Мелани Маршанд - Замуж за миллиардера

— Я не могу поверить тебе, — сказал Дэниэль, но в его голосе не было настоящей враждебности.

— Не могу поверить, — возразила она. — Врать собственной сестре. Ты должен знать, что это никогда не сработает. Любой с половиной мозга может сложить кусочки вместе.

— Ну, к твоему сведению, у меня теперь есть гражданство.

— Подходящее для тебя. Ты можешь обмануть правительство, но ты не можешь обмануть меня. Просто помни об этом, хорошо?

Она повернулась и начала идти к своей комнате, но остановилась на полпути и повернулась, чтобы посмотреть на нас обоих.

— Кстати, вы двое понимаете, что действительно любите друг друга, верно?

После того, как она закрыла за собой дверь в комнату для гостей, Дэниэль повернулся ко мне. — Игнорируй ее, — сказал он. — Она просто пытается быть неприятной.

Я смотрела на него.

— Это то, что ты чувствуешь себя вынужденным комментировать?

— Что еще можно сказать?

На самом деле у меня не было ответа для него.

Звонок снова сработал.

— Это должна быть пицца, на этот раз, — сказала я.

Дэниэль внимательно посмотрел в отверстие, прежде чем открыть дверь.

Как только пицца была оплачена, он бросил ее на журнальный столик и сел, открыв коробку и потянувшись за кусочком. — Линдси не будет возражать, если мы оставим ей немного, — сказал он.

— Стресс-еда? — Я дразнила, доставая кусочек для себя.

— Нет, — с негодованием ответил он, погрузив зубы в горячий кусок.

По сей день я никогда не узнаю, что заставило меня сказать следующее, что выскочило из моего рта.

— Знаешь, в последний раз, когда мы ели пиццу вместе, все закончилось не очень хорошо.

— Я в курсе, — сказал он, сухо.

Мы оба пожевали молча минуту.

— Я знаю, что сейчас это мало что значит, — сказал он, — но, если бы у меня был шанс начать все сначала, я бы сделал все по-другому.

— И женился на другой? — Я предложила. Он не сказал «нет», но и не сказал: «Да».

— Я позволил всему этому зайти слишком далеко, — сказал он через некоторое время. — Я, действительно, думал…

Мои пальцы сжались на куске пиццы у меня в руках.

— Ты, действительно, думал…? — Я подсказала.

Он покачал головой.

— Нет-нет, мне очень жаль. Я не должен был ничего говорить. Я поставил тебя в достаточно незавидную ситуацию.

— Привет, — мягко сказала я. — Я прекрасно провела время, будучи твоей женой. — Я думала об интервью и о нашей борьбе. — Ну…большую часть времени.

Он немного рассмеялся.

— Это очень мило с твоей стороны.

— Я не просто хочу уйти от этого преждевременно, — продолжила я. — Я имею в виду, ты знаешь…на случай, если что-то еще всплывет.

Он на мгновение закрыл глаза и снова заговорил.

— Прости, что назвал тебя эгоисткой, — сказал он. — Я самовлюбленный человек. Был им с самого начала. Ты была очень мила, добра и терпима к самой неловкой ситуации. Я ценю все, что ты сделала. Правда. Но Мэдди, — он колебался и глубоко вздохнул. — Я больше не могу быть рядом с тобой.

Мой пульс оглушительно колотился в ушах.

— Почему нет?

— Я, действительно, должен сказать это для тебя? — Он посмотрел на меня немного недоверчиво.

— Я была бы очень признательна, — сказала я, мой голос звучал очень отдаленно.

— Ты мне нравишься, — просто сказал он. — Вот и все. Больше, чем кто-либо, с кем я когда-либо встречался. Я думал, что сначала все будет в порядке — придаст всему этому атмосферу подлинности. И что может быть больно, и я не хотел чтобы со мной играли, не так ли?

Я ущипнула себя.

— Ой, — сказала я.

Он уставился на меня.

— Ты только что ущипнула себя?

— Нет, — сказала я. — Ты сейчас серьезно?

— Конечно, да, — мягко сказал он. — Извини, я думал, что это было очевидно.

— Это было…нет, — сказала я. — Очевидно. Нисколько.

— Ну, — сказал он. — Это неловко.

Я засмеялась. Мне пришлось.

— Итак, что…ты думал, что я знаю, и я просто играю с твоими эмоциями, чтобы залезть тебе в штаны?

— Это звучит не очень разумно, — медленно сказал он, — когда ты так говоришь.

— Это звучит не очень разумно, несмотря ни на что, — сказала я. — С какой стати ты стал бы таким параноиком?

— Подожди, подожди, — сказал он. — Так если ты не играешь со мной — что тогда?

Мое горло сжалось.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты что……

Я никогда раньше не видела его в такой полной растерянности.

— Расслабься, — сказала я, наконец, избавляя его от страданий. — Я…Ты мне тоже нравишься.

Будучи совершенно честной, слово «нравится» даже не начало покрывать его. Но я не собиралась позволять себе идти туда. Еще нет.

— Мэдди… — Он посмотрел на меня с выражением, которое было какой-то странной смесью надежды и трепета, смешанной с облегчением, смешанной с…

— Привет, — сказала я. — Давай не будем слишком увлекаться. Мы знаем друг друга сколько… восемь месяцев?

