Джулия Лэндон - Замуж за принца

Принц застонал.

— Я уже отобедал во всех благородных домах Лондона.

У нее не обедал, но, с другой стороны, вопрос об ужасном выщербленном столе оставался открытым. И собаки. И иные мелочи, не приличествующие приему принца.

— Я могла бы устроить… — Слова слетели с ее губ, и Элиза мгновенно пожалела о сказанном: что, черт побери, она говорит? У нее не было общества, она жила опосредованно жизнью своей сестры и ближайшей подруги. Как же ей устроить ужин, где бы присутствовал банкир, с которым она даже не знакома, и принц, которого она никогда не должна была бы встретить?

Себастьян, казалось, тоже сомневался.

— Я могла бы, — упрямо настаивала Элиза, поскольку не было ничего хуже, чем уже в следующее мгновение вынужденно признать, что она сама не ведает, что творит. — Мне Каролина поможет. Если лорда Хока не удастся убедить устроить ужин, она знает в Мэйфэр всех и каждого. Она могла бы с легкостью устроить званый ужин и пригласить десятки гостей, если бы пожелала. — Да, это было вполне похоже на правду.

Он внимательно вглядывался в ее лицо.

— И вы сделаете это для меня?

Господи боже, он ей поверил! Разумеется, она сделает это для него. Элиза вряд ли могла бы объяснить, почему ввязывается в дело, от которого отец недвусмысленно велел ей держаться подальше, если только это не желание что-то доказать себе и… да, все верно… просто быть рядом с ним. Но она совершенно не представляла, как реализовать свой хвастливый план, а оттого потупилась.

Что, черт побери, с ней происходит? Зачем раздавать обещания, которые — и она прекрасно об этом знает — не сможет выполнить?

— Я должна найти предлог, который бы дал возможность пригласить и вас, и господина Хита.

Она ощущала на себе взгляд принца и лишь усугубила ситуацию, заявив:

— А пока я намерена заняться поисками того, кто доставил послание. Время от времени я встречаю его на рынке. Следовало раньше об этом подумать.

— Нет-нет, это крайне опасно, — решительно покачал головой Себастьян. — Я этого не позволю.

— Прошу прощения…

— Знаю-знаю… — Он поднял руку, прежде чем она успела возразить. — Вы не будете выполнять мои приказы, потому что я не ваш принц. Но здесь я вынужден настоять. Мне и самому не следовало искать ответы на вопросы, а оставить расследование соответствующим органам. Но задействовать кого-то в поисках — вообще не слыхано. Я понятия не имею, что стоит за смертью Рейно. Возможно, целое государство. Это наверняка очень опасно, Элиза.

Ничто не задевало Элизу больше, чем мужчина, который пытался ей что-то запретить. В конце концов, он ей не отец и не супруг.

— Я несколько раз в неделю хожу в Ковент-Гарден. Вы не можете воспрепятствовать тому, чтобы я туда ходила.

— В таком случае я составлю вам компанию.

— Невозможно! Вас сразу же заметят! Джентльмены из высшего света — редкие гости на Бедфорд-сквер. Для здешних жителей представитель высшего света — мой отец. А уж на рынки такие точно не ходят.

— Никто не знает, знатен я или нет, — решительно ответил Себастьян, обиженный ее предположением, что он будет расхаживать по городу как будущий король.

— Вы двигаетесь с уверенностью человека, который однажды станет королем.

Он фыркнул.

— Так кажется со стороны, да?

— Да.

Он что-то проворчал под нос, подошел к окну, выглянул на улицу и замолчал, как будто раздумывая над сложившейся ситуацией.

— Что вы делаете? — воскликнула Элиза. — Отойдите от окна… сейчас все на площади следят за этим домом. Они же видели вашу карету, ваши одежды.

— И что они могут подумать, Элиза? Что у вас вечером посетитель? — улыбнулся Себастьян, явно довольный своим предположением.

— Подумают, что посетитель явился к моему отцу, как обычно. Прошу вас отойдите от окна, чтобы я могла задернуть шторы.

Он даже не пошевелился.

