- Вот видишь, мне никогда не удаётся всё так ладно распланировать!

- Легко планировать чужие обстоятельства. Ты видела, случилось нечто неординарное, я и растерялась... Так, говоришь, твоя Надежда учудила?

- И не говори! Уж такого-то я от неё точно не ожидала. Поскольку дата у неё была некруглая - Надьке исполнялось тридцать два - мы решили отметить её день рождения в комнате отдыха шефа. Он сам и предложил. Там как раз длинный стол, с десяток стульев... Набралось восемь человек, включая и мужа Нади. Он сейчас у нас не работает, но на торжестве пожелал присутствовать...

- И тут же, как я понимаю, его бывшая любовница оказалась!

- Так она же у нас главным бухгалтером работает. Надежде, видимо, неудобно было не пригласить.

- А, может, специально пригласила. Мол, полюбуйся, чего достигла я, стала законной женой, а ты годна разве только на то, чтобы перейти в чьи-то другие руки!

- Откуда ты знаешь? Можно подумать, ясновидящая.

- Большого ума тут и не нужно: встретились две соперницы. К тому же, предмет их вожделений вот он, рядом... Ладно, я тебя перебила. Так кто же был ещё на этом вашем празднике?

- Шеф фирмы со своей секретаршей, Надя с Эдуардом, главбухша, экономист, Иван Иваныч и я. Должен был прийти зам, но его не оказалось на работе. Куда он подевался, никто не знал. Кстати, нет и до сих пор, со вторника его никто не видел.

- Четвёртый день, как человек пропал, и никто не поднял тревогу? изумляется Люба.

- Жена подняла, но в милиции сказали, что он, возможно, загулял. Приняли заявление и пообещали, что будут искать.

- А раньше с ним такие исчезновения случались?

- Нет. Он вообще-то примерный семьянин. Любовница есть, но он старается своей связи не афишировать. По крайней мере, жена об этом ничего не знает... Тебя не поймёшь! То ты о Надежде спрашиваешь, то о постороннем человеке волнуешься! Не тот это человек, уверяю тебя и к тому же очень неприятный!

- Я и не волнуюсь, - пожимает плечами Люба. - Просто странно, человек пропал, а вы все спокойны, как слоны!

- Я тебе всегда говорила: переходи в юридический. Ты же прирождённый следователь!

- Знаю, - без тени кокетства соглашается Люба. - Мне нравится до всего докапываться, и логика у меня не хромает. Увы, тридцать восемь лет. В таком возрасте, милочка, поздно менять свою жизнь... Знаю-знаю! Она делает рукой предостерегающий жест.

- Сейчас ты скажешь, что если даже осталось жить один день, всё равно не поздно начать жизнь с начала.

- Ничего от тебя не скроешь!

- Вот и не скрывай. Так с чего же началась ссора у твоей Надьки с главбухшей?

- С того, что мы решили потанцевать. У шефа неплохой японский магнитофон, кассеты с джазом-ретро, такие стерео-расслабляющие. А поскольку мужчин оказалось меньше, то из женщин танцевали в основном те, что пошустрее. Потом, правда, прораб подвалил, сразу с кадрами полегче стало. Но всё равно Ирочка увлеклась, вспомнила, должно быть, прежнее времечко. Словом, она на Эдике зависла.

- Я Надежду понимаю, такое никому бы из жён не понравилось.

- Вот Надя и стала права качать, ногой топать. К тому же, в ходе ближнего боя выяснилось: жена сильней! Очевидно, её укрепляло сознание собственной правоты: моё - не трожь!

- А как повёл себя ейный муж?

- Растерялся. Похоже, несмотря на его многочисленные увлечения, ему удавалось прежде не сталкивать друг с другом своих любимых. Первая жена его не в пример тише была. А ещё, ты не поверишь, но я внимательно за ним наблюдала: Надькиной ярости он испугался. Такой амбал, на голову её выше, а поди ж ты!.. Шеф первый от столбняка опомнился, стал Надежду от Ирки оттаскивать. И Лада, видимо, уже приготовилась побеждённую уводить, сердечными каплями отпаивать. Ничего подобного. Главбухша уйти не согласилась, так за столом и осталась. Эдик что-то любимой жёнушке на ухо шептал, успокаивал, но мы уже не слышали.

- Да, весело у вас!

- Веселее не бывает!

И как в последнее время часто в квартире Евгении случается, звонит телефон.

- Ну его на фиг! - сердится она. - Не буду брать трубку! Постоянно звонит не ко времени.

Трубку берёт Люба. Видимо, они в своей станице не избалованы общением и не привыкли им пренебрегать.

