Шери Лоу - Замуж вокруг света. Путешествие вокруг света в поисках мужа

было бы справедливо предупредить тебя, что, если чрезмерно эмоциональные излияния вызовут у тебя тошноту, то будет благоразумнее пропустить эту страницу и сразу перейти к первой главе. Если же Господь наделил тебя луженым желудком, милости просим, читай дальше…

Этот мир был бы очень скучным местом без непрерывного потока сплетен, которым меня снабжают мои подружки, без их смеха и поддержки — так что море благодарности и любви Венди Мортон, Изобель Кук, Памеле Макберни, Линде Лоуэри, Джанис Маккаллум, Клер Бэрвик и Колетт (Кейн) Ходкинсон.

Мок и начинающим редакторам, которые терпеливо читали каждую главу, смеялись в нужных местах и безмерно меня вдохновляли: спасибо вам, Пол и Бекки Мерфи, Анн-Мари Лоу, Барри Мерфи и Морин Тафер.

Филу Оакдену (Гонконг) — самому обворожительному, сексуальному, надежному мужчине, о котором только может мечтать девушка, — безумно тебя люблю!

Фреду и Рейме Хармер и Деннису Олдфилду за многолетнюю любовь и моральную поддержку — она всегда будет взаимной.

Эмме О'Флинн Виджаяратнам (Филлипины) и Кристоферу Келли (Канада) — надеюсь, в один прекрасный день вы наткнетесь на эту книгу, и она заставит вас улыбнуться…

Журналистке, писательнице, редактору Лиз Лекомер и писателю Гари Дженкинсу за помощь при написании книги — я очень ценю вашу щедрость.

Мэри Пачнос, чудесному агенту, за непоколебимую веру в меня, упорство и за то, что смешила меня, когда было трудно, — Мэри, ты феноменальна!

Саре Кинселла, моему великолепному редактору, за ее терпение, честность и за то, что не слишком жестоко кромсала рукопись, — ты заслуживаешь медали.

Алистеру Макфи, потрясающему наставнику, который первым посеял во мне уверенность, — я всегда буду тебе благодарна.

Моим чудесным близким (особенно маме, Мэри) — море любви и благодарности за то, что они до сих пор от меня не отказались.

Моей милой падчерице Джемме (которой я не разрешу это прочесть, пока ей не исполнится, как минимум, тридцать) и громадному комку в моем животе, от которого у меня отрыжка, рвота и жутко болит спина, — я люблю вас и очень рада, что вы — моя семья.

И наконец, самое главное — моему потрясающему сердечному другу, Джону Лоу, который все эти годы не позволял мне сойти с рельсов этих американских горок (несмотря на взлеты, падения и мертвые петли) своей любовью, силой, юмором и поддержкой — как всегда, словами этого не выразить…

Шери Лоу

О, дерьмо! Дерьмо, дерьмо, дерьмо!

Нравится мне это слово. Когда я так ругаюсь, сразу понятно: ко мне не лезть, так как предменструальный синдром превратил меня в смертоносное оружие. С той самой минуты, как я вылезла из кровати утром, я твержу это «дерьмо», как ненормальная, потому что все, ну просто все на свете сегодня не так.

Потянувшись, чтобы набрать воды в чайник, я вляпываюсь рукавом в воду, оставшуюся после вчерашнего мытья посуды, и одновременно опрокидываю пепельницу. М-да, сегодня явно не мой день… Но ни к чему бежать к телефону и вызывать службу психологической помощи — у меня всего лишь кризис среднего возраста. Выгляжу, как престарелая звезда мыльных опер наутро после попойки, и чувствую себя соответствующе; могу с точностью до минуты подсчитать, сколько времени прошло с момента моего последнего сексуального контакта. Если верить всем уважаемым женским журналам (то есть всей этой куче мусора), такое поведение типично для одиноких женщин моих лет. То есть для тех, у кого кризис середины жизни.

Вам когда-нибудь приходила в голову такая мысль: «Что, если в жизни мне больше ничего не светит?»

Никогда не задумывались о своей судьбе и о том, почему вы — не миланская супермодель? (В моем случае ответ на этот вопрос прост — у меня целлюлит и тридцать фунтов лишнего веса.) И почему до сих пор вы не стали директором мультинациональной корпорации? (С моими финансовыми талантами корпорация обанкротилась бы на раз-два.) И что вы так и не вышли замуж за интернационального промышленного магната, у которого виллы в семи странах мира? (Про мужчин меня вообще не спрашивайте.)

