Симона Вилар - Замок тайн

Позже он сможет подумать об этом более трезво. А сейчас в его душе кровоточила открытая рана, и он хотел видеть, как падет тот, кто предал его доверие и убил его возлюбленную. Его судьбу.

Стивен ждал новой атаки. Он уже знал, какой превосходный фехтовальщик лорд Грэнтэм, и уловил его тактику изматывания противника обороной, за которой следовало стремительное наступление. Поэтому он не спешил нападать. Он понимал, что справиться с Джулианом будет нелегко, но он не имеет права проиграть. Он обязан отомстить и защитить короля.

Король вздрогнул, когда вновь неожиданно и резко зазвенели шпаги. Они скрещивались с сухим лязгом, двигались столь молниеносно, что были словно не видны, лишь холодный свет луны поблескивал на лезвиях, подобно вспышке молнии.

Теперь Джулиан то нападал, то отходил, то кружил вокруг Стивена, улыбаясь и не сводя с него глаз. Он казался легче и подвижнее более мощного противника; создавалось впечатление, что он просто играет, забавляется.

Удары посыпались один за другим, и Стивен стал отходить, обороняясь. Его не успевшая зажить рука начала отдавать болью. Джулиан тоже не успел оправиться от ранений, но тем не менее фехтовал мастерски: ложные выпады, внезапные атаки, необычные удары, отступления, нападения. Стивен, собрав волю и внимание, парировал их. Они сражались уже среди камыша.

Неожиданно шпага Джулиана описала стремительный и опасный круг. Стивен чудом предугадал этот удар, успел пригнуться, и оружие противника лишь со свистом разрезало над ним воздух, сбило шляпу.

Они поменялись местами, и вновь зазвенели клинки. Удар, лезвия скользнули одно вокруг другого, гарды стукнулись, и лица противников оказались совсем близко.

— Вы больше никого не убьете, — сквозь зубы бросил Стивен.

Грэнтэм улыбнулся и отрезал, прерывисто дыша:

— Убью. Тебя и прямо сейчас.

Стивен был внимателен до предела и уловил движение, когда Джулиан левой рукой выхватил кинжал. Он успел поймать противника за запястье и сжать руку. Стивен был мощнее и сильнее Джулиана, но в сухощавом, жилистом теле лорда Грэнтэма таилась недюжая сила, удесятеренная звериной яростью. Он вдруг завыл и рванулся, лязгнув зубами, словно намереваясь укусить противника за лицо. Это окончательно обозлило Стивена. Он в гневе выругался. Что ж, это уже не поединок, это схватка насмерть, в которой нет правил. К черту дворянскую щепетильность!

Резким движением головы он ударил Джулиана лбом в лицо. Тот охнул, попятился, упал, но тут же вскочил. Кинжал он потерял, но шпагу не выпустил. С диким криком он ринулся вперед, нанося сильные резкие удары. Стивен пятился, отбивая их с такой силой, что от клинков полетели искры.

Вода прибывала, доходя сражающимся до колен, кружила мутными водоворотами, поднимая ил. Противники пятились, нападали, вскакивали, круша камыши. О присутствии короля они начисто забыли, обоими владело лишь одно желание — убить. И Стивен, и Джулиан были уже ранены, но не серьезно; кровь текла из порезов, однако они словно не замечали ее. Мокрые, грязные, они понимали лишь одно: надо одолеть противника и уцелеть самому. Порой оба падали, поднимались и замирали, с трудом переводя дыхание, а потом вновь кидались в атаку. И все это в диком молчании, среди плеска воды, лязга железа и хриплого дыхания.

Карл не сводил с них глаз. Один раз он не выдержал и окликнул их, но ни один, ни другой не отреагировали. Сейчас им было не до него, и если бы он ушел, они бы и не заметили. Пару раз Карл оглянулся по сторонам: ему казалось, что тот шум, который подняли сражающиеся, уже давно должен был привлечь кого-нибудь. Но поднявшийся ветер, быстрое журчание воды и отдаленный гул моря заглушали звуки стычки. Карл понимал, что их ждут, и уже решил, что прибудет на корабль один. Каков бы ни был исход поединка. Король достал пистолет, но понял, что порох отсырел, и со злостью отбросил его. Затем он выхватил шпагу. Если Джулиан победит… ему придется докончить начатое Стивеном. Убийца должен понести кару. Но пока он лишь смотрел — как судья, как зритель и как сочувствующий.

Вода поднялась уже выше колен. Сражающимся приходилось тяжело: оба были неимоверно утомлены, с обоих текла кровь, они шатались, нападая, порой падали друг на друга, словно обнимались, но тут же продолжали сражаться.

Теперь они бились у небольшого обрыва. Отступая под градом ударов Стивена, Джулиан заскочил на пригорок и оказался сверху; Гаррисон был вынужден парировать его удары, оставаясь в воде. Потом Джулиан прижал его шпагу к земле и с размаху наступил на клинок.

