Прежде всего, нужно было найти администратора форума. Неуловимую женщину, которая всегда ускользала от правосудия. Светлана призналась, что действовала по ее наущению, но никогда не встречалась с ней вживую. Даже голоса не слышала. Только короткие письма с разных адресов.

То, что именно эта женщина провела Рождество под крышей родительского дома, пока детектив Хантер сбился с ног в поисках ее, было невероятно. Роуз действительно добилась многого. А факт того, что еще одна сумасшедшая подобралась к ним так близко, ужасал Алекса.

По разным наводкам, но все же Хантер искал другую женщину, латино-американской внешности. У него были доказательства и детектив как раз готовил план операции, во время которой собирался использовать Алекса, как приманку. Разумеется, после премьеры, ведь у Алекса были обязательства, на которые однако же насрать таким, как Роуз.

Настоящих похитителей не волнует, когда их жертве удобно быть похищенной.

Алекс надеялся, что время премьеры еще не пришло. Но если он уже пропустил мероприятие, это привлечет дополнительное внимание публики. Впервые в жизни он искренне радовался вездесущим журналистам, которые падки на сенсации.

Роуз не отвертится.

Если их найдут. Только их почему-то не ищут.

Алекс был уверен, что дело в чертовом конверте на рецепции. Он сел в машину к неизвестной женщине, наверняка, Роуз попытается представить это как измену.

Но ведь Ирэн не поверит в это? Правда?

Он рассказал ей о том, как много она для него значит. После такого она, конечно, не поверит ни единому слову в той записке, какая бы чушь там ни была написана.

Эдвард может отказываться от обращения в полицию. Алекс даже не говорил ему про уговор с детективом Хантером, просто не успел. Да и не видел смысла — пока не прояснились детали операции, Алекс не хотел спешить. Эдвард предпочитал конкретику, а еще он мог настоять на том, что Алекс слишком занят в этом месяце и не может участвовать в похищении, простите.

Проклятье, зачем Роуз его раздела? Чего добивается? Это акт унижения, извращения или бесполезно пытаться понять логику маньяков?

Где она сама? В помещении тихо. Ничего не шумит, что могло бы указывать на их месторасположение. Не слышны шумы издали.

Алекс сидит привязанный к стулу с повязкой на глазах, а в глаза ему бьет софит или фонарь. Пожалуй, слишком мало данных для выводов.

Как вдруг где-то сбоку громогласно захлопывается железная дверь, а пустое помещение разносит эхом гневное бормотание Роуз:

— Эти сучки мне не верят… Сборище драных кошек, как они смеют?...

Цок. Цок. Цок каблуков. Сладкий запах духов.

— Наконец-то пришел в себя! — грубо бросила она. — Доказательства им нужны… Будут им доказательства!

Алекс услышал щелчки, шорох одежды. Она раздевается?

— На что ты надеешься, Роуз? — спросил Алекс.

И тут же хлесткая пощечина заставила его голову дернуться в сторону.

— Не называй моего имени, — прошипела она.

Она боится. Это хорошо.

Во рту стало солоно из-за крови. Он рассек зубом щеку изнутри.

— Почему? — спросил Алекс. — Здесь же никого нет, кроме нас?

Он не был в этом уверен, поэтому не мешало бы прояснить, были ли у нее сообщники.

— Сейчас мы устроим небольшое представление, дорогой, — пропела она, проводя пальцем по уголку его губ. Видимо, вытирая кровь.

Ее бросало от гнева к нежности и наоборот, как корабль во время шторма.

— Для кого представление? — спросил Алекс.

— О, не стоит волноваться! Уверена, такой актер, как ты, справится, — промурлыкала она.

— Здесь будет кто-то еще?

— Только ты и я. Нужно доказать этим сукам с форума, что ты действительно в моих руках.

— Как?

Вместо ответа она отошла в сторону, щелкнули кнопки. Что-то заскрежетало по полу.

— Ага, вот отсюда хороший ракурс. Тебя должны видеть полностью.

Фото? Или неужели видео? Она рехнулась? Определенно, да. В этом не стоит даже сомневаться.

— На мне нет одежды, — кашлянул Алекс. — Сомневаюсь, что меня узнают по одному только виду моего члена.

Роуз холодно рассмеялась.

— Хорошая попытка, Алекс, но я не сниму повязку с твоих глаз.

По крайней мере, стоило попытаться.

Щелчок. Писк. Съемка началась.

И следом цок, цок, цок. Она идет к нему? Зачем?