Элиза протиснулась мимо него к окну, спиной коснулась его груди и задернула шторы. Он так и остался стоять на месте. Она собралась с духом и повернулась. Он не отступил ни на дюйм, поэтому она оказалась зажатой между ним и окном. Настолько близко, что смогла рассмотреть все складочки на его шейном платке. И крошечные надписи на медали, украшавшей его грудь. Смогла разглядеть, как пробивается на лице щетина, как один кончик рта дернулся от улыбки, а на щеке появилась мягкая ямочка. Элиза видела тусклый блеск его зеленых глаз и ощущала, как по телу пробегает дрожь.

Он пристально вглядывался в ее глаза, словно искал в них ответ. Элиза чувствовала, как нервы потрескивают, будто поленья, брошенные в огонь. Они стояли так близко, что, казалось, воздух между ними накалился.

Себастьян осторожно коснулся двумя пальцами ее подбородка и медленно поднял ее голову. От предвкушения по коже Элизы побежали мурашки. Она знала, что хочет, чтобы он сделал это. И прекрасно знала, как сама отчаянно хочет поступить. Она была дерзкой и отчаянной, но в подходящий момент у нее не хватило смелости поцеловать наследного принца. Поэтому, если он не поцелует ее, если продолжит стоять столбом и будет смотреть на нее, как он смотрит сейчас, она разлетится на осколки. И не будет никаких половинок, которые можно склеить, — разлетится вдребезги.

— Вы мне оказали неоценимую помощь, Элиза.

О, как он произносит ее имя! Она сглотнула.

— Всегда рада оказать любую помощь.

Он провел кончиком языка по верхней губе, не сводя с нее пристального взгляда. Пальцами, едва касаясь, провел по линии подбородка, вниз по шее, далее по ключице.

— Я не знаю, как должным образом отблагодарить вас. — Последние слова он выдохнул ей прямо в губы, и языки пламени начали лизать ей позвоночник, по всему телу разлились обжигающие волны.

— В этом нет необходимости, — ответила она его губам.

— Есть крайняя необходимость. — Он наклонился, губы его были опасно близки. Он замер, как будто не знал, что делать дальше. — Не ищите того, кто доставил послание, вы слышите меня? — прошептал он и коснулся своими мягкими, похожими на розовые лепестки губами ее губ.

Элиза закрыла глаза. Наверное, она вздохнула. Уже очень давно ее не целовал мужчина, уже очень давно она не ощущала мужского прикосновения. Уже очень давно ее исполненная надежд жизнь закончилась и началась жизнь неприметной старой девы.

Поцелуй стал требовательнее. За нежностью скрывалась настойчивость. Он был легким, но ищущим. Она чувствовала, как внутри нее что-то открывается, что-то такое, чего она уже давно не испытывала. Она вся искрилась. Казалось, искрились и ее кровь, и все тело, а жар растекался волнами от кончиков пальцев на ногах до кончиков пальцев на руках, от головы к сердцу.

Его язык скользнул ей в рот. Элиза негромко застонала. Она подалась вперед, так что их тела соприкоснулись. Он обвил рукой ее талию, притянул ближе. Она ощутила, как напряглось его тело, которое прижималось к ней. И коленями, и грудью. Он был скалой, состоявшей из одних мышц и сухожилий, и она наклонила голову, положив руки ему на крепкую грудь. Позволена ли ей подобная вольность? Но она не могла себя остановить. Она не будет стоять целомудренным бревном, когда ее целует взрослый мужчина, настоящий принц. О нет. Она намерена испить это удовольствие до последней капли. «Устраивайтесь, детишки, поудобнее. Однажды я познакомилась с настоящим наследным принцем. И даже целовалась с ним».

Она обвила руками его шею, взъерошила пальцами его волосы. Прижалась грудью к его груди и, если бы могла, вползла бы ему за пазуху. От него так приятно пахло — сандаловым и розовым деревом и еще чем-то пьянящим и изысканным. Его тело от ее прикосновений так напряглось, что, несмотря на одежду, она ощущала его твердую плоть, его широкие плечи и мускулистые руки.

