась на плече подданного, по сути сотоварища по несчастью, готов был поклясться, что щепетильный Джулиан, отпусти он его, вновь бы кинулся на поверженного противника. И король снова повторил — сухо, холодно, властно:

— Довольно, сэр! Уймитесь! Нам нужно подумать, как быть дальше. Вряд ли мы сможем вернуться в гостиницу и спокойно дождаться вестей от лорда Уилмота.

Лорд Гарри Уилмот, приближенный молодого короля Карла, был единственным, кто знал, по какому пути проследует беглый монарх Англии после того, как роялисты[2] почти насильно увезли его с поля боя под Вустером. Тогда Карл был на грани отчаяния и только твердил, что пусть его лучше разрубят на куски, чем он переживет последствия этого рокового поражения. Но его преданные сторонники не без основания опасались, что если Карла схватят люди лорда-протектора Оливера Кромвеля[3], то их делу будет нанесен непоправимый удар. И хотя среди спасшихся с поля боя роялистов нашлось бы немало тех, кто не задумываясь готов был сложить свою голову, сопровождая короля, выбран был Уилмот как наиболее скрытный и рассудительный. А тот, когда обстоятельства вынудили его вплотную заняться подготовкой побега, поручил короля заботам молодого Джулиана Грэнтэма.

— Этот человек бесконечно предан вам. К тому же я не знаю никого, кто лучше него дрался бы на шпагах, и более меткого стрелка. Он наблюдателен, рассудителен и хладнокровен. И он высокого роста, почти как вы, сир, а ваш рост — основная примета на всех этих дьявольских листках с описанием Вашего Величества, которые проклятые круглоголовые развешали везде, где только можно.

Джулиан действительно ростом походил на Карла Стюарта. А в рассудительности этого молодого лорда, как и в его беззаветной преданности, королю не раз посчастливилось убедиться за тот месяц, что они пробирались через враждебные территории. Серьезность и трезвый ум Джулиана спасали Карла, привыкшего самонадеянно и легкомысленно идти навстречу опасности. Королю уже не раз случалось полагаться на своего спутника больше, чем на себя. И вот Джулиан сорвался. Сейчас они стояли в темноте, и Карл слышал, как тяжело дышит его верный спутник. Наконец тот, по-видимому, пришел в себя.

— Думаю, Вашему Величеству будет опасно возвращаться в гостиницу, — произнес Джулиан.

О себе он не упоминал. Он был лишь тенью при наследнике Стюартов, своя жизнь в сравнении с жизнью августейшей особы для него ничего не значила; Карла даже смущала такая преданность. За годы несчастий избалованный вниманием король научился ценить верность и сейчас невольно пожал Джулиану руку.

— Но как же нам быть? Уилмот занят фрахтовкой судна в Саутгемптоне, а мы должны ожидать вестей от него в Солсбери. Как же мы свяжемся с ним?

Джулиан склонился, вытирая окровавленную шпагу о тело предателя.

— В любом случае, сир, вам надо исчезнуть. Вас может опознать еще кто-либо, если этот мерзавец и так не успел шепнуть кому-либо словечко… А я… Что ж, я буду наведываться в Солсбери. В конце концов, моя голова не так ценна для Англии, как ваша.

Карл невольно коснулся головы, поправил съехавшую набок широкополую пуританскую шляпу с высокой тульей, без всяких украшений, кроме скромной оловянной пряжки над лбом.

— Но, черт возьми!.. Где же все это время буду пребывать я? — растерянно спросил король.

— Неважно. Найдем какое-нибудь укрытие. Сейчас главное…

Он не договорил, так как сверху распахнулось окошко, и сноп света осветил двоих стоящих над трупом мужчин. В следующий миг раздался испуганный женский визг, а затем мужской голос стал громко звать стражу.

— Идем! — только и сказал Джулиан, и оба, — и беглый король, и его спутник, — грохоча тяжелыми сапогами, со всех ног кинулись прочь.

Они остановились, лишь пробежав квартала два, не меньше, и шум позади стал не так слышен. Здесь Джулиан втолкнул молодого короля в темную арку какого-то дома и велел ждать, пока он не приведет лошадей. Солсбери следовало покинуть до того, как закроют городские ворота.

Ночной сумрак все сгущался. Карл устало опустился на подставку для всадников у дома, где велел ждать Джулиан. Король опустил голову на руки. Как он устал!.. От постоянной опасности, от бегства, от страха, который вынужден прятать под маской беспечности и бравады. Вот уже почти месяц он блуждает по дорогам Англии, измученный, под чужим именем, переодетый в мрачную пуританскую одежду, даже стриженный, как круглоголовый — так коротко, как только смогли обрезать ножницы его длинные черные волосы.

