И все-таки это было не очень удобно, так что Алекс вышел из меня и сказал:

— Раздвинь ноги и сядь на него.

— Ты шутишь? — посмотрела я на него через плечо, стягивая с себя остальную одежду: трусики и юбку.

— Нет, — улыбнулся Алекс. — Садись вперед, я буду сзади.

Он уже перемахнул через сидение, поставил мои руки на руль и, надавив на спину, сделал так, что я почти легла на мотоцикл грудью.

— А теперь немного магии, — сказал он и завел мотоцикл на слабом обороте.

И металл между моих ног завибрировал.

— Не смотри на меня, — прошептал Алекс, — нагнись вперед, а я сделаю остальное.

Я едва дышала от возбуждения. Соски обожгло холодом металла, а рука Алекса скользнула по влажной киске.

— С ума сойти, какой вид… Детка, ты прекрасна. Еще чуть-чуть нагнись, чтобы я мог войти в тебя.

Я опустилась на работающий вхолостую мотоцикл всем телом. Врум-врум стал медленным огнем, поджаривающем мои точки возбуждения.

Алекс заполнил меня, накрыл мои ладони своими и стал двигаться, вжимая низ моего живота в вибрирующий мотоцикл.

Удовольствие сконцентрировалось в легкой стимуляции клитора, и в купе с постоянным проникновением это дало невероятный результат.

Я содрогалась под ним, сильнее прогибаясь в пояснице. Сильнее при этом вжимаясь клитором в мотоцикл и одновременно с этим позволяя Алексу проникать как можно глубже. Не знаю, как мотоцикл устоял. Кажется, там были какие-то крепления для колес в полу, но мне и до этого было не досуг разбираться, а во время и вовсе.

Я вспыхнула и расплавилась, перестав существовать в этом мире, растворившись в его ласках. Единственное, что было важно, это его сокрушающая любовь.


****

Не могла не поддержать и во второй книге традицию "врум-врум" :)


Глава 16

А в одном павильоне Голливуда сценаристы продолжали изгаляться в том, как еще должна страдать жена главного героя. Для героя, как и для меня, наступили действительно черные денечки, поскольку Ройс испытывал нездоровую тягу не только к лакричным конфетам, но и пыткам на экране.

Беременность сделала меня невероятно чувствительной к теме насилия. Я только и могла думать, что всех этих замученных на экранах людей кто-то зачал, выносил, родил и потом любил всем сердцем. Меня не останавливало даже то, что они были вымышленными.

Оказалось, что во многих фильмах главные героя на пути к достижению цели, убивают невероятное количество невинных людей. Например, всех этих безымянных охранников. А те, может быть, просто устроились на работу к злодею, который, знаете, явно лучше платит, чем хорошие парни, и может, у них семья большая, а тут вышел не вовремя из-за угла — и нет больше единственного кормильца.

С другой стороны, наш сценарий и был своеобразным ответом замученных героев. Наш главный сценарист нес наказание за то, как безнаказанно он управлялся с человеческими судьбами на экранах. Но мне казалось, должен был быть иной выход, но все эти смакования переломов, избиений совершенно не оставляли шансов для того, чтобы отвлечься и подумать о чем-то другом.

В общем, когда в один из дней мы стали просматривать нарезку мрачных сцен из всех когда-либо снятых в Голливуде в нашем жанре, чтобы не повторяться и лучше понять, в чем именно нуждается наш герой, я не просидела и пяти минут. Вышла вон из павильона.

Ройс вышел следом.

— Что не так, Воловиц?

— Я считаю, что мы не до конца понимаем персонажа.

Ройс потянулся к карману рубашки, но вовремя остановился, вспомнив, что конфет больше нет.

— Ты создала его таким.

— Я знаю, — тихо ответила я.

Но я изменилась. А герой остался прежним, и теперь он как будто и не был моим героем. Сейчас я никогда не создала бы что-то подобное, в отличие от того времени, когда доводила до ума этот сценарий в автобусе по дороге из Флориды до Калифорнии. Тогда я собиралась пробиваться наверх, стиснув зубы. А сейчас?

— Ты знаешь, Воловиц, что я не беру фэнтези. Твой сценарий не совсем реалистичен, но смесь больного воображения героя и реальности делает его лучшим. Поэтому я выбрал его. И поставил ставку на тебя.