Вы только посмотрите на меня. Сижу завтракаю в одиночестве, наврала на работе, что заболела, придумав самую идиотскую отговорку из всех когда-либо мною придуманных («ушибла палец в саду» — неплохое оправдание, только вот живу я на третьем этаже). В жизни у меня нет абсолютно никакой радости, кроме шоколадного круассана и неспешного прочтения «Дейли Мейл». И вот я невольно задумываюсь: что, если это и есть конец? И я так и проживу всю жизнь, кончив тем, что буду гоняться на костылях по коридору дома престарелых, приставать к старичкам, смотреть религиозные телепрограммы и мухлевать в бинго?

Пожалуй, надо объяснить, с чего это на меня накатил внезапный приступ жалости к себе.

Зовут меня Карли Купер. Мне тридцать один год, и живу я в квартире-студии, больше похожей на чулан, в престижном лондонском пригороде Ричмонд. Я приехала сюда из родного Глазго, миновав множество стран, пережив кучу приключений и катастроф (как правило, виноваты в них были мужчины, которые сперва казались мне мечтой, но впоследствии заставляли мечтать лишь об одном — как бы убраться от них подальше). Во мне пять футов восемь дюймов роста, у меня длинные светлые волосы (нарощенные), голубые глаза (цветные линзы) и пышные изгибы во всех нужных местах.

Я заколачиваю кучу денег, выполняя работу, которую ненавижу, и потому трачу все до последней копейки на занятия, которые мне по душе, чтобы забыть о работе. Официально я занимаю пост менеджера по работе с клиентами в одной из крупнейших в мире компаний по производству бумажной продукции. В переводе на нормальный язык это значит, что я всеми силами пытаюсь принудить ничего не подозревающих закупщиков крупных мультинациональных корпораций подписать годовой контракт, чтобы мы поставляли им туалетную бумагу. И не смейтесь, пожалуйста. У рынка туалетной бумаги большое будущее.

На первый взгляд я наслаждаюсь незамужней жизнью: ведь у меня нет второй половины, перед которой надо было бы отчитываться. Но на деле у меня жуткая депрессия, потому что моя личная жизнь достойна жалости. Я уже отчаялась найти парня, рядом с которым можно было бы свернуться калачиком и смотреть телек, или брызгаться в ванной, или целоваться до головокружения, напившись в баре. Не говоря уже о том, чтобы выйти замуж, свить гнездышко и завести семью — знаете, как у тех тошнотворно счастливых парочек из рекламы хлопьев.

Единственное утешение в моем жалком существовании — подружки, число которых увеличивается постоянно. В свободное от воспитания детей время (если нет детей, то от работы, мужей, дружков и золотых рыбок) мы больше всего любим устраивать девичники — начос, дешевое вино и куча непристойных сплетен.

Мои родители в разводе, и слава богу. Не то чтобы я противилась их жизни в блаженном супружестве: просто когда они были женаты, то они постоянно ругались. Моя мама — учительница, очень благоразумная, мудрая и воспитанная женщина («Как будто я тебя в канаве нашла, дорогая», — говорит она каждый раз, когда я доставляю ей неприятности). Она очень милая — только если мы не слишком много времени проводим под одной крышей.

Папа — другое дело: он продавец. Нужна ли вам пенсионная страховка, компьютерный сервер, кроссовки, золото, акции и ценные бумаги, обращайтесь к нему, у него все есть. Он абсолютно неисправим, поразительно безответственен и может быть королем вечеринки — до тех пор, пока его дружок по имени Джек Дэниэлс не овладеет его телом и не превратит его в агрессивную бестию, по невыносимости сравнимую с креветками двухнедельной давности (всего кусочек — и несварение желудка на неделю обеспечено).

Иногда мне любопытно: что они вообще нашли друг в друге? Подозреваю, что они приняли неосмотрительное решение под воздействием алкоголя и полнолуния. Долгие годы воплей, криков, хождений на сторону, демонстративного выяснения отношений с пакованием чемоданов на рассвете и ледяного молчания — но они все-таки выжили, опустили руки и прочие острые предметы и наконец подключили к делу адвокатов. Мы с братьями глубоко вздохнули с облегчением, а к маме с папой вернулись самоуважение, вкус к жизни и чувство юмора. День их развода был замечательным днем для нас всех.

Строго говоря, у нас с братьями должны были остаться душевные шрамы — ведь мы были ветеранами «войны Куперов». Но каким-то чудом она нас совсем не задела. Моему брату Кэллуму тридцать, и, по словам моей лучшей подруги Кейт, он «заводит ее не меньше, чем соски намазанные шоколадом, который потом слизывают». Шесть футов три дюйма, идеальное сложение, мышцы пресса — как стиральная доска, а его лицо украшает тысячи постеров, развешанных по всей стране. Кэл — тот самый парень, что рекламирует лосьон после бритья, спортивные машины и дизайнерские трусы. Он — тот самый парень, которому тысячи женщин позволили бы искать у себя точку G и даже не расстроились, если бы он ее не нашел. Одним словом, он совершенство, и я люблю его даже больше, чем мужчины с маленькими членами любят выпендрежные тачки.