Она коснулась его живота холодной рукой. Провела ниже, пальцем по очертанию дракона.

Чертова физиология.

Изо всех сил Алекс стал думать о Нэйтане. Прекрасный парень. Нужно найти ему нормальную роль во втором «Драконе», не только эпизодическую.

Пальцы Роуз скользнули по голым бедрам. Она раздвинула его ноги и скользнула между его колен.

Сука.

Интересно, Нэйтан в паре с мужчиной актив или пассив? Или они меняются? Как часто? Сегодня ты сверху, а кончаешь уже снизу?

Роуз взяла его член в рот.

Черта с два!

Алекс усилено думал о том, делает ли Нэйтан себе депиляцию. Кажется, да. Набедренная повязка на нем смотрелась действительно хорошо, заросли к пупку не тянулись. Интересно, Кевин взял его из чувства солидарности?

— Блять!

Роуз рывком поднялась и снова влепила ему пощечину.

— Неужели русская шлюха сосет лучше?!

Алекс только сплюнул кровь изо рта вместо ответа.

Цок, цок, цок и пик. Роуз щелкает кнопками, наверное, пересматривает снятый материал.

— Зря старался, Алекс. Если вырезать концовку, будет нормально. К тому же не советую сопротивляться. Я последняя женщина, которая у тебя будет. Мог бы и кончить, но раз нет…

Что?

— Почему последняя?

Роуз расхохоталась.

— Испугался? Хочешь повторить минет по-настоящему?

— Крошка, — процедил Алекс, — почему ты моя последняя женщина?

— Потому что ты умрешь раньше, чем нас обнаружат.

— С чего бы?

— Ты мой, Алекс. Смирись. Тебя никто не ищет.

— Ты лжешь.

— Говорю правду и только правду. Ты бросил жену и сбежал с любовницей. Все так считают. У прессы нет к тебе ни капли сочувствия. Здесь лежит твоя предсмертная записка, и она только подтвердит мои слова.

Алекс еще раз сплюнул на пол.

— Ну, тогда дай мне трахнуть тебя напоследок как следует. И запиши нормальное видео, а не какой-то огрызок. Пусть все видят, как сильно я люблю только тебя.

Она молчит. Уже хорошо.

— Мой брат был лишь бледной копией, не так ли? Дай мне коснуться тебя. Дай ввести в тебя палец или два, чтобы ты кончила от моих рук. Включи гребанную камеру и пусть весь мир смотрит.

Пик.

Алекс не поверил собственным ушам. Она включила ее. Действительно включила.

— Ты хочешь меня? — голос Роуз дрожит.

— С самой первой встречи.

— А твоя русская?

— Большая ошибка. Ты единственная. Включи камеру и пусть все увидят.

— Уже включила. Не думай, что этот поступок отменяет того, что ты будешь со мной до последнего.

— Конечно. Но сначала мы должны кое-что сделать, разве нет?

— Потому что ты… хочешь меня? — ее голос дрожит от напряжения.

— Конечно, крошка.

— Ты не будешь сдерживаться на этот раз?

Боится, что все увидят ее провал.

— Не буду, крошка. Ты вся горишь?

— Да.

— На тебе есть одежда?

— Да.

— Ты должна снять ее, не так ли?

— Возможно.

— Чего ты боишься? Дай мне коснуться тебя. Ты так долго ждала этого.

— Я не стану освобождать твои руки.

— Плохая идея, крошка.

— Не дави на меня!

— Ладно. Ты можешь не развязывать мне руки, но я все еще могу сделать это ртом. Твоя грудь. Твоя киска. Раздевайся. Это наш последний раз. Почему бы не сделать это, как следует?

Молчание.

— Позволь увидеть тебя.

— Нет.

— Но я хочу видеть тебя перед тем, как…

Перед тем, как отправляюсь на тот свет. Алекс не может сказать этого вслух.

Когда-то он уже смирился со смертью и с тем, что обречен. Но только не теперь, когда небо подарило ему женщину, которую он любит. Нет, черт возьми, только не теперь.

Где ты была, Роуз, полгода назад? Он бы первым принял яд из ее рук в те дни, когда все его мысли и действия были направлены на то, чтобы найти идеальный способ покончить с собой.

Но только не теперь. Нет, крошка Роуз, ты опоздала.

Поэтому Алекс продолжает говорить, подавляя гнев. Выдает его только слово: «Крошка». Удивительно, как сильно он ненавидит это слово, но только Ирэн в целом мире знает, что означает для Алекса его использование. Только Ирэн знает о нем те вещи, о которых не знает больше никто.