— Они хотят убить героя, Ройс, — указала я на павильон. — После того, как он растерзает собственную жену и младенца, ему, конечно, ничего не остается, кроме как повеситься в финале. Но это не то, о чем я хотела написать.

— Но ты написала. Они доработали лишь детали.

Написала, но в другой жизни.

Я промолчала об этом. Ройсу необязательно было знать о моей беременности, поскольку контракт по доработке сценария будет продолжаться еще месяц. И беременность никак не должна помешать этому.

Или она уже мешает этому?

Поскольку я молчала, Ройс продолжил:

— Мне известно, что ты переписала финал «Короля драконов» в последний момент, — сказал Ройс. — Может быть, у тебя именно такой подход к работе. Отвлекись, займись «Драконом», вы вроде как встречаетесь через неделю с ребятами Кевина. Это твой сценарий и у тебя решающее право изменить его. Но если ты не успеешь, я сниму его так, как посчитаю нужным. Ясно? А теперь можешь идти.

И я ушла от него по широкой дороге между павильонами, в которых почти в каждом снимали фильмы. Десятки новых фильмов выходили в свет ежедневно. Сотни снимались одновременно.

Конечно, режиссерам приходилось делать все, чтобы перещеголять друг друга. Каждая деталь должна была быть если не лучше, то хотя бы иной, чем у других. И в то же время обнажать нервы и чувства зрителей, держать на пределе. Я понимала, почему Ройс согласился, и не знала, как теперь собиралась превратить жестокий кровавый фильм в миленькую историю со счастливым концом. За такую историю Ройс никогда бы не взялся.

Не знаю, как с таким настроением браться за «Дракона». Первая часть также была мрачной и темной, король драконов обрек на смерть тех людей, кого любил с юношества, а всего одна ночь с любимой женщиной привела к ее бегству. Пожалуй, все мои истории были мрачными. Я вспомнила короткометражки, выполненные в черно-белых цветах, даже сценарии рекламных роликов, за которые я бралась, все они были далеки от типажа «счастливое семейство ест плавленые сырки с улыбкой».

А теперь из-за беременных гормонов меня тянет именно к таким сценам. И я никак не могу повлиять на это. Только надеяться, что после родов я вернусь к нуарным картинам, которые были моей фишкой.


* * *

В февраля я стала работать из дома, не появляясь в павильоне Ройса. Оставалось всего ничего до тех пор, пока сценарий не примут в работу.

Я также побывала на встрече для сценаристов по второму «Дракону», где и отдала свои наработки Кевину. Мне казалось, стоит ему только прочесть сценарий, он сразу поймет, что это не я написала его, а мои беременные гормоны. В сценарии не было ни одной батальной сцены и никто не умирал по-настоящему. Разительный контраст с прошлым.

Может быть, он и знал о беременности от Эдварда, но виду не подал. А почуяв запах свежесваренного кофе, я бежала оттуда так, что пятки сверкали. Хотя токсикоз и отпустил, подспудно я все еще опасалась его возвращения и избегала резких ароматов.

У Алекса как раз закончился самый напряженный период съемок, когда он появлялся ночью только глубокой ночью и снова уходил под утро. В его расписании оставались только незначительные сцены или те, которые требовалось переснять.

Я переписывала концовку сценария для Ройса по десять раз на дню, но все было не то.

Безумие, напоминала я себе, Ройсу понравилось именно нотка безумия в этом сценарии, но чрезмерно реалистичная в своей жестокости кульминация, предложенная другими, сводила на нет мои игры разума и безумства, превращая сценарий в суровую прозу жизни.

Так медленно, но верно настала моя тринадцатая неделя беременности, а на четырнадцатую мы были записаны на повторное УЗИ из-за того, что уровень моих гормонов нуждался в постоянном контроле, а с ними и развитие плода. Одного или нескольких. Нам с Алексом все еще предстояло это выяснить.

Премьера «Короля драконов» была запланирована через два дня после дня до святого Валентина, в третьи выходные февраля. И это было жаркое время для всей съемочной группы.

За неделю до премьеры начались бесчисленные интервью, на которых больше всего отдувались главные актеры. Бедняги, вынуждены были отвечать на одни и те же вопросы, как, впрочем, и все мы, кого внесли в пресс-конференцию.

