Мелани Маршанд - Замуж за миллиардера

— Бесстыжая, — сказал он, хватая меня за запястья и притягивая к себе, слегка нарушая равновесие. Он держал меня слишком крепко.

Он издал небольшой шум языком: тск, тск. И не мог удержаться от улыбки.

— Подожди здесь, — сказал он, и я стояла у кровати, пока он открыл свой шкаф и мгновение рылся. Я не знаю, что я ожидала, что он принесет, но это, конечно, не было длинной веревкой. Она была длинной и элегантной, глубокого винно-красного цвета. Он позволил ей скользить по моей коже, и я задрожала от ее шелкового ощущения.

— Я должен связать тебя и просто оставить здесь, — прошептал он.

Клянусь, мое сердце остановилось на мгновение.

— Но это было бы не очень весело для меня, не так ли? — он закончил, и я снова вздохнула.

Сначала он слегка обмотал веревку вокруг моих запястий, испытывая меня. Я расслабилась, и он затянул концы туже. Идя строго по ощущениям, было трудно точно сказать, что он делал, но в конце концов, мои руки были связаны друг с другом плотно. Я могла бы поднять их немного, но они были так хорошо прикреплены на запястьях, что я не смогла бы сделать что-то большее.

Веревка чувствовалась жесткой, как будто она была совершенно новой. Он купил ее только для меня, или его последние отношения разорвались до того, как у него появился шанс связать ее? Каким-то образом, я не представляла, что его романтическая запутанность может закончиться хорошо.

Это не было чем-то, о чем я мечтала — не совсем. Но я могла это выдержать. Была кратковременная паника, когда я впервые поняла, насколько я обездвижена, на самом деле, насколько уязвима, но вскоре я немного успокоилась. И вдруг, это чувство спокойствия настигло меня полностью, окружая как теплое одеяло. Освободившись от обязанности двигаться, все, что я могла сделать, это ждать, пока он прикоснется ко мне. Что, на самом деле, было всем, чего я хотела.

Я стояла терпеливо, сосредотачиваясь на дыхании, как Дэниэль научил меня делать раньше.

— Встань на колени на кровати, — услышала я, сквозь свои размышления.

Я забралась на матрас — неловко, без использования рук для баланса и ждала его там. Я почувствовала, как он встал на колени позади меня, положив руку на мое плечо и мягко толкнув. Я полностью потеряла равновесие и уткнулась лицом в подушки. Мне удалось сместить себя, чтобы я могла дышать, но я не могла видеть его, и я не была уверена, что смогу снова встать без его помощи.

Его рука уперлась в мою задницу. Я проделала такую хорошую работу, сосредотачиваясь на своем дыхании до сих пор, что мне просто не приходило в голову, в каком уязвимом положении я находилась. На коленях, с лицом в подушках — он все видел. Я была уверена, что никогда не подвергалась такому воздействию. Я чувствовала, как начинает расти тревога. Я выдохнула, медленно.

Дэниэль провел пальцем по внутренней стороне моего бедра.

— Ты такая красивая, — пробормотал он почти про себя, и у меня появилось истерическое желание рассмеяться. Что за странная вещь, сказанная в такой момент. Как будто он это имел в виду.

Через мгновение я услышала звук разрываемой обертки, а затем я почувствовала, как он прижимается ко мне, легко скользя, пока он не вошел до предела. Я тихо застонала в подушки. Он чувствовал себя прекрасно внутри меня — так, как будто всегда там был. С каждым движением, я чувствовала его глубоко внутри — в очень очевидном, буквальном смысле, но и по-другому, что заставляло мое сердце бешено стучать в груди. О, нет. Это было опасно. Но не так, как я ожидала.

Я никогда бы не догадалась, что простая длина веревки может нанести такой ущерб моей душе. Как бы мне ни нравились наши предыдущие встречи, это было что-то совершенно другое. Это было так интимно, как я и не ожидала. Каждое маленькое ощущение, от синяков пальцев на моей попе до мягкого покраснения от наволочки на моей щеке, заставляло мою кожу покалывать. Мои плечи начали болеть, но это была тихая и удовлетворяющая боль. Он чувствовался до безумия хорошо.

