Марина Иванова - Замуж за миллионера

– Скорую зовите! – кричала Кристина. – Пожалуйста, вызовите скорую.

Кристина гладила Петра по голове, целовала его и приговаривала: «Я умру, если с тобою что-нибудь случится? Слышишь меня, я люблю тебя. Я больше всего на свете люблю тебя. Только не умирай.

Кристина стояла перед Петей в луже крови, халат был распахнут, ночнушка вбирала в себя кровь любимого ею друга.

К счастью, быстро подъехала машина скорой помощи. Врачи оттащили от Пети Кристину, которая причитала в голос, хороня своего лучшего друга, мужа, брата, любовника. В этот момент он был для нее всем.

– Спасите его, пожалуйста, я вас очень прошу, – кричала она, хватаясь за халат медработника.

– Вы кто ему?

– Жена, жена я его. Помогите, пожалуйста!

Врач скорой помощи оглядел Кристину с ног до головы.

– Вы что в таком виде поедете?

– Да, я позвоню маме, она все привезет.

– Хорошо, садитесь в машину, рядом с шофером. Не мешайте нам работать.

– Хорошо. Я сяду с шофером.

Кристина быстро запрыгнула в машину на переднее сидение.

– Его мужчина ударил. Он упал. Я не знаю, обо что он ударился, – продолжала объяснять шоферу Кристина, когда машина с тревожной сигнализацией неслась по улицам города.

В самолете первого класса разносили спиртные напитки. Иван, откинувшись на кресло, улыбался, видно, вспоминая свою месть.

– Что ты все время лыбишься, – раздраженно спросила Света, держа на руках малыша.

– Справедливость восторжествовала, – произнес Иван, стиснув зубы.

Света посмотрела на него недовольно.

– Борец за правду. Кому твоя правда нужна?

– Не скажи, я– чистильщик. Очищаю нашу грешную землю от барахла.

Света покачала ребенка на руках, он начал потихоньку засыпать. Неожиданно сын заплакал. Иван зло схватил сына, сдавил его так сильно, что ребенок закатился от истерики.

– Я его сейчас выброшу в иллюминатор, – прошипел Иван.

Света испуганно выхватила сынишку из рук Ивана, прижалась к нему губами, успокаивая его. Она очень быстро стала его качать и все время приговаривала: «У-У-У; У-У-У».

– Что ты с ним сюсюкаешься, бабу хочешь из него вырастить. Будет, как твой Антон.

– Между прочим Антон тебя с того света вытащил, сам говорил.

– Когда это было. А теперь, где твой Антон, в деревне? Что ж ты ко мне прибежала от него. Что ж не осталась возле своих корней, со свиньями? Думаешь, от сохи оторвалась, поумнела, деревня? Тебя даже показать на людях стыдно. Радуйся, что свозил тебя в Питер к этому, костоправу. Что ж ты и родить сына не смогла здоровым, что он у тебя весь кривой вышел.

– Ты же знаешь, что к генетикам нужно было идти, чтоб распознали патологию.

– Заткнись лучше, убила мою жену и сына и радуешься.

– Сам заткнись! А кто меня надоумил до этого. Кто сказал в ресторане, чтобы я ее с лестницы столкнула, забыл?

Иван сильно схватил Свету за руку, потянул ее к себе.

– Я пошутил тогда! Еще слово, я тебя выброшу из самолета вместе с твоим ублюдком!

Света отвернулась от него, прижала ребенка сильнее к себе и заплакала.

– Что, себя жалко? Человек плачет от того, что жалеет себя.

– А ты не плачешь, потому что ты не человек, – произнесла вздохнув Света.

– Рот закрой, еще одно слово и будешь там же, где Кристина.

Света даже не догадывалась, во что выльется украденная у Кристины любовь к Ивану. Ей было больно находиться с этим человеком рядом. Смешанное чувство разрывало душу. Она так же любила его какой-то животной страстью и в то же время ненавидела его своей человеческой сущностью. Как будто два разных человека жили в ней одной. К сыну Иван относился без всякого чувства. Так бывает, что смотришь на человека, как на пустое место. Смотришь, как на игрушку, которая запылилась и лежит в углу, смотришь, на ненужную вещь. Единственное чувство, которое Ивану было присуще, – это раздражение. Его раздражало в ребенке все. И когда он спал, и когда ел и когда игрался.

– Зачем ты его вообще родила? – задавал он один и тот же вопрос, брезгливо рассматривая сына.

– Может быть, он у тебя заболеет и окочурится.

