- Вот уж не думала, что выгляжу легкомысленной в глазах твоего мужа.

- Моему мужу угодить трудно. В основном он живет старыми догмами: жена - одна на всю жизнь; жена, да убоится мужа своего; Бабья дорога - от печи до порога; волосы длинные ум короткий... И так далее. Плюс кое-что из новенького, вроде того, что материально независимая женщина бедствие для семьи.

- Да ты что! Вот уж никогда бы не подумала... Как говорится, "выпьем, добрая подружка", а там разберемся.

Евгения достает из холодильника яблоки, лимон и задумывается:

- Где то у меня была шоколадка.

- У меня - с собой, говорит - Маша и вытаскивает из сумки коробку ассорти. Ликер американский, шоколад - российский. Хоть чем-то мы можем похвастаться!

Она смотрит на Свет сквозь узкую рюмку, которая отцвечивает рубином, и предлагает:

- Давай выпьем за новое бабское счастье!

Маша пригубливает рюмку, в то время, как хозяйка квартиры сгоряча опрокидывает на себя все содержимое. И смущается. Наверное, импортные ликеры надо пить интеллигентнее, это же не самогон!

- Я тебе завидую, - говорит гостья и внимательно смотрит на нее. - У тебя даже глаза засияли, будто ты их от чего-то отмыла.

- От розовой пелены, - подсказывает Евгения.

- Аркадий тебе изменял?

- Нет, с чего ты взяла? А-а.. Что ещё другое можно предположить? Тем более, все знают, он не пил. Не изменял. И даже меня не бил!

- Зря ты задираешься, - грустно говорит Маша, - просто каждый судит по себе...

Чем-то мрачным тянет от Машиного тона. Какой-то безысходностью. Безнадегой, как сказал бы Аристов.

- У Сергея есть другая женщина? - все-таки брякает Евгения; видимо, ликер уже начал оказывать свое раскрепощающее действие.

- Сейчас, возможно и нет. Раньше была.

- А как ты узнала? Почувствовала?

- Ничего я не чувствовала. Чтобы пользоваться чувствами, их надо иметь...

Маша замолкает и смотрит в бокал, будто собирается в нем, как в магическом кристалле, разглядывает давно минувшее. Наконец, она отрывает взгляд и усмехается.

- Все произошло, как в кино. Вечером я возвращалась от больной тетки. Тогда, кроме отца, я ухаживала ещё и за нею. Минут сорок ждала троллейбуса, не дождалась и решила поймать такси. Собственно, шафер не хотел останавливаться, но я буквально кинулась под колеса... И представь себе, на заднем сиденье ехал верный супруг Сережа со своей пассией.

- Ты устроила ему скандал прямо в машине? - с неожиданным для самой себя интересом спрашивает Евгения - ей подобного переживать не приходилось и она пытается представить, как ведут себя в столь пикантных ситуациях воспитанные, интеллигентные женщины?

- Смешно, - невесело усмехается Маша, - что я сама бы не заметила мало ли кто едет в такси, кроме тебя? Даже, когда девица, не сориентировавшись, продолжала приставать к нему: "Сереженька, почему ты меня не обнимаешь? Почему больше не целуешь?", я все ещё ловила мух - мало ли на свете Сереженек? Но судьбе, видимо, было угодно ткнуть мня носом в мое же грязное белье...

Она переводит дыхание и тоже, как Евгения, залпом выпивает ликер.

- В общем, нашего таксиста остановили гаишники. То ли он что-то нарушил, то ли они в это позднее время подрабатывали...Словом, Сергей вылез и предъявил свои корочки. Оказывается, он посчитал, что раскрыт, и не стал больше прятаться. Решил почему-то, что я села в это такси не случайно... Тоже мне, следователь, не мог проинтуичить! Я бы так ничего и не заметила, потому что в этот момент была занята мыслями об отце: поужинал он сам или ждет, что я приеду, его покормлю...

_ Я вышла у нашего дома, а Сергей немного задержался. Скорее всего, заплатил таксисту, чтобы довез девушку до места. ОН догнал меня и мы молча добрались до квартиры. Я молча покормила отца. Молча легла в супружескую постель. Только сказала, подам на развод. На что он ответил: "И не мечтай!". К счастью, тогда мне подвернулась возможность, отвезти в Америку группу наших бизнесменов.

- Я помню, ты приехала оживленная, посвежевшая!

- Еще бы! Я наконец вдохнула свежего воздуха!

- Тебе так понравилась Америка? - уточняет Евгения; она не любит тех, кто хает Россию.

_ При чем здесь Америка! Я смогла представить себе воочию возможную жизнь без Сергея. Опьяняющее чувство!

