Лариса Шкатула - Замуж не напасть

– Лопухина! Ты, оказывается, совсем не знаешь себе цены! Уже и хвост опустила! Да у нас в фирме половина женщин спикает, почему, думаешь, мне и в голову не пришло пригласить их с собой? Потому, что я люблю тебя, естественную, деликатную, культурную, наконец. Не нужно мне будет все время наблюдать и переживать, не скажешь ли ты какую-нибудь глупость…

У ее подъезда стоит большой черный «форд». Еще несколько лет назад его бы окружили зеваки. Сейчас жильцы идут мимо, не обращая внимания: страна наводнена иномарками.

Багажник сверху основательно загружен, закрыт брезентом и перевязан веревками.

– Мы точно едем жарить шашлыки? – здороваясь, спрашивает по-английски Евгения. – Или собираемся разбить палатку и несколько месяцев прожить на природе?

Маша предупредила, что им придется накормить американцев исконно российским мясом и взять на себя обязанности, которые обычно выполняют мужчины, – поджаривание мяса на шампурах. Но Евгения никогда не видела, чтобы на шашлыки ездили с таким багажом, вот и шутит.

В глазах мужчины, сидящего за рулем, мелькает недоумение, зато другой, на заднем сиденье, куда усаживают и ее, врубается.

– У русских своеобразный юмор, Джеймс, – обращается он к водителю. – Мисс намекает, что у нас слишком много вещей.

– Понял! – облегченно вздыхает тот.

– Моя подруга Евгения. Женя, – представляет ее Маша.

– Джеки? – предлагает ее сосед.

– Пусть будет Джеки. А это мои товарищи и коллеги: Майкл и Джеймс.

Они едут в горы. И хотя ехать не очень далеко – километров пятьдесят с хвостиком, но дорога, ведущая к цели их поездки, узкая, проселочная, особо не разгонишься.

Благо сентябрь – первый месяц школьных занятий и сбора урожая, так что на дороге видно мало желающих выехать на природу. В России уик-энды – вещь, зависимая от многих обстоятельств; чтобы прокормиться, рядовому россиянину приходится запасаться всем, чем богаты в это время года окрестности.

Едут они к небольшому, чистому и глубокому горному озеру, которое образовала неширокая прозрачная река, берущая начало где-то высоко в горах. В одном месте она низвергается вниз с высокого каменистого уступа, являя собой красивый серебристый водопад. Его, конечно, не сравнить с Ниагарским, но зрелище впечатляющее.

Лет десять назад Евгения сфотографировалась возле него. А если быть точной, то за ниспадающими струями воды, стоя на небольшом уступе. Сквозь эти струи живописно смотрится ее тогда совсем хрупкая фигурка.

Джеймс уверенно ведет машину, как будто ему не в диковинку проселочные дороги, а Майкл все время украдкой разглядывает Евгению. В его взгляде неподдельный мужской интерес, и он ей приятен.

Наконец по указанию Маши они сворачивают в сторону и, проехав с полкилометра по дороге, зажатой между густых кустов ежевики, выезжают на место – ровный, покрытый будто искусственными плитами берег. Река так тщательно отполировала глыбы камня, что на них, как на полу, можно установить и стол, и стулья, чаще импровизированные. У самого озера есть небольшой кусочек песчаного берега – этакий мини-пляж. Словом, в понятии их обычной компании – идеальное место для отдыха.

Американцы, впрочем, лишь бросив взгляд вокруг, начинают таскать из обоих багажников вещи: раскладной стол, стулья, два шезлонга, столовые приборы, продукты – все удобно упаковано и готово к употреблению, стерильно.

Маше с Евгенией остается лишь придавать их обустройству некий особый женский уют. Впрочем, похоже, мужчины позаботились даже о том, чтобы такие вопросы решить за них – на столе уже красуется кружевная синтетическая скатерть. Правда, это не мешает подругам переговариваться между собой. Несмотря ни на что, встречаются они по-прежнему редко.

– А где Сергей? – спрашивает Евгения.

– Как всегда, дежурит, – безмятежно поясняет Маша.

– И он в курсе?

– Естественно. Я, как всегда, сказала ему правду: хочу показать американцам озеро и водопад. И мы вернемся сегодня. Он сразу успокоился. Главное, чтобы без ночевки.

– Секс – это когда спят днем.

– Фу! – шутливо морщится Маша. – О сексе не может быть и речи!

– А почему ты меня о поездке не предупредила заранее?

– Весь вечер на моем хвосте висел Сергей. Если бы он узнал, что я заеду за тобой, сразу бы проинтуичил, что наша поездка не такая уж безобидная, как могло показаться вначале.

– Логично.

