— Ну… если Холлис говорит… тогда платье обязательно должно быть с широкими рукавами, — согласился отец. — Передавай мое почтение нашей Каролине и мисс Хит. Бену вызвать для тебя экипаж?

— Нет, благодарю. Погода стоит изумительная. Я лучше прогуляюсь.

Элиза набросила накидку, попрощалась с домашними, в захламленной прихожей сняла шляпку с вбитого в стену колышка и вышла из дома. Уже через пару минут она решительно шагала по улице, направляясь к Каролине и одновременно завязывая ленты на шляпке.

На углу она бросила взгляд на окна дома миссис Спрэг: занавески едва заметно были отодвинуты в сторону ровно настолько, чтобы женщина могла наблюдать за происходящим на улице. Элиза помахала ей рукой и отправилась дальше, мимо мясной лавки до угла улицы. Там она остановилась у кондитерской, чтобы полюбоваться выставленными в витрине сладостями.

Она внимательно рассматривала поднос со свежеиспеченными лимонными пирожными, колеблясь, не съесть ли ей одно, когда ощутила, что у нее за спиной кто-то стоит. Этот кто-то превратился в маячившую в отражении витрины тень. Элиза вздрогнула и обернулась, прижав руку к груди. Увидев, кто стоит у нее за спиной, она застонала и опустила руку.

— Что, черт побери, вы делаете? Вы напугали меня не на шутку!

— Прошу покорно меня простить, я не хотел пугать вас. Я просто намеревался сопроводить вас на чай, — сказал принц. — У меня есть экипаж. — Он кивнул на экипаж, стоящий на улице.

Элиза взглянула на экипаж, а потом на него.

— Мне экипаж не нужен. И нельзя, ваше высочество, вот так, тайком, подкрадываться к людям.

— Не могли бы вы воздержаться от того, чтобы упоминать мой титул? — попросил он, тревожно оглядываясь вокруг. — Не хотелось бы привлекать нежелательное внимание.

— В таком случае вам следует перестать бродить по городу в образе сбившегося с дороги путника. Где ваша охрана?

— Неподалеку. Вы не могли бы говорить чуть тише?

Она попыталась разглядеть охрану у него за спиной, но он тут же немного сдвинулся в сторону, заслонив ей обзор.

— Не стоит тревожиться, — негромко заверил принц. — Меня хорошо охраняют.

Элиза непонимающе уставилась на него. Неужели он действительно полагает, что она боится за него? В первую очередь она тревожится за себя.

— Мне-то чего беспокоиться, а вот вам бы не помешало. Хотя, наверное, мне стоило бы опасаться, сэр, потому что я считаю вас отчасти безумцем!

Казалось, его удивило и несказанно развеселило это замечание, поскольку он расплылся в ослепительной улыбке, которая моментально очаровала Элизу.

— Уж кто бы говорил, мисс Триклбэнк! Вероятно, вы считаете, что у вас самой в глазу всего лишь соринка, но поверьте мне на слово, там такое же бревно, как у и меня.

Она скрестила руки на груди. Возможно, в его словах и есть крупица правды… Но это не меняет дела.

Она смерила его взглядом с головы до ног.

— Почему вы продолжаете рядиться извозчиком, ваше высочество?

— Ради бога! — воскликнул принц, нервно оглядываясь. — Не называйте меня так!

— Да? Почему же вы пристаете ко мне в таком виде?

Он был не согласен с оценкой его внешнего вида и, посмотрев на свою одежду, сказал:

— Я к вам не приставал. И одет я как типичный англичанин. Можете обращаться ко мне «господин Шартье».

— Типичный англичанин? В этом потрепанном пальто и шляпе вы похожи на отъявленного мерзавца.

Он посмотрел на нее так, как родители смотрят на непослушное дитя.

— Если вы окажете мне любезность и сядете в экипаж, тогда у вас появится возможность хаять мой костюм столько, сколько вашей душе угодно.

Она засмеялась.

— Не стану я садиться в ваш экипаж, господин Шартье.

Он вздохнул и на мгновение воздел очи к небу, как будто собираясь с силами и остатками терпения.

— Вы обладаете потрясающей способностью отвечать мне отказом, мисс Триклбэнк. Экипаж — самый безопасный способ передвигаться для нас обоих, и я полагаю, что это совершенно очевидно. Но если вы желаете упорствовать… что ж, тогда пойдем пешком. Но давайте уже идти — если мы будем продолжать стоять на месте, на нас начнут оборачиваться прохожие.

У него всегда было готово указание, что ей следует делать, но Элизе было все равно, что он думает.