И только ради нее Алекс готов жить.

Эта женщина, что стоит перед ним, не знает даже его настоящей даты рождения. А ведь уверена, что знает как облупленного.

Алекс говорит о страсти и любви, тянет время, как может. Если это онлайн-трансляция, то важна каждая секунда. Роуз не должна сделать то, что собирается. И пока она медлит, а он все еще жив, и есть шанс, что ее трансляцию засекут и определят их местоположение.

Алекс прерывается на полуслове, когда слышит, как Роуз подходит ближе. Она тяжело и глубоко дышит. Она возбуждена. Он перечислял действительно возбуждающие вещи, которые собирался сделать с ней, если она даст ему хоть немного свободы.

И он проклятье не рассчитал, что его тело тоже отреагирует на эти слова.

Член отзывается на движение ее руки.

Она дышит, как загнанная лошадь, нависая над ним. Пока водит рукой по члену вверх и вниз. О Нэйтане думать слишком поздно, хотя Алекс все равно пытается.

Ситуации помогает только то, что Роуз не старается — ее сухие пальцы двигаются рывками, сжимая его иногда чересчур сильно. И эта боль как раз то, за что Алекс может уцепиться, чтобы не дать физиологии победить.

Роуз кряхтит, стонет, выгибается и вдруг правое бедро прошивает боль. Алекс трясет ногой, но по ощущениям в бедро словно воткнули раскаленный прут. И так просто его не скинуть, не сбросить. Что-то прошило его плоть, разорвав волокна мышц.

Стоя перед ним, Роуз дергается, выгибается, хватаясь за его плечо. И кончает вот так, стоя над ним, пока его сердце заходится от ослепляющей боли.

Он даже не коснулся ее. Она получила удовольствие только от его боли.

Роуз разжимает руку и отшатывается, прерывисто дыша.

— Что… это такое, крошка? — стиснув зубы, цедит Алекс. — Мы так не договаривались.

Роуз хрипло смеется.

— Яд.

Алекс вздрагивает, когда раздается легкий звон. Что-то упало на бетонный пол и не разбилось, покатилось, как будто… маленькая стеклянная бутылочка?

Ампула.

Роуз все еще смеется. Ампула катится, затихая вдали.

Эта боль в его ноге… Неужели…

— Да, я всадила в тебя шприц, — выдыхает она. — И теперь моя очередь. Великолепное шоу! Твое последнее выступление! Он мой, сучки, выкусите! Алекс Кейн больше не достанется никому!

Боль распространяется по ноге, к колену и ступне. Нога целиком немеет. Его конечность исчезает, как будто ее никогда и не было. Алекс больше не чувствует ее.

Леденящий холод ползет дальше, к животу, а от него к груди. Все выше, подбираясь к сердцу. Очень быстро.

— Что это? — вздрагивает Роуз.

От внезапного грохота Алекс глохнет. В ноздри забивается дым. Он вертит головой, но повязка на глазах все равно не дает ничего разглядеть. Он пытается шевелить руками, плечами, пока все еще чувствует их. В отличие от обеих ног.

— Всем стоять на месте! Это полиция Лос-Анджелеса!

— Нет, вашу мать! — верещит Роуз. — Это не должно закончиться так!

Черта с два, крошка.

— Мистер Кейн? — раздается мужской голос над ухом.

И с глаз сдергивают повязку.

Первое, куда смотрит Алекс, это на ногу. И она паршиво выглядит.

Шприц все еще шатается, воткнутый в его бедро. Под кожей — фиолетовые всполохи, а сама нога синеватого оттенка, как у трупа в морге.

— Вы в порядке?

Нет, блять, он не в порядке.

Он хочет сказать слишком многое, но понимает, что едва ворочает языком. Тогда же Роуз падает на пол, на ее запястьях уже застегнули наручники, но она бьется в конвульсиях на полу, а изо рта идет пена.

— Медиков срочно! — кричит спецназовец.

Щеки Роуз синеют, а спазм стихает. Алекс понимает, что ей уже не помочь. Из ее шеи торчит такой же шприц.

На него набрасывают одеяла, кто-то перерезал затяжки на его руках. Но даже тогда, когда его руки, наконец, оказываются на свободе, Алекс не может шевелить ими.

А после пол вдруг встает на дыбы, превращаясь в стену. И Алекс прикладывается об нее лицом с такой силой, что перед глазами все меркнет.