- Слушаю. Здравствуй Надя! Да, это я. Женя в ванне, купается. Что ты говоришь? Весь вечер звонила, а телефон не отвечал? Наверное, куда-то уходила. Что ты говоришь! Когда? Непременно. Я передам. Выкупается, тебе позвонит. Когда заедете? Хорошо. До свидания.

Она кладёт трубку и говорит Евгении:

- Скажи теперь, будто у меня нет интуиции. У тебя, кстати, она тоже есть. Звонок-то не из приятных, вот ты и слушать не хотела... Убили-таки вашего Петра Васильевича!

- Что?

- В то время, как вы гадали, у кого он из запоя выходит, над его холодным телом уже вовсю роились мухи!

Евгения передёргивается.

- Перестань!

- Сегодня похороны. Надька с супругом за тобой в два часа заедет... Убили и там же бросили. Кто-то его из дома вызвал, кто - жена не видела. Слышала только, как машина отъехала. Она потому и беспокоилась, он ведь в домашней одежде с ними уехал. С ними или с ним... Милиция разберётся, начнут вас на допросы таскать: что видели, что знаете, были ли у покойного враги?

- Ты-то откуда знаешь?

- Детективы читаю. Тебе, возможно, и нечего сказать, ты у них новенькая. "Может, и новенькая, а сказать есть чего! - думает Евгения. Вот только надо ли? Не ожидала я, что мои случайные знания смогут пригодиться так скоро..."

- Очень редко мы с тобой видимся, подружка, - говорит между тем Люба. Отвыкла ты от меня. Свои тайны появились.

- Какие тайны? Ты же всё обо мне знаешь!

- Всё - да не всё! Я ведь сразу поняла: недаром ты мне взялась так подробно про бабскую драку рассказывать. Как перепёлка от гнезда от заветной темы уводила. О том, что тебя особенно волнует и чем ты почему-то не хочешь делиться со старой подругой! Например, где ты была вчера вечером?

- Вчера я была в одном доме где четверо мужиков играли в преферанс, говорит Евгения, и взгляд её затуманивается.

- А потом?

- Потом Аристов отвёз меня домой.

Люба продолжает выжидающе смотреть на неё, и Евгения сердится.

- Что ты на меня так смотришь? Ждёшь продолжения? Его нет! Это всё!

- Врёшь! - торжествующе заключает Люба.

- И не собиралась я врать! - неуверенно говорит Евгения, но и не торопится с откровениями.

Да и обязана ли она выворачиваться наизнанку? Даже перед лучшей подругой!.. Стоп! Что же это, она сердится на Любу? Или на себя? Столько лет у неё не было от подруги никаких тайн, потому... Потому что тайн не было! Вот оно что! "У меня есть сердце, а у сердца - тайна!" Проснулось Женино сердце, потому и дайна появилась.

Собственно, расскажи она всё Любе, та и не удивится: подумаешь, тайна! Логическое завершение симпатий мужчины и женщины - постель! Ничего таинственного!

А вчера у подъезда ждал её Толян. Грустный. Непривычно тихий.

- Жека, съезди со мной к друзьям. На преферанс меня пригласили.

- Я же в этом ничего не понимаю.

- И не надо. Просто посиди рядом.

Ей не хотелось быть дома одной, она и поехала. Друзья оказались его старыми институтскими товарищами, приезду Евгении не удивились. Компания оказалась задушевной, понемногу выпивали, подшучивали над Толяном.

А потом Аристов отвез её домой. И остался.

Такая вот у неё тайна.

На самом деле это происходит так: два существа соединяются и два сердца сливаются в одно. И это сердце начинает отсчитывать свои удары для обоих. И кровь одинаково пульсирует в жилах. И дышат они в такт. И не спят всю ночь...

Утром она шевелит губами: "Тебе пора!" - "Я не хочу от тебя уходить!" - шепчет он, не разжимая объятий...

- Женя! - тормошит её Люба. - Женя!

Смотрит, как она медленно возвращается в действительность и, как бы сожалея, говорит:

- Влюбилась! Так я и знала, что ты в конце концов в него влюбишься!

- В кого?

- В Аристова, в кого же ещё! - она вздыхает. - Как странно устроена жизнь: у кого-то горе, а кто-то от радости ног под собою не чует. Один умирает, другой возрождается к жизни. И как иной раз мелки и скучны наши собственные бедки на фоне таких событий!

Она разливает свой малиновый ликёр в тонкие хрустальные рюмки.

- Выпьем, Женька, за то, чтобы твоя любовь оказалась настоящей. Большой и честной. Чтобы ты ни разу в жизни не пожалела, что судьба наградила тебя ею!