- Можно подумать, ты его рабыня! - слова Виктора, впрочем, не подходят к этой ситуации, ибо здесь явно не добровольное рабство.

- Рабыня - это ты правильно сказала! Сергей предупредил меня, чтобы о разводе я и не мечтала! Мол, если трепыхнусь, он не посмотрит, что жена, в тюрьму меня упрет. Думаешь, это - пустая угроза? Он - страшный человек!

Она вздрагивает. Сергей - майор милиции. Евгения слышала, что но жестокий, беспощадный человек, но прежде не примеривала эти слухи к Маше. Раз живет с ним, значит, нашла свой подход.

- Я его боюсь, - тихо говорит маша. - Он сделает со мной все, что захочет и никто меня не спасет...

Евгения от огорчения чуть не плачет. О ком угодно она могла такое подумать, но чтобы Маша - эта необыкновенная женщина - была несчастлива?

- Как же ты за него замуж-то вышла, за такого?

- В женихах они все добрые, тебе ли не знать? Стал ухаживать, сделал предложение. Мне казалось, что он сможет спасти от моего унылого быта. К тому же, у постели больной мамы я прочла уйму романов с честными и умными сыщиками в роли благородных героев. И тут возник Сергей. Так на героя похожий... Я честно старалась полюбить его, но не смогла!

- А тебе не страшно - всю жизнь прожить без любви?

Маша внимательно смотрит на нее.

- Не ожидала. Женечка, что ты такая... Эмоциональная! Разве ты не знаешь, что далеко не все люди любят? Многие не умеют этого делать, а многие хотели бы любить, но некого. Ждут - пождут, да так без любви и обходятся. Становятся холодными, равнодушными. И детей рожают равнодушных. Сыну всего восемнадцать, а он уже во мне не нуждается!

Маша говорит о сыне безо всякого перехода, но Евгения чувствует, как страдает её душа. Ее мысль мечется в поисках подходящих, слов.

- Скажи, хотя бы интимная жизнь дает тебе что-нибудь?

Должны же в жизни человека быть какие - то приятные моменты! Но Маша лишь печально улыбается.

- Дело в том, что я - фригидна. По - крайней мере, так говорит обо мне Сергей. Приходится ему верить, ведь другого опыта у меня не было.

- А ты хотела бы... изменить ему? - спрашивает Евгения и мысленно мол, как ты могла такое обо мне подумать?! Но слышит ошеломляющее:

- Я бы хотела наставить ему рога, чтобы он ходил и потолок ими царапал! - выпаливает она и тут же мрачнеет. - Только где же я найду мужчину, с которым это можно было бы проделать? "Посмотришь с холодным вниманием вокруг". Как говорил Лермонтов, и всякое желание пропадает. Почему-то я не привлекаю своим видом мужчин стоящих. Все какие-то безликие возле меня крутятся. Может, потому что сама и такая?

- Ты? Комплексуешь? - Евгения вспоминает уроки Виктора. - Да ты если захочешь, любой мужик будет твой! Тут важно золотую середину чувствовать: и не доступной не выглядеть, и доступной не казаться.

- Хочешь сказать, это - целая наука?

- Конечно! "Ведь только тех мы женщин выбираем, которые нас выбрали уже!" Это сказал мужчина... А как ты определяешь: стоящий мужчина или нестоящий?

- По единственному признаку - вызывает человек симпатию или нет. А главное, я не люблю высоких мужчин. В каждом из них, я уверена, есть какой-нибудь скрытый порок!

Евгения вспоминает высокого, статного Сергея, на котором, наверняка, не одна женщина останавливает взгляд. Это ж надо так насолить жене, чтобы её антипатию вызывал даже рост мужчины!

После ухода Маши она Бродит по квартире и никак не может успокоиться: что происходит? Женщина, с которой любой другой мужчина считал бы за счастье прожить жизнь бок о бок, несчастлива!

Глава седьмая

Спит Евгения вполне спокойно, как человек с чистой совестью. Всего каких-нибудь полгода назад подобная грешная жизнь ужаснула бы её, недолго лишив сна и покоя. Но сна её лишает телефонный звонок в то время, когда электронный часы показывают два ночи!

- Жека, привет! - говорит в трубке такой отчетливый голос Аристова, будто он звонит из автомата перед её домом. - Я тебя не разбудил?

- Что ты! - говорит она сквозь зубы. - Я как раз стреляла из лука.

- Ах, да, ведь у вас два часа ночи, - вроде спохватывается он, но в голосе никакого раскаяния не слышно.

- Действительно, уже так поздно, а я все стреляю... Спокойной ночи!