Света с ужасом наблюдала за Иваном и жалела лишь об одном, что рассказала всю правду Антону, когда он застал их в кровати. Она не только не пожалела его в тот момент, а хотела сделать ему еще больнее. Света в лицо кричала Антону: «Что ты смотришь? Мы любовники давно. И сын не твой, а Ивана».

Антон хватал ртом воздух, не мог поверить в предательство двух ему близких людей. Антон задыхался, смотрел непонимающим взглядом на Ивана, который скривив рот в безобразной улыбке победителя, смотрел на своего теперь уже бывшего друга.

Антон выскочил из своей квартиры, повторяя одно и то же несколько раз: «Хорошо Кристина этого не видит, хорошо, что Кристина этого не видит…». Вот с этими словами он заскочил в рейсовый автобус и рванул к себе в деревню, к своим бабушкам, которые уже заждались своего любимого врача.

Иван оставил Свету в этой квартире, ходил к ней все так же, как к любовнице, брал деньги за аренду своего собственного жилья и не торопился жениться. А Света ждала его, как приблудившаяся собачонка. Она плакала по ночам, подрабатывая уборщицей, и часто вспоминала свою подругу Кристину, которой не хватало. «Мне нужно найти ее. Может быть она еще жива?» – думала Света. – «А зачем, что я ей скажу?».

Дни тянулись для Светы очень медленно. Иногда нечего было есть. В холодильнике было пусто. Она так никогда не бедствовала. Кристина всегда ей помогала. Света из остатков муки варила суп с клецками, чтобы хоть что-то было в воде. Когда звонила Ивану, то часто слышала женский смех и пьяные голоса. Он постоянно кричал, чтобы она возвращалась к сохе откуда она родом. Света плакала целыми сутками напролет. Она очень жалела сына и в один прекрасный момент набралась смелости и пришла к отцу Ивана вместе с ребенком. Она упала на колени перед ним и просила только одного, не дать умереть его внуку Сергею. Игорь Сергеевич брезгливо поднял Свету с колен и произнес крамольную фразу: «Нужно начинать делать добро, вдруг, и правда, есть продолжение в следующей жизни? Ну что ж, я сделаю экспертизу ДНК, – вырывая волос у Сергея, говорил Игорь Сергеевич, – и если подтвердиться, что это мой внук, тогда я его приму».

В это время в комнату зашла мать Ивана.

– О чем здесь идет речь. О каком ДНК ты говоришь?

– Таня, у нас оказывается есть внук, – усмехаясь, произнес Игорь Сергеевич.

Таня подозрительно осмотрела Свету с головы до ног, брезгливо передернула плечами и ласково посмотрела на ребенка.

– Иди ко мне мой маленький, – я тебя накормлю, ты же голодный? – протягивая конфетку слащаво произнесла Таня.

Сергей испугался, что его заберет незнакомая тетя, заплакал и хромая на одну ножку подошел к Свете. Она сильно прижала ребенка к себе.

– Он не пойдет. Я его приучила не брать ничего у незнакомых людей.

Сергей заплакал и еще сильнее прижался к Свете.

– Надо же, как собачку приучила, – с отвращением произнесла Татьяна. Женщина была очень ухожена, видно любила себя и ни в чем себе не отказывала. Татуаж на глазах и накаченных губах обозначал, что Таня считала себя красивой и сексуальной.

– Знаете, что я решила, – покровительственным тоном произнесла благодетельница. – Иван баллотируется в депутаты, и ему нужна вот такая деревенщина для имиджа. А тут уже ребенок есть. Полноценная семья, так сказать.

– Но я все равно сделаю тест ДНК, – запротестовал Игорь Сергеевич.

– Делай. Ты становишься, как дядюшка, гори он пропадом.

– Ты права, я у него научился. Пусть справедливость восторжествует. Где гарантия, что эта девица не нагуляла этого ребенка от кого-нибудь другого?

Таня посмотрела на Свету, затем на ребенка.

– Нет, он похож на Ванечку в детстве.

– Давай, Таня, выстриги у него клок волос, а то я мало выдрал. Я отнесу их, куда нужно.

– Ты еще на передачу к Малахову сходи, – засмеялась Татьяна, доставая из стенки ножницы.

– Стригите сколько хотите. Это Ванин сын, – произнесла Света строго.

– Смотри, девица с характером. Не то что Кристинка была. Ни рыба ни мясо. Она мне никогда не нравилась.

– Тебе ее мать, писательница, не нравилась, а не Кристинка, – возразил Игорь Сергеевич.

– Вот как раз Катька мне очень нравилась, – произнесла Таня, выстригая у Сергея клок волос. Мальчик отталкивал рукой противную тетку, которая чикала возле его головы ножницами.

– Мама, пошли домой, – плакал Сережа.