Евгения порывисто хватает её за руку и целует.

- А меня-то за что? - пугается её экзальтации Люба.

- За то, что не стала осуждать, отговаривать, решать за меня. Она ведь ещё такая хрупкая, как птенчик. И летает только по комнате - форточку я боюсь открыть. И погубить её так легко! Лишь сожми покрепче хрупкую шейку...

- Романтик! - хмыкает Люба. - Я не возражаю, кохай своего птенчика. А форточку и правда не открывай. Видишь, сколько людей снаружи? Сколько у них самих горестей, заморочек - поймут ли тебя? Скорее всего, поставят в один ряд с толпами тех, которые называют себя любовниками и любовницами, не имея понятия о каких-то там высоких чувствах. Хочу пожелать тебе, как ни странно, хоть чуточку эгоизма - не забывай о себе, не стремись ему навстречу безоглядно. Тогда, если случится самое страшное, не так больно будет падать... А вообще, никого не слушай! - заключает неожиданно она, - я ведь тоже могу ошибаться, даже из самых добрых намерений!

А как по другому можно истолковать их ночь с Аристовым? Как похоть? Всё её существо возмущается против этого!

Теперь в замедленном варианте как бы откручивается назад время.

Они с Толяном подъезжают к дому Евгения. Толян закрывает машину и говорит:

- Я провожу тебя.

Она слабо возражает

- Что со мной может случиться в подъезде?

Он:

- Не скажи, есть маньяки, которые подстерегают женщин в лифтах. Я сам читал.

Когда они входят в подъезд, на первом этаже хлопает чья-то дверь.

- Видишь, наверняка он стоял, курил, ждал, когда ты войдёшь.

Евгения тоже слышит слабый запах сигаретного дыма и усмехается: логик! Мужчина выходил покурить...

Лифт медленно ползёт на её шестой этаж. Или это минуты их общения растягиваются во времени?

На площадке перед дверью она достаёт ключ. И спрашивает нерешительно:

- Ты хочешь зайти?

Они оба чувствуют тревогу от того, что дошли до черты, за которой другой мир и другая мера ответственности.

- А традиционный кофе? - внезапно осипшим голосом неловко шутит он.

В прихожей она привычно сбрасывает туфли, суёт ноги в домашние тапки, а он нерешительно прислоняется спиной к двери.

Евгения поражена: Аристов и нерешительность - в её глазах вещи несовместные! Может, потому производят на неё действие противоположное она почти приготовилась к привычному штурму, и вдруг! Трудно объяснить, почему вдруг Евгения обвивает Толяна, как гибкая лоза. Обнимает, прижимается. Этого оказывается достаточно, чтобы сжирающий его изнутри огонь вырвался наружу и поглотил обоих...

- Теперь и умереть не страшно, - говорит он, когда затихают звуки первого взрыва чувств.

- А мне страшно, - возражает она, - ведь тогда я не смогу ещё раз пережить этот миг!

- Ты хочешь пережить его снова? - шутливо недоумевает он.

Им кажется, что мир вокруг них свернулся в скорлупу, и внутри её они два зерна диковинного плода, сросшиеся в одно - создали свои звуки, свои краски и больше не зависят от чьего бы то ни было вмешательства. Хотя этот миг - всего лишь одна ночь...

- Женька! - тормошит её Люба, - очнись! Всё-таки я не умею пока разговаривать телепатически. А через час уже и Саня вернётся.

- Давай приготовим бигус, - предлагает Евгения, - у меня есть отличная колбаса и кочан капусты...

- Я что-нибудь придумаю, родная, вот увидишь! - говорит Толян, сжимая её в объятиях. - Мне даже страшно подумать, что кто-то может стать между нами или обстоятельства попробуют нас разлучить...

Она лежит на его плече. Больше Толян ничего не говорит. Он не знает, что ей всё известно, что она будто слышит, как мечется его ум в поисках выхода. И, увы, не может ему ничем помочь!

Почему ей так покойно? Ведь её настигло то, от чего она пыталась убежать. От себя не убегай, никуда не денешься! Она себя сказками не успокаивает. Скорее наоборот: осознание того, что они могут и не быть вместе, больше не пугает её. Что бы не случилось, она не повиснет камнем на его шее. Даже если для этого ей придётся уехать далеко-далеко...

- Ты только в одиночку ничего не решай! - просит её Толян. Пожалуйста, я же тебя знаю. Решишь, что так будет лучше для обоих, сбежишь куда-нибудь за океан!

Она вздрагивает: неужели он уже читает её мысли?..

- Ты порежешься! - говорит ей Люба. - В руках кочан капусты, а будто чья-то ненавистная голова... Большие проблемы?