– Но ты же не обижаешься? Так думает только он. Насчет этих ребят можешь не беспокоиться – они не варвары и не маньяки. Я предупредила: только шашлыки… Кстати, это не Аристов выходил из твоего подъезда сегодня утром?

– Я не поняла: ты спрашиваешь или утверждаешь?

– Выкручиваешься! – цокает языком Маша.

– Хочешь верь, хочешь не верь, а между нами ничего этакого не было.

– А вот тут я не могу разделить твою радость: хорошо ли это? Не ходит же он к тебе просто так? И, судя по темпераменту, Аристов не импотент, а тебя не трогает. Нонсенс? Если бы такое показывали в кино, зритель бы уже утомился.

– Сравнила: жизнь – это не кино.

– Плохо только, что не ты им управляешь, а он тобой: захотел – пришел, захотел – ушел… Поляки говорят: когда твой муж идет по улице, все должны думать, что на его голове корона, и только ты будешь знать, что это – твой каблук.

– Во-первых, Аристов мне не муж, а во-вторых, чтобы надеть на него такую корону, надо его еще поймать…

Они разговаривают между собой по-русски, пока Майкл сооружает из камней мангал – опять же по указанию Маши, а Джеймс опускает в озеро для охлаждения всевозможные бутылки. Но когда мужчины работу заканчивают, переходят на общий английский.

– Джеки, вы говорите на сногсшибательно правильном английском языке, – замечает Майкл.

– У меня мама – учительница английского.

– Тогда понятно… Но если вы поедете в Америку, вам стоит подольше пообщаться с американцами, чтобы они могли вас понимать.

– Пока я в Америку не собираюсь, – улыбается Евгения. – А для вас, надеюсь, моего знания хватит?

– Хватит, – рассеянно соглашается он и, забыв отвести взгляд, смотрит на нее.

Осень уже дает себя знать – с утра еще было прохладно, но теперь, когда солнце поднялось повыше, оно и не жжет, как прежде, а ласково греет.

Евгения с Машей переоделись в купальники, а мужчины все еще ходят в своих легких светлых брюках. Может, запоздало думает Евгения, у них на уик-эндах расхаживать в плавках не принято?

Вообще, несмотря на знание английского, она совершенно не знает иностранцев, прежде близко с ними не знакомилась, так что чувствует себя напряженно, от чего ее не освобождает даже откровение Маши:

– Расслабься, не нервничай! Они такие же мужики, как и наши. Может, нас боятся еще больше. Просто они несколько испорчены цивилизацией. Привыкли, что всегда все под рукой и самим делать ничего не нужно. На таком, к примеру, озере, как наше, у них наверняка поблизости была бы парочка шопов, кафе и, может, даже небольшой отель…

– Маша шутит, – с сильным акцентом говорит Майкл, услышавший окончание фразы. – И в Америке есть дикие места… Я нанизывать шашлыки.

– Нет-нет, я сама, – спохватывается Маша. – Пока учись. Будешь у себя в Филадельфии готовить шашлык для знакомых девушек.

– Я хотел для жена.

– А у тебя есть идеал жены?.. Ну, какой бы ты хотел ее видеть?

– Как Джеки.

– Вот видишь, Женя, – смеется она, – у тебя уже есть поклонник-американец.

– Я не есть поклонник. Поклонник у звезда, кумир… Я есть лав… влюбчивый!

– Влюбленный, – поправляет Маша.

– Русские женщины – удивительные создания, – переходит на английский Майкл. – Их трудно определить одним словом: они и решительные, и беспомощные, и нежные, и смелые.

– Ты не идеализируй, – предостерегает Маша, – и среди русских женщин бывают очень-очень разные.

– Зато если повезет и найдешь ту, единственную… Думаешь, зря Джеймс через океан летел?..

– О себе говори, – вполголоса замечает Джеймс.

– Прости, друг, сорвалось. А я не идеалист. Я тоже понял, что ваши женщины не всегда бывают нежными.

– Еще бы! – хмыкает Маша. – Столько лет их пытались уравнять с мужчинами. Кое-чего уже добились. Женщины научились управляться с кувалдой, водить трактор и асфальтовый каток…

– Если миром будут править женщины… – осторожно замечает Джеймс.

– Править? – подключается к разговору Евгения. – Как раз к этому нас постараются не допустить. А ну как у нас получится лучше? Кто же тогда станет кувалдой махать?

– Похоже, вы не очень любите мужчин, – констатирует Майкл. – Вы феминистки?

