- А ноги не работают! - полупридушенным голосом возмущается Аристов.

- Это следствие удара. Все функции позвоночника должны восстановиться. Смещения или защемления я не нахожу.

- И это всё? - не успокаивается Толян.

- Всё. Остальное - в ваших руках, молодой человек. Захотите - пойдёте!

Врачи уходят.

- Проклятье! - стучит кулаком по подушке Толян. - Устроили надо мной консилиум! Будем лечить или пусть живёт! В гробу я видел таких врачей! Строит из себя светило!

- Успокойся, - обнимает Евгения разбушевавшегося любимого. - Он сделал всё, что от него зависело. Проверил, нет ли у тебя патологии. И считает, что выздоровление - вопрос времени.

В палату заглядывает девушка лет восемнадцати.

- Извините, но там Аристова спрашивают.

- Вот видишь, к тебе пришли, - Евгения помогает ему приподняться повыше. - Начинаем приём гостей.

Она ожидала увидеть кого угодно, но в коридоре стоят - её собственный сын Никита и младший Аристов - Шурик.

- Здравствуй, мам, мы к дяде Толяну, - сообщает сын.

Шурик молчит, опустив голову. Потом взглядывает украдкой. Евгения смотрит на него, доброжелательно улыбаясь, и он, как ей кажется, облегчённо вздыхает.

Что он там себе напридумывал? Или что-то этакое ему про неё рассказали? Ей ещё предстоит узнать.

- Пойдёмте, я вас провожу!

На пороге палаты они на мгновение, не сговариваясь, останавливаются, а потом вперёд вырывается Шурик.

- Батя! - он не обнимает Толяна, не целует, а приникает к нему, чтобы тут же отвернуться, стесняясь своих повлажневших глаз. - Ну, как ты тут?

Александр Аристов подстрижен точь-в-точь, как отец. Нос у него, не в пример отцовскому, пока прямой - но глаза! - у них одни и те же глаза, по которым можно безошибочно определить: это отец и сын.

Евгения видит, с какой любовью и болью смотрит Толян на сына и ей вдруг... становится стыдно. Во время их размолвок, кажущихся обид она почему-то ни разу не подумала вот об этом - об отце и сыне. Всё о Нине думала, о ней переживала, а о Шурке забыла...

Она тихонько тянет Никиту за полу куртки и шепчет:

- Выйдем, сынок, на два слова!

Никита понимающе кивает и выходит следом за матерью.

- Я должна сказать тебе кое-что.

- Догадываюсь, - по-взрослому усмехается сын, присаживаясь рядом с ею на кушетку. - Не волнуйся, бабушка уже провела со мной разъяснительную работу. Она говорит, вы, наверное, с дядей Толяном поженитесь... Я видел нового мужа тёти Нины. И, знаешь, думаю, что будь я женщиной, ни за что бы Аристова на него не променял!

Высказав такое мнение, он на минуту замолкает, а потом выпаливает то, что не даёт ему покоя.

- Она... Шуркина мать говорит, что дядя Толян ходить не сможет!

- Что за ерунда! - возмущается Евгения. - Недавно у нас был врач, очень известный. Он сказал: будет ходить, если захочет.

- Как это? - не понимает Никита.

- Если у него хватит силы преодолеть болезнь...

- У него хватит! - не дослушав, горячится сын. - Знала бы ты, мама, какой это человек!

- Догадываюсь, - улыбается она. - Но я не договорила... Если случится... бывают всё же случаи. Ты должен знать: я всё равно его не брошу!

- Мама! - Никита, разволновавшись, даже вскакивает и опять, сконфуженный, садится. - В общем, если тебя моё мнение интересует...

- Интересует!

- То я - за!

- Спасибо, сынок! - говорит она. - Мне очень нужна была твоя поддержка.

- Конечно, папа расстроится, - рассудительно добавляет он. - Сам виноват! Женщину надо завоёвывать, а если завоевал - из рук не выпускать!

Евгения прикусывает губу, чтобы не рассмеяться - так несообразуются его слова с юным чистым лицом, которого ещё не касалась бритва, и наивными карими - в маму! - глазами.

В дверях палаты появляется Шурик.

- Ник, иди, тебя папа зовёт!

Никита торопится на зов. Евгения входит чуть погодя и застаёт такую картину: оба парня сидят вплотную к Толяну - Шурик на кровати, Никита рядом на стуле и влюблёнными глазами смотрят на него.

- Ты послушай, Жека, что надумали два этих чижика! Они хотят поступать в милицейскую академию!

- Никита, вроде, в медицинский институт собирался.

- Вот именно! А Шурка - в университет, на экономический.

Ребята переглядываются.

- А теперь передумали! - твёрдо говорит Никита.