— И все же, ты моя жена.

Такие простые слова, выходящие из его уст — но вдруг, они приобрели совершенно новый смысл.

— Я знаю, — сказала я. — Но все же.

— Все равно, — согласился он, немного расслабив плечи.

Я откинулась на диван и уперлась в него, позволив его руке накинуться на мои плечи. Прямо как настоящая пара. И на этот раз эта мысль пришла не с болью в сердце.

— О, Мэдди? — он сказал, после долгого молчания.

Я пошевелилась.

— Да?

— Пожалуйста, не говори моей сестре, — сказал он. — Она никогда не заткнется о том, что была права.

Дверь в комнату для гостей открылась.

— Я слышала это, придурок.

Я просыпалась медленно, когда солнышко заглядывало сквозь жалюзи. Пошевелившись в постели, я поняла, что была завернута в плотные объятия.

— Доброе утро, — пробормотал Дэниэль мне в ухо. Я медленно улыбнулась.

— Доброе утро, — я успела прошептать перед тем, как он прижал мягкие, настойчивые губы к моему лицу. Я перевернулась, чтобы встретиться с ним, даже не протестуя, когда он поцеловал меня — это был бой, от которого я давно отказалась, как только была уверена, что, когда он сказал, что ему плевать на мое утреннее дыхание, он действительно, это имел в виду.

Алая веревка все еще была свернута на полу, где мы ее оставили, после вчерашних развлечений. Со временем она стала более гладкой и эластичной, скручиваясь вокруг моего тела, как вторая кожа. Я вспомнила, как он заставил меня чувствовать себя, считая часы до того — как заставил меня чувствовать себя от жара его кожи. Его пальцы дрейфовали по моему телу легким прикосновением пера, разжигая медленный огонь глубоко внутри. Я все еще была чувствительна после прошлой ночи, но, видимо этого было недостаточно. Я издала тихий стон, когда его рука опустилась ниже.

Я думала, что он знал, как прикоснуться ко мне в первый раз, когда мы были вместе, но он только лучше научился читать мое тело и давать мне то, что я хотела, часто, даже прежде, чем я знала, что это было.

Его пальцы скользнули между моих складок, дразня меня. Проверяя меня.

Я скользнула ногой вверх по его бедру, открывшись ему. Он улыбнулся, и я почувствовала, как его твердость толкнулась в меня. Я все еще была сонной, но мое тело было бодрым и готовым. Я откинула голову назад, когда он скользнул в меня — мучительно медленно, но так прекрасно удовлетворяя.

Он наполнил меня так же, как и всегда, но ощущение кожи на коже было все еще новым, все еще пьянящим. Я качалась в такт с его движениями. Он потянулся, чтобы ласкать меня, его пальцы потирали медленными кругами только там, где я нуждалась в них. Я издала небольшой стон, мои веки стали тяжелыми. Он попал в самое приятное место, и он это знал. Он внимательно следил за моим выражением, наши лица были так близко, что носы почти соприкасались.

Иногда мы играли в игры — веревки и наручники, притворяясь людьми, которыми мы не были. Иногда он подводил меня к краю, а затем снова и снова оттягивал, просто чтобы заявить о себе, чтобы напомнить мне, что я могу контролировать свое собственное тело, если он потребует этого от меня. И я расту, чтобы любить эти игры. Как бы они ни были развратны, они успокаивающие. Надежные. Интимные.

Но иногда не было никаких игр.

Иногда это были только мы, без выдумки. Никаких смягчений или извинений. Я бы не сказала, что я предпочитаю один путь другому, но было ужасно приятно иметь оба варианта.

Сегодня утром, это были только мы.

Он был моим мужем, а не моим боссом-миллиардером, который однажды пытался купить год моей жизни. Это было наше прошлое. До недавнего времени наше будущее было неуверенным. Но теперь было ясно, что больше нет необходимости в контракте, чтобы удержать нас вместе.

Я растаяла в его прикосновении, затаив дыхание и дрожа в его руках. Я никогда не понимала, как он мог свести меня к этому с помощью медленного, устойчивого ритма его руки, но я, конечно, не собиралась жаловаться.

Потом, в один лишь миг, я разбивалась вдребезги. Где-то посреди ошеломляющего удовольствия я почувствовала, как он вонзился глубоко в меня, в последний раз. Его открытый рот, соединяющийся с моим плечом с зубами, тонущими достаточно глубоко, оставил красную метку.

Когда я вернулась к жизни, Дэниэль улыбался и гладил мои волосы. Он поцеловал кончик моего носа, и я поморщилась.

— С годовщиной, — сказал он, его голос все еще не отошел от сна.

Я ухмыльнулась.

— Неужели уже прошел год?

— Я знаю, — ответил он, слегка ухватившись за горсть моих волос. — Это позор, не так ли? Ты мне больше не принадлежишь.

— Мы просто попросим вашего адвоката подготовить что-то новое, — сказала я.

Он усмехнулся, прижимая меня к себе и целуя меня в лоб.

— Я люблю тебя, милая.

— Я тоже тебя люблю, — пробормотала я ему в грудь.

Я закрыла глаза и просто вздохнула.