И все же, несмотря на все эти тревожные слухи, неотлучно сопровождавшие нас все эти годы, мы считали, что в окружении громады сложенных из нетесаного камня стен нам ничто не угрожает.

До самого конца мы верили в то, что крепость нас защитит.

Я уже была не робкой деревенской девочкой, дрожавшей при виде массивных ворот замка. В возрасте двадцати восьми лет я все еще была не замужем. Возможно, кто-то считал, что я заслуживаю жалости, но только не я сама. Я была неотъемлемой частью двора и уверенно исполняла отведенную мне роль, занимая по праву принадлежащее мне место. Все, что связывало меня с прошлой жизнью, давно исчезло. Мой единственный брат, Нэрн, сообщил мне, что наш отец умер, и он отправляется искать счастья в море. Маркус с родителями давно переехали, покинув мастерскую в городе, а Флора, мой учитель и союзник, превратилась в тщедушную прикованную к постели отшельницу. Изредка я навещала по воскресеньям тетю Агну, чей дом становился все тише по мере того, как ее дети женились и покидали отчий кров. Теперь с ней жили только моя кузина Дамилла с супругом, который взял в свои руки управление семейным бизнесом, торговлей тканями, и их дочь Приэлла. Она выросла, превратившись в замкнутую, но любознательную девушку, которая напоминала мне меня в ее возрасте. Чтобы вызвать ее на разговор, я рассказывала ей о придворной жизни, и она сосредоточенно слушала мои истории.

Молчаливость Приэллы резко контрастировала с живостью тринадцатилетней Розы, которая обожала болтать и, не задумываясь, делилась с окружающими своим мнением. В те мрачные времена она была для нас единственным светом в окошке, а своим крепким здоровьем она каждый день бросала вызов ненависти Миллисент.

У нее были пышные золотисто-каштановые волосы отца и большие выразительные глаза матери, а полные красные губы напоминали бутон цветка, имя которого она носила. Такая внешность была способна вдохновить многих на предложение руки и сердца даже без ее титула и огромного состояния, но отец поспешил обезопасить ее будущее, еще в возрасте десяти лет обручив с сэром Хугиллом Уэлстигом, дальним родственником, семейству которого принадлежали огромные землевладения в западной части королевства. Девушки королевского происхождения часто шли к алтарю в четырнадцать или пятнадцать лет, но Роза умоляла не выдавать ее замуж, пока ей не исполнится восемнадцать, и король Ранолф, как всегда, уступил просьбам дочери. Он никогда и ни в чем не мог ей отказать.

Поскольку я и сама не испытывала особого желания вступать в брак, сопротивление Розы встречало с моей стороны понимание. Я могла выйти замуж за кого-то из слуг, сохранить за собой свое место и всего лишь перенести в другую комнату свою постель. Многие мужчины бросали в мою сторону восхищенные взгляды и пытались флиртовать, давая понять, что охотно связали бы со мной свою жизнь. Но ни к одному из них я не испытывала ничего похожего на то, что пережила с Маркусом. Я уже любила, и, чтобы заманить меня в брак, дружеского расположения было недостаточно.

Я была не настолько глупа, чтобы считать любовь необходимым условием успешного брака. Женщины выходят замуж, чтобы обеспечить себе крышу над головой и пишу на своем столе. Они выходят замуж, потому что нуждаются в защитнике или потому что хотят иметь детей. Все это вполне веские основания для замужества, и ни одно из них не имеет отношения к любви. Но все мои потребности в замке удовлетворялись: у меня были прекрасное жилье, прекрасный стол и прекрасная одежда. В качестве личной служанки королевы меня уважали даже без мужа. Я хорошо знала, что такое роды, и даже радовалась тому, что мне удалось избежать подобных страданий, хотя всякий раз, когда я брала на руки спеленатого младенца, у меня щемило сердце. Мне хотелось понять, что чувствует мать, связанная плотью и кровью с таким крохотным существом. Вся любовь, которую я могла бы излить на собственных детей, в их отсутствие доставалась Розе и Приэлле.