- В милицию им захотелось! - недоумевает Толян. - Да разве вы знаете, сколько там сейчас взяточников, проходимцев?!

- Но кому-то же надо начинать! - упрямо набычивается Аристов-младший, и Евгении приятно сознавать, что её Толян воспитал хорошего сына. - Значит, мы будем одними из немногих, за которыми придут тысячи... Да и вам будет легче: казарменное содержание, стипендия!

- Успокоил! - фыркает Толян. - Жека, ты чего в дверях стоишь? Иди к нам, садись!

Она присаживается на уголок кровати и ловит ревнивый взгляд Шурика. Привыкай, милый, жизнь иногда преподносит сюрпризы...

- Ой, бабушка же пирожков напекла! - спохватывается Никита. - Она, знаешь, какая хитрая! Вот кому надо было в милиционеры идти! Шурку расколола, он и мяукнуть не успел! "Шурик, а что любит твой папа?" Шурик человек простой: пирожки с капустой, говорит.

- Ничего я не раскололся, - не соглашается Шурик. - А то я не понял, для чего ей это! Она бы всё равно чего-нибудь испекла, а так заодно папины любимые. Пожилым людям надо идти навстречу! А я, кстати, батя, пива тебе купил. Твоего! И Славка тебе бананов передал. Он тоже хочет прийти. Спрашивает: можно?

- Господи! - стонет Толян. - Что за глупый мальчишка! Скажи, что я его очень жду! Пусть немедленно приходит!

- Да он вроде бы уже пришёл! - в дверях появляется Ярослав.

- Я думал, ты меня забыл! - укоряет Толян.

- А я думал, ты от меня отказался, - тихо говорит Ярослав.

- Быстро подойди, обними меня и попроси прощения за то, что посмел так обо мне подумать! Ты же мой старший! Разве не был я всегда рядом с тобой? Разве не люблю тебя всем сердцем?

- Правда? - несмело улыбается юноша.

- А я тебя когда-нибудь обманывал? Садись рядом с нами на кровать. Сейчас тётя Женя стол накрывать будет!

- Хочешь сказать - тумбочку?

В ход идут ещё тёплые пирожки, которые запивают пивом, заедают бананами, кузнецовскими апельсинами и конфетами, которые до сих пор без надобности лежали в пакете.

Евгении жаль только одного, что все трое юношей - не их общие с Аристовым дети...

Посетители уходят и на лице Аристова ещё некоторое время блуждает счастливая улыбка.

- Ты доволен? - спрашивает Евгения.

- Ещё бы! Я боялся, что Нина отучит мальчишек от меня.

- Что ты говоришь - отучить от отца!

- Но ведь пыталась же она отучить меня от меня самого!

- Судя по всему, ей это не удалось... Так что если сыновья в тебя...

- В меня! Даже Ярослав. Я в его годы был такой же неуверенный в себе и лопушастый.

- Не придумывай! Ты был задира и драчун. Дрался с каждым, кто смел на тебя косо взглянуть!

- Я и говорю: приходилось самоутверждаться. А ты-то откуда знаешь?

- Наводила справки... Шучу, друзья рассказывали.

- Ох, уж эти друзья.., - смущается Толян.

Вскоре после ухода мальчиков появляется друг Толяна Кузнецов и больной его с места спрашивает:

- Кузя, ты не в курсе, водитель встречной машины... тот, с которым мы столкнулись, он жив?

- Умер на месте! - Александр не знает, в чём дело и потому смягчить сообщение не пытается. - Ежу понятно, ты здесь не при чём, ведь это он на твою полосу выскочил!.. Фамилию, честно говоря, я узнать не успел. Сказали только, что мент.

- Я знаю, - вырывается у Толяна.

- Откуда? Ты же был без сознания!

- Увидел... В последний момент, - он неловко шутит. - Помнишь, кто-то из старшеклассников написал в сочинении: "Перед испусканием духа ему показалось, что он видит тень своей жены!"

- Хватит об испускании духа! - хлопает в ладоши Кузнецов. - А я, кстати, пиво принёс. Твоё любимое!

Толян переглядывается с Евгенией, и они смеются.

- Ох, Жека, замучаешься утку выносить!

Проводив очередного посетителя, Евгения застаёт в палате Михалыча, который наконец добрался до своей кровати.

- Этак, Михалыч, ваш шов никогда не зарастёт, - пеняет она непоседе.

- Женечка, движение - это жизнь! - по-философски вздыхает он. - А ты на своего мужика наглядись, пока лежит. На ноги встанет, только ты его и видела! Опять куда-нибудь умчится!

- А вы откуда знаете?

- По глазам вижу. У шалых мужиков в глазах бесенята заводятся. Они ему покоя не дают, а всё толкают: иди куда-нибудь, иди!