Были запланированы групповые интервью и индивидуальные, когда на каждого журналиста отводилось до четверти часа, а интервьюируемый, как заключенный, коротал сутки в отельном номере отеля. Одно большое интервью, на котором вся съемочная группа собралась за одним столом. Несколько парных, когда были только режиссер и продюсер, два главных героя, герои, между которыми любовная линия и так далее.

Так у Алекса были парные интервью с Оливией, его королевой, и с Гарольдом, его антагонистом. Еще вместе с Кевином. Нас с Алексом в парное интервью не ставили умышленно, хотя в других проектах иногда совмещали парно интервью главного сценариста и исполнителя главной роли. Но не в нашем случае, поскольку все вопросы к нам двоим были далеки от фильма.

Поэтому на наших индивидуальных, в формате «один на один» интервью каждый журналист отрывался, как мог.

Как мы потом выяснили, вопросы нам задавали одни и те же — «Когда дети?», «Когда свадьба?», «Когда на съемках зародились чувства?».

Меня еще норовили спросить о похищении, но поскольку это событие точно не имело никакого отношения к фильму, такие вопросы я оставляла без комментариев.

Отвечать на одни и те же вопросы, будучи запертой в отельном номере, штука невеселая. Еще хуже, когда ты беременна и гормоны сводят тебя с ума.

К этой недели я хотела секса так, что зубы сводило.

Наступил тот самый период, про который Джейк говорил, что я могу захотеть еще больше. Тогда это было смешно. Теперь — нет. Я хотела со страшной силой.

Удовлетворения как будто не существовало. Мне снились горячие сны. Я не могла ни о чем другом думать, только об Алексе, который находился на этом же этаже отеля. И о том, как он вчера брал меня два раза, и сколько я кончила от его пальцев, рта и глубокого проникновения.

Вопросы о том, как начались наши отношения на съемках только подливали масла в огонь. Потому что я ведь знала, что начались они вовсе не во Флориде и каждая из сцен, начиная со шкафа, прокручивались в моей голове, одна за другой. Они были такими же реалистичными, как и события вчерашней ночи.

Вот как в моей руке оказался телефон и в перерыве, пока журналисты сменяли друг друга, я и дошла до секстинга.


ИРЭН: «Мои трусики такие мокрые, что, кажется, придется их снять»

КОРОЛЬ ДРАКОНОВ:«Ты собираешь давать интервью без трусиков?!»


Конечно, я не собиралась оставаться без белья, но прокручивание всех наших совместных моментов в памяти вернуло меня в магазин нижнего белья, после которого я обещала Алексу, что однажды отомщу ему за тот беззвучный оргазм в неподходящем месте.

И сейчас было именно такое место и время.

Ужасное неподходящее, дьявольски неправильное, к тому же расписанное по минутам. У меня оставались еще три интервью впереди, у Алекса и того больше.

А значит, идеальный шанс для мести.


ИРЭН: «Наверное, я даже буду ласкать себя во время интервью»


Пять минут перерыва прошли, я вернулась за стол и стала отвечать на вопросы двух журналистов из журнала «GQ». Говорили они так медленно и неразборчиво, словно манной каши в рот набрали, и боялись лишний раз рот открыть, чтобы ее не выронить.

После очередного (должно быть, в сотый раз) вопроса о том, каково это было работать с американским режиссером после России, и пока они вполголоса матерились из-за зависшего планшета, на который записывали интервью, я покосилась на телефон.


КОРОЛЬ ДРАКОНОВ:«Ласкать пальцем? Или ты и «Пантеру» взяла?»

ИРЭН: «"GQ" тупят. А мой пальчик уже играет с клитором, как ты вчера делал это»

КОРОЛЬ ДРАКОНОВ:«Ниже»

КОРОЛЬ ДРАКОНОВ:«Тебе нравится, когда я трахаю тебя пальцем»

ИРЭН: «Ох, я такая мокрая»


Тут у парней отвис планшет, но времени осталось лишь на один вопрос, так что из всего списка они выбрали… Бинго! «Когда вы поняли, что между вами и Алексом Кейном что-то есть?»

Мы оба придерживались версии, что у нас ничего серьезного не было до тех пор, пока Алекс не развелся. И что вообще-то мы только поглядывали друг на друга во время съемок, а после разошлись и случайно встретились уже в Калифорнии, после похорон Меган. И вот тогда-то и поняли, что это судьба.