Вот мой братец Майкл, наоборот, из тех, кто всегда приободрит тебя в плохой день — вся его жизнь это сплошные кризисы. Пусть даже я потеряю работу, похороню попугайчика и забуду записать на видео очередную серию «Скорой помощи» — все равно у него все будет еще хуже. Майкл — компьютерный гений. Весь день он проводит в мире мультяшных маньяков, совершенствуя графику игр, чтобы британские подростки могли впериться в экран и спасти мир при помощи своих игровых приставок. Женщины в буквальном смысле падают к ногами Кэла, а с Майклом все наоборот: это у него подкашиваются ноги при виде первой попавшейся девицы. Ему уже можно писать учебник по неразделенной любви. Но его щедрое сердце не позволяет ему отчаиваться. Каждую неделю появляется новая богиня, которая «абсолютно, стопроцентно точно подходит ему по всем параметрам», и каждую неделю его поползновения бывают отвергнуты, а он снова возвращается к началу. Его бросали чаще, чем олимпийское копье. Неужели женщины не понимают, какой он забавный, интересный, милый, добросердечный человек? Господи, да он десять процентов зарплаты перечисляет в фонд спасения китов! Что еще нужно этим валькириям? Его почка?

Но нет, когда девушки смотрят на Майкла, они видят высокого парня, который еще чуть-чуть, и мог бы быть симпатичным, но плохо одевается, и на лбу у него словно вытатуировано: неудачник. Они растаптывают его, даже не позаботившись предупредить, что вот-вот его вышвырнут прочь со скоростью баллистической ракеты. Ну и что, ведь моя жизнь тоже достойна того, чтобы спустить ее в унитаз. Наверняка он хоть во мне находит утешение. И еще в том, что я от него без ума и мне плевать, что думает остальная часть женского населения. Я твержу ему, что его богиня где-то рядом, только вот ищет он не в том храме.

С Кэлом, Майклом и Кейт я разговариваю каждый день. Иногда всего пару минут, иногда пару часов — в зависимости от того, возбуждена я или подавлена. О да, мой счет за телефон превышает все разумные пределы, но все равно это дешевле, чем ходить к психиатру.

С тех пор, как мой кризис среднего возраста официально начался, должна признать, наши разговоры частенько сводятся к одной теме: «И как я дошла до такой жизни». Как правило, суть этих бесед заключается в моих истерических завываниях по поводу мужчин, а также в обсуждении плюсов и минусов такого сценария: бросить все и жить отшельницей в хижине на пляже Маврикия. Проблема в том, что я не понимаю, почему в молодости нас не готовили как следует к реальной жизни. Со всех сторон на нас сыпались пропагандистские сюжеты вроде того, когда девушка знакомится с обалденным парнем и они уезжают в направлении заката (разумеется, не забыв намазаться солнцезащитным кремом с фактором 15, чтобы не заболеть раком кожи). И никто не предупреждал, что мужчины похожи на трусы: со временем они блекнут и застирываются, а еще могут упасть, когда совсем не ожидаешь, или же впиваются в задницу, как заноза, и от них начинается раздражение. А бывает еще хуже — вроде бы нашла идеальные трусы, и тут понимаешь, что они тебе больше не подходят, потому что ты растолстела.

Не поймите меня неправильно: я не из тех девушек, которые ненавидят мужчин и сочатся горечью, как лимон, три недели пролежавший вне холодильника. Ничего подобного, мужчин я обожаю. Сейчас я начну говорить обобщениями — по-моему, большинство мужчин изначально очень хорошие люди. По крайней мере, это можно сказать о тех, кого я встречала. Сначала они милые, веселые, умные и добрые. Я могла бы добавить еще парочку описаний, но думаю, и так все понятно. Если честно, все мои бывшие бойфренды были по-своему хороши. Именно поэтому у меня было так много ситуаций, когда я почти что давала клятву быть вместе в горе и радости, любить и почитать и так далее. Кто-то собирает марки, а я вот уже много лет коллекционирую обручальные кольца. И это сущая правда. Я была обручена и собиралась сочетаться священными узами брака ни много ни мало четыре раза (еще два раза до этого чуть дело не дошло). У Элизабет Тейлор наверняка уже трясутся коленки в ее расшитых стразами сапожках: еще бы, такая конкурентка на поприще серийного коллекционирования колец с алмазами!