Чего только не пришлось ему пережить и испытать за этот месяц! Однажды ночью, например, он, спасаясь в лесу от преследования, вынужден был, словно загнанный дикий зверь, влезть на старый дуб. И нос к носу… столкнулся с тем, кто уже сидел на дубе. К счастью, это был роялист, полковник его войск Карлис, который тоже не нашел ничего лучшего, как устроить себе тайное пристанище на ветвях старого дуба. Так они и просидели на дереве сутки. Порой Карл засыпал, положив черноволосую голову на худые колени Карлиса. Позже он узнал, что круглоголовые все же поймали храброго полковника и повесили, как обычного вора…

Да, повсюду, где он проходил, свирепствовала смерть. Он один умудрялся миновать ее, но все, кто помогал ему, оказывались жертвой властей. Он один избегал кары… вернее, смерти, ибо знал, что его-то не помилуют. Как не помиловали его отца, когда объявили своего короля изменником и казнили при огромном стечении народа, выдав цареубийство за величайший подвиг во славу отечества. Та же участь ждала и Карла II, если бы не удача да, пожалуй, забота Джулиана Грэнтэма. Это Джулиан узнал, что все пути в Уэльс, куда поначалу намеревался пробраться король, отрезаны, и, связавшись с Уилмотом, отвез короля в Бристоль.

Случались у Карла и забавные приключения. Например, когда он путешествовал в компании с очаровательной Джейн Лейн. Джейн была пуританкой[4], но семья ее оставалась верна монархии, и Джейн с охотой согласилась стать прикрытием несчастному, гонимому юноше Карлу Стюарту. Он путешествовал как ее грум, но не упускал ни малейшего повода проявить к своей прелестной защитнице любезность. Джейн была девушкой строгих правил, но Карл не упускал случая проверить, насколько крепка ее нравственная стойкость. И когда он понял, что почти победил, вмешался Джулиан и разлучил Карла и Джейн.

Джулиан был почти зол на Карла, зол настолько, насколько позволяло его почтение перед монаршей особой. Он говорил, что у Карла сейчас должны быть иные цели, чем соблазнение девиц, да и охранявший их в пути роялист Лассел, который был помолвлен с Джейн, уже начал не на шутку ревновать, а от ревности и обиды до предательства — один шаг. И все же, когда Карл вспомнил, как при расставании Джейн кинулась ему на грудь и зарыдала, он счел, что был полным дураком, что так долго разрывался между учтивостью, благоразумием и страстью. Ведь у него так долго не было женщин, а любовная интрижка помогла бы ему расслабиться и хоть на миг избавиться от того чудовищного напряжения, в котором он пребывал последнее время.

Правда, позже у Карла появилась возможность наверстать упущенное с другой девицей — Джулией Конингсби, под видом лакея которой он ехал из Бристоля. Джулия была из семьи преданных роялистов и свои верноподданнические чувства проявляла столь открыто, почти бесстыдно, что Карл даже растерялся. Он считал себя неплохим любовником, но ему претила чувственность, замешанная лишь на верности престолу. Да и опасности, подстерегавшие беглецов после отъезда из Бристоля, заставили короля забыть о плотских вожделениях. Карла опознал кузнец из Чартмута, и им пришлось спасаться от погони, так что ему даже не удалось попрощаться с пышнотелой Джулией.

Позже он узнал, что красавица попала в лапы преследователей и подверглась надруганию. Бедная глупенькая кокетка! У него даже не было возможности послать ей сочувственное письмо. Они тогда готовились отплыть из Бридпорта, но тут случилась очередная неприятность. Жена капитана судна, которое им удалось зафрахтовать, выведала от мужа, кем является пассажир ее мужа, и, опасаясь, как бы у супруга не было неприятностей с властями, спрятала все штаны своего суженого, а самого незадачливого капитана заперла под замок. Смех, да и только… если бы не было столь прискорбно. И опасно. Ибо никогда еще Карл не оказывался столь близок к тому, что его схватят. Слава Богу, Джулиан смог раздобыть прекрасных коней, самых лучших, какие только отыскались в Соммерсетском графстве…

Карл вдруг заволновался, поняв, что Джулиана нет уже давно. И тут же перевел дыхание, заметив в конце улицы силуэт человека, ведущего под уздцы двух лошадей. Слава Богу, это Джулиан. Король узнал своего спутника по росту. Джулиан был почти высок. Двое высоких менее привлекали к себе внимание, нежели один, описание которого было указано в объявлениях о поимке Карла во всех юго-западных графствах Англии. К тому же внешность Джулиана также подходила под описание Карла: высокий брюнет, хорошо сложен, карие глаза, смуглая кожа, немного иноземный выговор — а ведь и в речи Джулиана звучал легкий акцент. По отцу он был французом, и бретонский выговор, какой он приобрел, живя до пятнадцати лет в Бретани, так и не изжил себя за все время, пока Джулиан был хозяином поместья на севере Англии в графстве Камберленд.