Он ударялся глубоко в меня, что заставляло меня содрогаться, и я почувствовала теплые струйки удовольствия, пронизывающие все мое тело. Его пик был каким-то постепенным и одновременно внезапным — как будто наблюдая, как воздушный шар воды взрывается в замедленном движении. Я издавала мягкие, приглушенные звуки, когда мое тело пульсировало и дрожало. Посреди этого я почувствовала, как он набухает внутри меня, а его член, успокаивается от непрерывного движения.

Затем он отстранился от меня, вернувшись через несколько мгновений, чтобы положить меня на мою сторону и быстро развязать веревки. Я чувствовала себя полностью изможденной и измученной, ошеломленной, как будто я могла начать смеяться и плакать, не останавливаясь, в течение нескольких часов. Он обнял меня рукой, и я прижалась к нему. Тепло его кожи и звук его сердцебиения как-то доходили до меня сквозь дымку чувств и ощущений, в которых все еще находился мой разум.

Я вздохнула.

На следующее утро я спустилась на кухню с улыбкой на лице. Дэниэль вернул мое «Доброе утро» не совсем так, как я ожидада — я не была уверена, чего я ожидала, но это, конечно, не было следующей вещью, которая вышла из его рта.

— Прошлой ночью, — сказал он. — Это не может…мы не можем позволить этому случиться снова.

— Что ты имеешь в виду? — Я точно знала, что он имел в виду, но не хотела в это верить.

— Мы не можем размыть границы, — сказал он. — У нас деловое соглашение. Это не очень… это плохая идея позволить вещам запутаться.

— Я думала, мы согласились, что это не имеет значения.

Его глаза выглядели грустными, но решительными. Я знала, что не смогу отговорить его от этого, но я не смогла бы простить себя, если бы не попыталась.

— Мэдди, прости меня. Я знаю, это было весело. Это не личное дело каждого. Ты очень симпатичная. Я хорошо провожу время, когда мы…вместе. Но это не может продолжаться. Мы должны контролировать себя.

Я хотела закричать.

Я хотела бороться с ним, кусать и пинать, бросать в него вещи — я хотела делать все иррациональные вещи, которые приходили мне в голову, но вместо этого я просто стояла там, очень неподвижно, глядя на него. Кивая.

Он наблюдал за мной, ожидая от меня какой-то реакции. Но я бы не доставила ему такого удовольствия.

— Хорошо, — сказала я самым нейтральным голосом, которым могла.

Я развернулась и исчезла в своей студии, где я приступила к погрому, приступая каждый раз к новому листу, и что я разорвала пять листов, прежде чем остановилась.

* * *

После утреннего разговора, все было очень тихо. Мы редко говорили, уклоняясь друг от друга в основных комнатах и спали в трех футах друг от друга. Слава Богу, за эту огромную кровать. Я начинала думать, что все останется так навсегда — ну, не навсегда. На оставшуюся часть года, во всяком случае.

Я научилась бояться выходных. Все было не так плохо, когда я была одна, но я даже не могла сосредоточиться на своем искусстве, когда знала, что он в квартире. К счастью, он начал проводить все больше времени вдали от дома, даже когда он не работал. Я никогда не спрашивала, где он. Иногда его даже не было дома, когда я ложилась спать.

В понедельник утром я спустилась вниз, чтобы узнать, что он все еще на кухне. Дерьмо. Это был праздник. Я совсем забыла об этом. Я пыталась отвлечься и пройти мимо него к холодильнику, но я чувствовала, что он смотрит на меня, и я знала, что он собирается что-то сказать.

Он сказал, очень сознательно и холодно:

— Будет ли для тебя слишком тяжелым бременем мыть посуду, которую используешь?

Я захлопнула холодильник.

— Ты имеешь ввиду единственную чашу, которую я оставил в раковине прошлой ночью?

— И стаканы накануне вечером, и тарелки перед этим… — он со стуком поставил свою кофейную кружку. — Это всегда что-то. Я не думаю, что это неразумно с моей стороны ожидать…

— Они должны были отмокнуть! — Я посмотрела на него.

— Они не должны были бы, — сказал он, — если бы ты просто вымыла их, как только поела.

— О Боже мой. Не могу поверить, что мы разговариваем об этом.

Он вздохнул.

— Я просто пытаюсь сделать так, чтобы нам было легче жить вместе.

— Нет, ты пытаешься облегчить себе жизнь со мной.

— Ты более чем можешь сообщить мне, если я могу что-то сделать, чтобы сделать твою жизнь проще, — сказал он, в самом мягком тоне.