Раздался резкий звук, шпага переломилась, и в руках у Стивена остался лишь обломок с остатком клинка у гарды. Джулиан торжествующе захохотал. Он занес оружие для последнего удара и тут же охнул, когда Стивен вогнал обломок своей шпаги ему под коленку. Джулиан закричал, Стивен схватил его одной рукой за запястье, сжимавшее шпагу, а другой за ворот и рывком опрокинул на себя, сорвав с возвышения.

Они упали в воду, подняв кучу брызг, и исчезли. Карл кинулся к ним. Бежать было тяжело, так как вода уже поднялась до бедер и ощущалось ее сильное течение. К тому же облако скрывало луну, и король с трудом мог что-то разглядеть.

Где-то совсем в другом месте раздался плеск воды, бульканье. Карл слабо различил два вдруг возникших, сплетенных вместе тела и понял, что один из противников удерживает шпагу. Тут же оба снова скрылись под водой. Это повторилось еще раз или два. Теперь, во мраке, Карл уже не различал, кто из них кто. Он стоял, сжимая эфес шпаги, казалось, забыв, что ему уже время бежать к кораблю, если он хочет успеть уехать, чтобы иметь шансы вернуть трон. Нелепо, но в этот момент он не думал, что он король. Он знал: если сейчас победит Джулиан, он сделает все, чтобы Карл Стюарт никуда не уехал. И тоже будет считать, что выполнил свой долг… на благо Англии.

А потом Карл понял, что их нет слишком долго. Журчала, все прибывая, вода… И больше никаких звуков.

— Господи, помилуй! — взмолился Карл. Он стал догадываться — противники утопили друг друга.

Когда недалеко от него раздался сильный всплеск, он едва не вскрикнул. Перед ним во мраке возник силуэт человека, слышно было жадное, тяжелое дыхание. Карл медленно поднял шпагу, ибо не знал, кто перед ним.

Человек стоял не шевелясь, а потом сверкнул свет луны, и Карл узнал Стивена.

— Слава Богу!

Король кинулся вперед и поддержал его.

— Идем. Нам надо спешить. Вода все прибывает.

Вряд ли Карл думал о своем монаршем сане, когда, поддерживая полковника «круглоголовых», увлекал его к берегу. Стивен был очень слаб и невероятно тяжел. Идти через доходившую уже до пояса воду становилось все труднее. Когда под всплеск воды всплыло распростертое тело Джулиана, они оба отшатнулись и упали. Карл встал первым, затем помог подняться Стивену. Какое-то время он следил, как тело лорда Грэнтэма уносит течением прочь. Джулиан плыл лицом вниз, он был мертв.

В конце концов они выбрались на берег и, тяжело дыша, упали на землю. Потом какое-то время они сидели рядом, дрожа под холодным октябрьским ветром в мокрой одежде.

— Вам надо идти, — наконец произнес Стивен.

Карл кивнул, поднялся, но ушел не сразу.

— Я должен вас поблагодарить, мистер Гаррисон. Вы освободили меня от этого… и спасли.

Он вспомнил смех Евы, ее лукавые глаза, нежное тело… которое так любил. Значит — не судьба.

Стивен поднялся и спросил, не проводить ли Его Величество.

— Нет. Я не хочу давать лишних пояснений. И помоги мне, Боже, я так устал…

Стивен кивнул:

— Понимаю.

Карл поглядел на его рваную одежду, на кровоточащие раны:

— Вам нужна помощь.

Стивен снова кивнул:

— Как-нибудь справлюсь. Это ерунда, главное — все уже позади.

Карлу надо было спешить. Он понимал, как волнуются ожидающие, и все же задержался еще на мгновение.

— Я не могу что-нибудь сделать для вас?

Стивен поглядел на него с удивлением.

— Я восхищен вашим великодушием, сир. Все, что я прошу, — не считать меня в стане своих врагов… ибо я сожалею, что сражался в этой войне в рядах ваших противников. Знайте — ваша особа, претерпевшая столько злоключений, священна для меня. Если Господь благословит ваши усилия и усилия ваших сторонников и, как я надеюсь, вы вернете трон своего августейшего отца — не сомневайтесь, я буду одним из первых, кто признает в вас короля всех трех королевств.

Король чуть улыбнулся. Когда Стивен хотел встать на колено и поцеловать его руку, он удержал его, и они обменялись крепким рукопожатием.

— Возвращайтесь, сударь, — сказал Карл. — Вас ведь ждут. Леди Рэйчел… Передайте ей от меня самые добрые пожелания и скажите, что я искренне скорблю о смерти ее сестры… Думаю, теперь вас ничто не разлучит с Рэйчел. Вы станете Робсартом. Со своей стороны, я обещаю скрыть все, что произошло в Сент-Прайори, и сохранить имя Робсартов незапятнанным.