– Только не это, – прикладывает руку к сердцу Евгения. – Никаких ярлыков, попробуйте разобраться без них. Не знаю, как у вас, в Америке, а у нас женское движение пока находится в зачаточном состоянии: собрались, посплетничали, решили – надо следить за воспитанием детей, и разошлись! Даже наш президент во всеуслышание говорит, что экономику он нам не доверит! Почему, объяснить не может. Разве что скажет словами Чехова: этого не может быть, потому что не может быть никогда! Вот и весь аргумент!

Евгения так увлекается своей речью, что невольно начинает повышать голос и размахивать руками. Осекается лишь тогда, когда перехватывает восхищенный взгляд Майкла.

– Какая вы горячая! – говорит он.

– Все, попался! – подытоживает Маша, нанизывая на шампуры кусочки мяса вместе с луком и помидорами. – Не верь ему, Джеки, соблазнит и бросит!

– Маша, ты пошутила? – вдруг пугается он. – Это шутка такая, или ты вправду думаешь, что я обманщик?

– Конечно, пошутила, – подтверждает Маша, удивленная взрывом его чувств. – Я вовсе не хотела тебя обидеть.

Все растерянно замолкают.

– Мы уже можем жарить мясо, – нарушает молчание Джеймс, раскочегаривший яркий огонь.

– Что ты! – пугается Маша. – Дрова должны прогореть! Вот когда они превратятся в угли, тогда и придет наше время.

– Значит, будем ждать?

– Зачем ждать? Пойдем купаться! – предлагает она. Евгения не может не заметить, что у обоих американцев подтянутые, мускулистые фигуры. Без капли лишнего жира. Они даже похожи: короткие прически у обоих, загорелые лица. Вот только Джеймс кареглазый, а у Майкла глаза прямо пронзительно синие. Может, рискнуть, заглянуть в них поглубже? Один поэт сказал: «Постой, помедли, не спеши на огонек моей души…» А здесь ее и не надо останавливать, сама медлит, но все же принимает протянутую руку Майкла, которую он подал, чтобы помочь войти в воду, – дно не очень ровное.

Евгения с Машей плавают неплохо, но до мужчин им далеко. Те – резвые, подвижные, крутятся вокруг, как два дельфина.

– Давайте пари: кто дольше пробудет под водой? – предлагает Евгения; разве она не видит, как физически совершенны эти мужчины? Но все равно словно бес толкает ее в бок.

– Я не участвую, – сразу отстраняется Маша. – Нырнешь, от прически останется одно воспоминание. Где здесь найдешь парикмахера?

А Евгению уже понесло.

– На что спорим?

– На бутылку виски, – предлагает Джеймс. Он тоже согласен с Машей – куда он без прически?

– На поцелуй, – предлагает Майкл, и его слова звучат неожиданно серьезно.

Конечно, куда Евгении со своими двадцатью шестью секундами против этой идеальной грудной клетки? У Аркадия она могла легко выиграть. Да у таких же, как он, заядлых курильщиков.

Словом, Майклу она позорно проигрывает. В смущений плывет со всеми к берегу, но когда выходят из воды, он останавливает ее и напоминает:

– Я выиграл.

Разворачивает ее к себе и целует. Но берет не за плечи, как другие, а одной рукой за талию, другой за шею. Получается, что он как бы сливается с ней каждым изгибом тела. Поцелуй длится вечно, потому что не то что вырваться, Евгения не может даже пошевелиться. Не будь у людей носов, она бы умерла от удушья! Или от удовольствия…

Когда они наконец отрываются друг от друга, то не застают рядом с собой ни Маши, ни Джеймса. Их товарищи деловито укладывают шампуры на мангал.

Теперь Майкл сидит в шезлонге и неотрывно смотрит на Евгению. Она сорвала у озера несколько ирисов и приспосабливает их в вазу, собственноручно изготовленную из пластиковой бутылки. Собственно, Майкл по ее заказу отрезал ножом у бутылки верх, а она устлала внутренность будущей вазы цветной бумагой, вытащенной из пачки с печеньем. Ваза получилась оригинальной, но это вовсе не повод вот так смотреть на нее, открыв рот.

– Может, я делаю что-нибудь не так? – улучив минутку, спрашивает она у Маши. – Не надо было соглашаться на поцелуй, да?

– Он тебя просто изучает. В Америке сейчас в ходу лозунг: «К двухтысячному году каждому холостому американцу – по русской жене!»

– Ты шутишь, Маша, да? Это шутка такая? – передразнивает она Майкла и вздыхает: опять у нее начинаются проблемы!

В пятницу звонит Нина Аристова:

– Добрый вечер, Женя, мой муж, случайно, не у тебя? Евгения чуть не задыхается от возмущения. Уж не считают ли эти Аристовы, что снимают у нее квартиру для своих семейных нужд?!