— О, да? — Я подошла к нему поближе. — Я так рада, что мы подняли эту тему. Как насчет общаться со мной по-человечески? И не пытаться вести себя так, будто, между нами, ничего не было?

Он пристально посмотрел на меня.

— Ты, действительно, хочешь снова поговорить об этом?

— Да, — сказала я. — Я действительно хотела бы. Потому что я хотела бы знать, что, черт возьми, с тобой не так.

— Что, черт возьми, с тобой? — он потребовал. Он встал, мышцы его челюсти подергивались. — Ты не понимаешь, что здесь происходит? Ты не видишь, как это тяжело? — На мгновение он выглядел сумасшедшим, его глаза двигались из стороны в сторону, когда он искал правильные слова. — Быть рядом с тобой, все время…ты все время…спать…черт возьми, Мэдди. Неужели ты такая эгоцентричная? Ты действительно такая эгоистка?

Я отшатнулась. Его слова ужалили; я хотела настоять, что я не знала, о чем он говорит, но, конечно, я знала.

— Мне очень жаль, — сказала я, наконец, очень тихо. Я слышала, как дрожал мой голос.

— Я не понимала, что мешаю тебе нормально жить. — Я была в ярости, но к моему полному унижению, это выражалось в виде горячих слез, вытекающих из уголков моих глаз и скользящих по моему лицу.

— Это не то, что я сказал. Дэниэль выглядел совершенно побежденным, упав на один из барных стульев. — Ты знаешь, что это не то, что я сказал.

— Нет, прости, ты только что сказал, что я эгоистка. И эгоцентричная. — Мой голос был густым от плача, и я ненавидела его звук. — Это намного лучше.

— Мне жаль, — сказал он, не звуча особенно извиняющимся. — Но ты знаешь, что я имею в виду.

— Да, конечно. — Я закончила весь этот разговор — я не собиралась стоять там и смотреть на его глупое нечитаемое выражение, пока я плакала, как глупый ребенок. Это было унизительно. Я повернулась, чтобы подняться наверх, и к моему удивлению, он последовал за мной.

— Можешь просто оставить меня в покое? — Я не звучала так убедительно, как я надеялась, между всхлипами.

— Нет, пока ты не согласишься прекратить играть со мной, — сказал он.

Погодите-ка, я с ним играла? Это было подло.

— Конечно, — сказала я, брызжа сарказмом. — Я позабочусь о том, чтобы получить право на это. — Я открыла верхний ящик бюро, перебирая бумажки — просто чтобы выглядеть занятой, поэтому мне не нужно было смотреть ему в глаза.

— Я серьезно, Мэдди, — сказал он. — Мы не можем продолжать делать это. Я не могу продолжать это делать.

Я повернулась к нему.

— Хорошо, хорошо! — Я кричала. — Я оставлю тебя в покое! Бог — свидетель, я никогда не буду трясти своей задницей перед тобой!

Он поморщился, немного. Хорошо.

— Прости, — сказал он снова. — Если бы я держался от тебя дальше.

О, хорошо, классические извинения «если». Вряд ли извинения вообще. Я чувствовала, как моя губа свернулась в настоящее рычание; я не могла вспомнить, чтобы когда-либо чувствовала такую злость в своей жизни.

— О, ты имеешь в виду невероятно продуманный медовый месяц? — Мой тон был ядовитым. Я едва узнала свой собственный голос. — Все эти маленькие подарки? Машина, одежда, все это дерьмо? Все, что ты даешь женщине, которую действительно любишь? Ну, ты можешь оставить их себе, Дэнни. Мне насрать на это!

Я бросила все, что было в моей руке в его направлении. Он уклонился, и что-то задело его ухо; когда они ударились о противоположную стену, я поняла, что это была одна из самых первых вещей, которые он купил для меня — ожерелье и серьги, для моего синего платьья, те, которые я так любила, теперь лежали кучкой на ковре.

Послышался звонок снизу.

— Господи, — пробормотал Дэниэль, подходя к лестнице, потирая ухо. Я последовала за ним. Внезапный порыв отнял все мои силы, и я чувствовала, что мне больше не хочется драться. Однако я осталась в стороне, не особенно желая, чтобы меня видели в моем нынешнем состоянии.

Дэниэль открыл дверь.

— Мистер Торн?

Голос звучал смутно знакомым и по какой-то причине, это заставило мое сердце упасть в желудок.