— Мы никуда не пойдем, и мне совершенно наплевать, что подумают о том, с кем я беседую на улице.

Принц фыркнул.

— Конечно же, это не так. — Он крепко схватил ее за локоть и развернул к себе.

— Именно так, — настаивала она, пытаясь идти с ним в ногу. — Все, кто меня знает, посчитали бы более удивительным, если бы я шагала в сопровождении, поскольку я редко хожу в компании. И мне не нужен джентльмен для сопровождения. Я часто сама хожу по этим улицам. — Она заметила, что в ее голосе прозвучали некие горделивые нотки. Этим вряд ли стоило так уж гордиться, но Элиза гордилась. Ведь, например, мисс Уильямс, которая жила напротив на Бедфорд-сквер, никогда не позволялось ходить одной без служанки или без сопровождения даже на рынок. Элиза же ходила сама, когда ей заблагорассудится.

— Я рад за вас, — сказал он и, отпустив ее локоть, спрятал руки за спиной. — Однако я не понимаю, почему вы так поступаете. Вы довольно красивы.

Она тут же замедлила шаг и уставилась на него.

— Довольно красива? Покорнейше вас благодарю за такой щедрый комплимент, господин Шартье.

— Я не хотел вас обидеть, — извинился он, глядя прямо перед собой. — Я хотел сказать, что вы очень миловидны, и решил, что джентльмены с радостью сопровождали бы вас.

Так называемый господин Шартье положил руку ей на талию.

— Прошу вас, продолжайте идти.

Она не противилась его приказу, ибо по ее телу пробежала приятная дрожь и на мгновение она утратила дар речи, поскольку он только что назвал ее очень хорошенькой. Элиза обычно оставалась невосприимчивой к комплиментам, расточаемым мужчинами, которые стремились добиться ее благосклонности, но от этих слов она невольно вздернула подбородок. Очень хорошенькая. Она не могла дождаться часа, когда сможет обсудить это с Каролиной, Холлис и Поппи.

— Не стоит так бежать, мисс Триклбэнк, — заметил он. — А то люди подумают, что вы от меня убегаете.

Последние слова вернули ее к действительности.

— Вероятно, мне следует бежать от вас подальше. Как вам удается бродить по Лондону неузнанным? Разве у вас не назначена аудиенция с кем-нибудь? Разве вам не нужно подписывать важное торговое соглашение или что-то еще?

— Сегодня суббота. Переговоры возобновятся в понедельник. А пока что мой дворецкий всех предупреждает, что мне нездоровится.

Подобное объяснение показалось Элизе настолько абсурдным, что она засмеялась.

— Вы хотите сказать, что для того, чтобы вы могли расхаживать по Лондону в потертом пальто и помятой шляпе, ваш дворецкий говорит всем, что у вас болит голова?

Она искоса, нетерпеливо взглянула на него.

— Вы понятия не имеете, насколько тяжела моя жизнь, в особенности здесь, в Лондоне. Если мне нужна толика уединения, для этого необходимо солгать, мисс Триклбэнк.

Она подозревала, что он, вероятнее всего, говорит правду.

— Прошу вас, называйте меня Элиза, если уж мы намерены быть друзьями, в чем я, например, не сомневаюсь, раз уж вы доверили мне свой секрет.

Он пощелкал языком.

— Мы с вами не друзья, и я не поведал вам никаких секретов.

— Вообще-то, вы рассказали целых два. Первый: вы никому не можете доверять. И второй: вы не имеете возможности уединиться. Мне известно об этом, поскольку в Лондоне вы уже уделили мне больше своего драгоценного времени, чем кому-либо другому. И даже пили из моего бокала.

— Прошу прощения… — Принц смотрел на нее, сбитый с толку.

— В коридорчике, в ночь, когда состоялся бал. Вы пригубили из моего бокала и попытались соблазнить меня.

Он остановился и недоверчиво уставился на нее.

— Значит, это были вы?

Она тоже остановилась.

— Наверное, мне следует обидеться, так как вы меня совершенно не помните. Вы пили из моего бокала, наступили мне на ногу… Вы хоть что-то помните о ночи, когда давали бал?

Он смерил ее взглядом и впился в лицо. Она же, всматриваясь в эти прекрасные очи цвета осенней зелени, ощутила, как по телу вновь пробежала дрожь, когда он ответил:

— Если честно, некоторые мгновения я помню очень отчетливо.

— Значит, я не одинока.

Одна из его темных бровей взметнулась вверх, как будто он удивился или развеселился. Элиза помнила некоторые мгновения более чем отчетливо. Ее воспоминания о той ночи с принцем иностранной державы переплелись с каждой фиброй ее души.