- Погоди, не вешай трубку! Я все-таки из Швеции звоню, не из какой-нибудь Кукуевки! Такие бабки палю, чтобы только узнать, как ты себя чувствуешь?

- Отлично! Еще пара таких ночных звонков, и я буду вполне готова.

- К чему?

- К психушке!

- Все может быть, Женечка. Ты мне так плохо приснилась! Дай, думаю, позвоню: не заболела ли? Говоришь, у тебя все в порядке?

- Не все. Опять проклятая память барахлит! Если бы я не забыла выключить телефон, спала бы сейчас , как все нормальные люди!

Она бросает трубку.

Так хорошо спала, и на тебе! Подлый Аристов. Неужели он будет постоянно держать её в напряжении? Сколько лет, из года в год они проводили вместе праздники и никогда - за все эти годы, ни разу! - она не подумала о нем, как о мужчине. То есть, увидев его впервые, она, конечно, отметила незаурядность Толяна - вполне в её вкусе. Но и только! Он был чужой муж. Она - верная жена. И по привычке, не заглядываться на чужое, она запретила себе о нем думать.

Но в каждом минусе есть свои плюсы, усмехается Евгения. Ушел сон пришли мудрые мысли. Например, исчезает куда-то прежняя её нерешительность по поводу работы: менять ли её на другую, но высокооплачиваемую?

В самом деле, неужели хороший архитектор - знай наших! - пропадет, если на новом месте у него что-то не заладится? В конце концов, под лежачий камень вода не течет. Не помрет с голоду! В крайнем случае, можно пойти работать кондуктором - они все время требуются... То есть, Евгения знает, что до такой крайности она вряд ли дойдет, но приятно думать о себе, как о женщине, умеющей самостоятельно находить выход из трудных положений.

Она чуть не бросается искать визитку президента строительной фирмы, но в последний момент резонно замечает: во-первых, третий час ночи, во-вторых она не в Швеции, а в третьих, неплохо бы переговорить со своим нынешним начальством. Полная планов и надежд она пять засыпает...

Утром Евгения успевает переговорить с матерью и с Никитой. Поскольку с сыном отношения у неё доверительные и - устами младенца глаголет истина! она решает сообщить о своем ночном решении ему первому.

- Как думаешь, Кит, , стоит мне переходить на работу в частную фирму? Приглашают...

- А как у них с оплатой труда?

- Обещают платить намного больше, чем в НИИ.

- Тогда, чего думать? - удивляется сын. - Конечно, переходи. Тебе вовсе неплохо сейчас приодеться, а знаешь, сколько сейчас стоит клевый прикид?

- Разве тебе самому он помешает?

- я - мужчина, - говорит он. Для меня главное аккуратным быть!

Интересно, где это он набрался такой взрослой мудрости?

- Кстати, - продолжает Никита, - отец мне на осень клевую куртку купил. Его друг в Финляндию ездил, и он ему заказал!

В голосе сына слышится восхищение заботливым отцом, и Евгению это почему-то задевает. Правда, она не подает вида: разве сын не должен любить отца? Потому как бы между прочим говорит:

- Вот и хорошо. Тогда тебе ещё осенние ботинки купить, и ты одет обут!

Но Вера Александровна, видимо, слышит их разговор, потому что говорит в трубку.

- Обувь Никите я куплю. У меня знакомая в обувном работает, у них прямые поставки из Германии. Обещала подбросить отличные туфли. - Пока эта обувь - самая лучшая!

Казалось бы, радуйся Евгения, от всех забот тебя освободили, но ей почему-то грустно: умри она сейчас никто ничего не потеряет. У матери рядом любимый внук. У Никиты - бабуля и отец. Официально, конечно, у него и мать и отец есть, но он в ней не особенно нуждается...

- Кажется, у вас, Лопухина, застой в крови! - ставит она себе диагноз. - Мозг неактивно обогащается кислородом, вот и лезет в голову всякая дурь! Сделайте-ка вы зарядку, да примите холодный душ! Успокаивает.

Уже закрывая дверь квартиры, она вспоминает, что вчера, за весь день ей впервые не позвонила Надя. И это в выходной, когда обычно они звонили друг другу по несколько раз!..

- Не ожидал от тебя Лопухина, не ожидал! - бушует главный архитектор. - Я понимаю, рыба ищет где глубже, а человек...

- Где рыба! - меланхолично подсказывает из-за соседнего кульмана мужчина техник.

- Молчи! - трагическим жестом театрального актера приказывает ему главный специалист.

Эту бурную реакцию вызвало робкое сообщение старшего специалиста Лопухиной о том, что ей предложили работу референта. Конечно, главный привык к ней - после окончания института это первое пи пока единственное место работы Евгении.