– Сейчас, дорогой мой, сейчас пойдем, – натягивая на голову вязаную шапочку, произнесла Света.

– Результаты ДНК получим и сообщим Вам о нашем решении, – грубо сказал Игорь Сергеевич.

Света выбежала из квартиры вся в слезах. Ей было обидно, что она, как нищенка, просит подаяние у родных бабушки и дедушки Сергея.

В больнице никого не было. Только свет ночников освещал коридор. Кристина торопливо ходила по коридору больницы туда сюда. Она останавливалась, читала опять молитвы и осеняла себя крестным знамением, проговаривая: «Господи, помоги Пете, я тебя очень прошу, помоги ему». Неожиданно дверь открылась и вышел уставший доктор. Он посмотрел на Кристину, вздохнул и сказал: «Ну все, крепитесь…». В глазах у Кристины помутнело, она схватилась за стенку и медленно начала опускаться на пол.

– Что Вы, – подхватил ее доктор. – А а кто будет молиться о его выздоровлении? Операция прошла успешно, важные органы не задеты, единственное он потерял много крови. Но организм молодой, справится.

Кристина бросилась обнимать доктора, как родного человека.

– Спасибо, доктор, спасибо большое. Я буду молиться и за Вас. Обязательно буду. К нему можно?

– Только завтра. Сегодня подержим его в реанимации.

«Господи, какое страшное слово «реанимация», – подумала Катя, глядя на врача. – А впрочем такое же страшное, как «операция». Ну куда же без этих слов и этих врачей, которые посланы Богом в помощь нам простым смертным людям.»

– А завтра во сколько можно к нему?

– С утра.

– Тогда я здесь подожду. Вот здесь в коридоре.

Доктор посмотрел на Кристину удивленно, посмотрел на ее босые ноги, на которых надеты только бахилы.

– А Вы не замерзните здесь, в таком виде находится, или Вы хотите напугать нашего пациента, когда он очнется?

В коридор с шумом влетела Вера Петровна с пакетом в руке. Она подбежала к врачу и Кристине.

– Что с Петей?

Доктор улыбнулся, обнял Веру Петровну по-дружески и радостно произнес: «Вера Петровна, все с Вашим сыном в порядке. Лично я делал ему операцию.»

Вера Петровна радостно вздохнула, обняла врача.

– Сашенька, как я рада, что ты оказался в больнице.

– Я как услышал фамилию, кого везут, сразу побежал в операционную. Я же помню, что я Ваш должник. Вы моя самая лучшая преподавательница. Это Вы мне привили любовь к медицине.

– Спасибо Сашенька, ты сам знаешь, что талант у тебя от Бога.

Вера Петровна обнимает Кристину.

– Это моя любимая невестка, Кристина. Я привезла ей одежду, Саша, где можно переодеться.

– Пусть в мой кабинет идет, вот ключи. Доктор протянул Кристине ключи. – Она говорит, что останется в больнице до утра.

– Если сказала, пусть остается.

– Хорошо, тогда располагайтесь у меня в кабинете. А завтра я Вас проведу к Вашему любимому мужу.

Кристина счастливая поблагодарила доктора, взяла пакет у Веры Петровны и пошла в кабинет заведующего больницей.

– Теперь говори всю правду, – произнесла Вера Петровна, проводив Кристину взглядом.

– Положение тяжелое. Повреждено правое легкое.

– Понятно, главное, чтобы не начался абцесс и отек. Сутки решают все, – вздохнула мама Петра, я знаю.

– В реанимации дежурят Олег и Лика, Вы не беспокойтесь. Думаю, все будет хорошо.

– Я буду с ним, – сказала не терпящим возражения тоном, Вера Петровна. – Кристине скажи, что я уже ушла.

– Хорошо, – ответил доктор и повел ее в реанимацию.

В реанимации лежал бледный с трубками, расположенными по всему телу Петр. Грудь медленно поднималась и опускалась. Вера Петровна вытерла бежавшую по щеке слезу, села рядом с сыном и стала гладить его по руке.

– Петя, она тебя любит, у вас все будет хорошо, нарожаете мне внуков. Я буду очень-очень любить их. Так же как и тебя, мое единственное долгожданное счастье. Ты поправишься и женишься на Кристине.

Дверь открылась и на цыпочках зашла в бокс Кристина. На ней так же был надет халат.

– Да, я согласна выйти за тебя замуж, мой родной человек. Я вспомнила, как я любила тебя, – произнесла Кристина, присаживаясь рядом с Верой Петровной, целуя Петру руку.

Рука Петра дрогнула и он попытался поднять большой палец кверху. Но это у него очень плохо получилось. Зато улыбнуться у него получилось лучше всего.