Она тонула в нем, прижималась все крепче к его груди. Я вся горю. Она была пламенем в зимнем очаге, пылающим портретом в Ночь костров[10]. Она стала пылающим костром надежды и страсти, и в ушах звенело так, что она едва способна была думать.

И внезапно все закончилось.

Себастьян поднял голову. Его взгляд скользнул по лицу Элизы, задержался на губах, а сам он нарочито медленно провел большим пальцем по ее нижней губе. Он поцеловал Элизу в лоб и отступил.

— Видимо, мне следует… мне следует откланяться.

— Откланяться? — У Элизы кружилась голова. От его поцелуя. Она не пошевелилась. Просто не могла пошевелиться. Казалось, что все тело парализовало от желания.

Он коснулся кончиками пальцев ее подбородка.

— Никакой игры в сыщиков в Ковент-Гарден. Доброй ночи, Элиза.

— Доброй ночи, Себастьян, — ответила она с застарелой, привычной покорностью, которая обычно так раздражала ее. Но в данный момент она не была способна ни на что другое. Собственное тело не слушалось ее.

Она видела, как он пересек комнату. Слышала, как он вышел за дверь, слышала его шаги на лестнице, представила, как он идет к карете, которая, несомненно, мгновенно подъехала. Она затаила дыхание и так и осталась стоять на том самом месте, где ожили ее самые дерзкие мечты и где ее поцеловал принц.

Она слышала лай собак в кухне. Слышала, как наверху в гостиной ходят Бен с Маргарет. Слышала, как из столовой доносятся голоса Холлис и Каролины.

Она не двигалась. Так и оставалась стоять — обуглившимся чучелом, сгоревшим от одного-единственного поцелуя.

Себастьян, вернувшись в свои покои в Кенсингтонском дворце, развязал шейный платок и передал слуге пальто. Он едва обратил внимание на лакея, принявшего у него шляпу и перчатки, и мельком взглянул на горничную, которая торопливо убралась с его пути и с глаз прочь.

Он все думал о поцелуе.

Он думал о поцелуе так, как никогда не думал о поцелуях ранее. Обычно, когда Себастьян целовал женщину, цель была предельно проста — он хотел уложить ее в постель. У него было множество страстных увлечений, множество нежных поцелуев. Но каждый из них проистекал из потребности, которая зародилась не в его сердце, а в промежности.

Себастьян не был уверен, что поцеловать Элизу ему велело сердце. Он сам не мог понять, откуда возникло желание поцеловать ее. Принц мог признать только одно: поцелуй был необыкновенно… свежим.

И ему хотелось больше этой свежести.

Себастьян был слишком погружен в собственные мысли об Элизе, поэтому присутствие леди Анастасан застигло его врасплох. Она поспешно встала из-за письменного стола и присела в глубоком поклоне.

Себастьян взглянул на ее, потом на письменный стол.

— Ваше высочество, я положила на стол ваше расписание на неделю, — сообщила она, склонив голову. — Прошу простить мое вторжение.

Похоже, она и на столе убрала. Те документы, которые он оставил разложенными по всей столешнице, теперь лежали аккуратной стопкой.

— Благодарю. — Он не знал, как реагировать на подобное. Сам он не просил убрать на его столе. Он вообще просил лишь одно: делать записи. И все. Принц настороженно обошел комнату, огляделся по сторонам в поисках очередных изменений. Может, здесь еще кто-то есть?

Леди Анастасан, похоже, никуда не спешила, а потому продолжала нерешительно стоять у его письменного стола.

— Вы что-то хотели сказать?

— Нет, ваше высочество, только… Я просто хотела узнать… как вы?

Как он? Что за странный вопрос! Он не мог припомнить, чтобы Матус когда-либо задавал ему подобные вопросы. Как он?

— Вам столько пришлось пережить, ваше высочество. Я решила, что, возможно, вам нужна… помощь.

— У меня все хорошо. — Принц отвернулся от стола. Ему было не по себе. Вот уж никак не ожидал, что слуги будут интересоваться, как у него дела.

— Я вам чем-то могу помочь? Чем угодно?