Он повернулся и быстро пошел к бухте, где его ожидал корабль.

Стивен какое-то время глядел ему вслед. Карл уходил. Его высокий, стремительный силуэт вскоре исчез, слился с сырой предутренней мглой. Стивен не знал, увидит ли еще когда-нибудь короля. На мгновение мелькнула дикая мысль, что все это ему померещилось… Он был утомлен и так измучен…

Стивен устало опустился на землю; мысли путались, он находился словно в каком-то оцепенении. Постепенно саднящая боль от порезов и холод отрезвили его. У него ведь столько дел впереди!.. Нужно привести себя в порядок, найти жилище, где ему смогут оказать посильную помощь, дать поесть и обсохнуть, перевязать раны. Иначе он просто свалится.

Он встал и пошел в сторону селения на возвышении. Уже почти рассвело. Стивен подумал, что следует договориться, как перевезти коня с того берега. Он не собирался долго здесь задерживаться, ему нужно как можно скорее вернуться в Сент-Прайори. Там его ждет Рэйчел…

Но уже на холме, возле селения, он все же несколько задержался. В серой утренней дымке море казалось бескрайним, необозримым. По его волнам от берега Англии удалялся корабль… утлое суденышко, медленно направляющееся в сторону континента. Увозящее короля Карла II Стюарта.

В пасмурном небе раздавались резкие крики чаек, внизу шумели волны. Стивен глядел, пока корабль не превратился в крошечную темную точку. Ему даже стало грустно, словно он простился с другом, о котором будет скучать и надеяться на встречу.

Потом он услышал голоса людей, увидел выходящих из хижин рыбаков, которые удивленно глядели на израненного незнакомца. Он пошел к ним и заговорил. О короле он больше не вспоминал. Сердце его исполнилось радостью ожидания и надежды.

26 мая 1660 года корабль «Нэйсби», переименованный в «Короля Карла», вышел из Гааги, направляясь в Англию, в порт Дувр. Когда он бросил якорь у английского берега, в Дувре не было видно побережья — столько народа собралось приветствовать возвращение своего монарха.

Когда Карл II Стюарт ступил на берег, он сразу опустился на колени и поцеловал английскую землю. Народ восторженно кричал, многие плакали от счастья, со стен старого Дуврского замка салютовали пушки.

— Боже, храни короля! — скандировала толпа.

Да, изгнанник вернулся. Отныне он не правитель без подданных, скиталец из одной страны в другую, зависимый от милости благодетелей. Свободный английский парламент, собранный после кончины Оливера Кромвеля и неудачного правления и склок его преемников, вынужден был признать, что, если Англия хочет избежать анархии и новой гражданской войны, ей следует признать власть единственного человека, который имеет законное право встать во главе государства и прекратить смуты. И когда парламент получил письмо изгнанного короля, что тот имеет исключительно благожелательные намерения и не собирается мстить англичанам, разве что за исключением нескольких человек, напрямую повинных в смерти его отца, в парламенте, не задумываясь, решили пожертвовать этими несколькими и попросили Карла принять корону и титул его отца.

Теперь англичане ликовали. Окончилось мрачное пятнадцатилетнее засилье пуритан, к людям вернулось желание смеяться и праздновать. Ах, теперь снова откроются театры и разрешат танцевать вокруг майского дерева, вновь в моде будут спортивные состязания, карточные игры, веселый юмор, зрелища и нарядная одежда! Ибо все знали, что «черный мальчуган» — как англичане нежно называли своего короля из-за его цыганской смуглости — был веселым королем, жизнерадостным, легкомысленным и не мешавшим веселиться никому другому. Так что население Англии пребывало в полнейшем восторге. И если среди них и оставались рьяные пуритане, недовольные возвращением Карла Стюарта и всеобщим ликованием, то они предпочитали оставаться в тени и благоразумно помалкивать.

Через три дня после высадки, 29 мая, король Карл, которому в этот день как раз исполнилось тридцать лет, въезжал в свою столицу. День выдался ослепительно ясным, безоблачным, сверкало солнце, и люди говорили друг другу, что такая погода в день нового царствования — доброе предзнаменование. Улицы были запружены народом, люди кричали, шумели, плакали от счастья. От них словно веяло волной неистового обожания, безмерного, почти религиозного. А когда мимо них во главе процессии проезжал король, они так напирали, что солдатам из ополчения приходилось прилагать немало усилий, чтобы сдержать толпу. Карл видел это, улыбался, приветливо кланялся и думал, что эти же солдаты, которые когда-то сражались против его отца и конвоировали его к месту казни, теперь вовсю старались, чтобы мог проехать его сын, Карл II, возвращающийся на трон.