— И совершенно очевидно, что я помню больше вашего. В тот вечер я познакомилась с абсолютно другим человеком.

— Неужели? Почему так?

— Вы не были таким… таким раздраженным, как сейчас. И в ту ночь вы имели в виду нечто абсолютно предосудительное.

Он опять окинул ее внимательным взглядом и на сей раз сделал это намного медленнее, как будто хотел рассмотреть мельчайшие детали.

— Я помню больше, чем вы полагаете, мисс Триклбэнк, — негромко произнес принц. — Однако вы правы — в ту ночь я имел в виду нечто совершенно иное. — Он посмотрел ей в глаза, и их взгляды встретились. — Но вы не посчитали это предосудительным.

Что ж, сейчас Элизе казалось, что в груди у нее бьет крыльями целая стая дроздов. И она не знала, что делать с этими птицами. Она развернулась и зашагала вперед.

— И тем не менее я настаиваю на своем, господин Шартье. Мы слишком часто находимся в обществе друг друга, и у нас есть общие интересы — именно это и позволяет мне считать нас друзьями. И следовательно, вы можете называть меня Элизой, а я, если уж простите мою дерзость, позволю себе называть вас Себастьяном.

Он отрывисто засмеялся.

— Боже мой, вы уже дерзите.

— И веду себя неучтиво, — коротко добавила она. — Вы должны признать, что кто-то должен проявить неучтивость, если он вынужден постоянно повторять одно и то же: «Вы ошибаетесь, Себастьян», или «Что вы здесь делаете, Себастьян», или «Вы сошли с ума, Себастьян».

От улыбки уголки его рта слегка дернулись.

— Я не знаю, осознаете ли вы, как вам повезло, что вы не алусианка.

— Отнюдь, я совершенно точно осознаю все преимущества того, что я подданная Британии. Себастьян — это ваше фамильное имя?

— Так звали моего прапрапрадеда, короля Себастьяна. А ваше?

— В моей семье никого так не звали. Маме просто понравилось это имя, только и всего.

— А где сейчас ваша матушка?

— Уже давно покинула этот мир. А ваша?

— В Алусии.

— Тогда вам повезло. Я бы очень хотела, чтобы моя мама была рядом. — Элиза оглянулась через плечо и заметила двух следующих за ними мужчин, тоже переодетых в извозчиков. — Это ваши люди? — прошептала она.

— Если вы имеете в виду мою охрану, то да, — игриво прошептал он. — А вы привлечете к ним меньше внимания, если не станете на них постоянно оглядываться.

Элиза смотрела прямо перед собой. Она неожиданно засмеялась.

— Ваши подданные, должно быть, считают, что вы утратили разум.

— О, нисколько в этом не сомневаюсь, — согласился он и улыбнулся в ответ. — Но у них никогда не хватало дерзости, чтобы поделиться своими соображениями. Единственное, что я знаю, — это то, что один из них виновен в смерти Матуса.

Элиза ахнула:

— Нет! Постойте, вы действительно так думаете?

Он пожал плечами.

— Признаться, я не знаю, что и думать, мисс… Элиза.

Ого! Имя ее прозвучало, словно музыка, когда он произнес его своим низким, приятным голосом с опасно соблазнительным акцентом.

Они дошли до угла и повернули налево. Резкий порыв холодного ветра едва не сорвал с нее шляпку. Ветер заметно усилился, а низкие тучи начали наседать на верхушки дымоходов.

— Еще далеко? — поинтересовался он.

— Не более четверти часа. — Очередной порыв ветра опять едва не сорвал с нее шляпку, и Элиза одной рукой схватилась за ее поля, а второй попыталась поплотнее запахнуть пальто. При этом она едва не оступилась, но принц уверенной рукой придержал ее за талию.

— Осторожнее.

Уже второй раз он положил руку ей на талию, и от его прикосновения по телу Элизы пробежала дрожь. Еще никогда она так остро не реагировала на обычное прикосновение, как в этот день.

Разумеется, он тут же убрал руку, а когда она повернулась к нему и встретилась взглядом с его прекрасными зелеными глазами, ей показалось, что цвет их стал глубже и темнее. Она заметила, что у него квадратный подбородок, а пухлые губы имеют цвет темной розы. У нее промелькнула мысль: «А каково запечатлеть на этих губах поцелуй? Каковы эти губы на вкус?» Затем ей захотелось узнать, насколько страстно эти губы могут прильнуть к ее губам. Или к нежной коже ее шеи. Ее рук. К горлу. Ко всем остальным участкам тела. Как ниже, так и выше.