- Напридумывал! - довольно улыбается Толян. - Я и дома люблю посидеть!

- Не без этого, - соглашается Михалыч. - Иначе от кого бы твоей жене троих сынов нарожать? Они все твои

- Все мои, - скрывая улыбку, кивает Толян и любовно смотрит на Евгению, как будто она и вправду родила ему троих сыновей.

- И это правильно, что ты её любишь. Женщина она славная. За тобой, вишь, как ухаживает!.. Надо же, троих родила, а фигура, как у девушки!

Евгения прыскает и склоняется к тумбочке. Друзья-товарищи столько всего нанесли, дверка не закрывается. А Михалыч продолжает:

- Я-то через полчасика домой пойду, а вы спокойно сможете отдохнуть. От этих посещений, должно быть, голова кругом идёт!

Михалыч открывает свою тумбочку и что-то складывает в матерчатую сумку. Никогда он не идёт домой с пустыми руками. Правда, что он носит, для его соседей по палате загадка.

- А теперь, - начинает Толян, когда Михалыч, попрощавшись с ним, уходит.

- А теперь, - перебивает его Евгения, - ты мне расскажешь, что на самом деле произошло у тебя с Зубенко и как вы оба одновременно оказались на этом шоссе!

- Ты догадалась? - бормочет он.

- Грош была бы мне цена, если бы не догадалась! - сердится она.

- Клянусь, я его не убивал!

- А тебя в этом кто-то подозревает?

- Не знаю, когда ты спросила меня об аварии, в твоих глазах была такая тревога!

- Тоже мне, живой рентген! Еще бы не тревога! Ты чуть не погиб!.. Ведь это Зубенко выскочил на твою полосу а не наоборот. Я только хочу знать, зачем ты поехал на встречу с ним?

- Это была бы наша вторая встреча. А первая... Я её сам организовал. Подкараулил, когда он выходил из своего УВД. Подождал, пока отойдет подальше. Подкатил тачку к тротуару.

- Садитесь, господин майор!

Он ничего не заподозрил. Только помялся: мол, машину надо забрать из гаража.

- Я привезу тебя через двадцать минут на это же самое место, - говорю, - у меня дело-то пустяковое. Удели время старому товарищу.

Отвез его неподалеку, в один тихий переулочек. Остановил машину. Он посмеялся.

- Видно, дело все же не пустяковое! Впервые вижу Аристова таким строго-деловым, без шуток, без подначек!

Я подождал, пока он успокоится.

- Женю Лопухину ты, надеюсь, знаешь?

Он захохотал.

- Я даже знаю, что ты давно на неё глаз положил! Неужели она влипла во что-то противозаконное?

- В противозаконное ты влип! Но меня, в отличие от других, не волнует, мучают тебя угрызения совести или нет, приходит ли к тебе Маша в ночных кошмарах. А волнует, как ты правильно понял, Лопухина, на которую я глаз положил! Не дай Бог, Сергей, с ней что-нибудь случится!

- ты этого не переживешь?

- Сначала ты этого не переживешь! Я лично позабочусь, чтобы такая тварь, как ты, больше небо не коптила!

- Круто берешь!

- Не волнуйся, я осилю!

На том мы и расстались. А через два дня он позвонил мне на фирму и предложил встретиться. На том самом шоссе. Я согласился. Для встречи оно было удобным - малооживленное, со всех сторон просматриваемое...

- Какое непростительное легкомыслие, Аристов! - Евгения так разнервничалась, что вскочила и теперь мечется по палате. - Он, видите ли, договорился о встрече! с кем? С убийцей, которому уже нечего терять!

- Жека, успокойся, - пытается поймать её за руку Толян. - Это все давно прошло! Кончилось!

- Кончилось! - не может остановиться она. - Да он мог, не выходя из машины, пристрелить тебя и скрыться!

- мог. Но подвела майора самоуверенность. Он ехал на новой "волге", а подо мной была - как назло! - легкая "хонда". При лобовом столкновении у меня шансов не было. Зато я был лучшим водителем!

Толян говорит это без хвастовства, лишь констатирует факт.

- он мчался, не снижай скорости, мне навстречу... До назначенного места оставалось ещё километра два, так что я не сразу понял, что это Сергей. Потом подумал, что он почему-то меня не замечает. Для верности посигналил ему. И тут он бросил на меня свою машину. Все произошло так быстро, что я не успел даже испугаться. За меня сработал многолетний опыт водителя. Я успел вывернуть руль, но чтобы уйти, доли секунды все же не хватило. По касательной он меня зацепил. Но и сам перевернулся. Как он там кувыркался, я уже не видел. Могу только догадываться: каменистые уступы, приличная высота.