Лишь однажды за все эти годы я усомнилась в правильности моего решения не вступать в брак. Я брела по улицам Сент-Элсипа, возвращаясь от тети, как вдруг на площади перед собором знакомое лицо выдернуло меня из грез. За пять лет, минувшие после нашего расставания, Маркус утратил все свое ребячество и теперь шагал походкой солидного и уверенного в себе мужчины. Рядом с ним шли невысокая полная женщина и маленькая девочка. Он положил ладонь на спину женщины, помогая ей пробираться сквозь толпу, и я мгновенно, всем телом, вспомнила, что я ощущала, когда была предметом его осторожной заботы. Прямо передо мной возникла жизнь, которая могла быть моей. Волна тоски вскипела во мне, и я развернулась, чтобы уйти, пока он меня не увидел.

Но оказалось слишком поздно. Маркус остановился как вкопанный, не сводя с меня глаз. Он ожидал, чтобы я сама решила, что произойдет дальше.

Моим первым побуждением было сбежать. Но королева слишком хорошо меня воспитала. Я вежливо улыбнулась и шагнула вперед. Маркус поздоровался со мной, как с любой другой старой знакомой. Демонстрируя безукоризненную вежливость, он представил меня своей дочери Эвалине и жене Эстер. Присмотревшись к ней поближе, я поняла, чем объясняется ее округлость: скоро у них будет еще один ребенок. Я с мелочным злорадством отметила ее неряшливое платье и полное веснушчатое лицо. Мои волосы были заплетены по последней моде. Вьющиеся локоны обрамляли мое лицо, а кожа, защищенная от солнца стенами замка, была безупречно гладкой. И тем не менее именно ей достался приз, который я когда-то считала своим.

— У тебя все хорошо? — спросил Маркус.

В отличие от большинства задающих этот вопрос людей, Маркус, похоже, ожидал моего ответа с искренней заинтересованностью. Я что-то ответила, но я мало что могла ему рассказать. С момента нашей последней встречи его жизнь полностью преобразилась, а моя осталась прежней.

— Значит, ты не вышла замуж?

Я покачала головой. Если эта новость удивила или обрадовала Маркуса, он этого не показал.

— Жизнь при дворе достаточно богата и без мужа, — не удержавшись, добавила я.

Эстер неодобрительно нахмурилась, а Маркус безуспешно попытался скрыть улыбку. Позабавили его мои слова или реакция на них жены, сказать было трудно.

— Я рад, что твоя преданность королеве и принцессе Розе так щедро вознаграждаются, — ответил он.

Наши глаза встретились, и наша скованность несколько смягчилась. На мгновение я почувствовала себя так, как чувствовала тогда, когда Маркус был моим другом. Время ослабило боль нашего расставания, и я вспомнила, как легко и хорошо нам было вместе и как нам достаточно было переглянуться для того, чтобы понять друг друга.

— Хорошо, что мы встретились, — произнесла я, радуясь тому, что преодолела первоначальный импульс и не сбежала. — Я рада, что ты счастлив.

Он тепло улыбнулся, и я без слов поняла, о чем говорит его улыбка: Я не разбрасываюсь своей любовью, няне умею ее забирать. Что бы ни произошло между нами, я всегда буду тебя любить.

А я продолжаю любить тебя, — так же безмолвно ответила я. Эстер потянула девочку за руку, увлекая ее за собой.

— Пойдем, — скомандовала она Маркусу. — Служба скоро а начнется.

— Мы в собор, — пояснил Маркус. — Сегодня день рождения Эвалины, и мы подумали, что нужно сегодня помолиться и поблагодарить Господа.

— Да, конечно. А меня ждет королева.

И мы расстались по-доброму, простив друг друга. Мы оба были здоровы и довольны жизнью, чем могли похвастаться далеко не все. С Этого было достаточно.

Прошедшие годы стали для меня настоящим благом, потому что они притупили остроту воспоминаний о жадных поцелуях Маркуса и о его прикосновениях к моей коже. Чем больше я обходилась без мужских объятий, тем меньше я в них нуждалась. И только когда я окончательно примирилась с одинокой жизнью, в ней появился поклонник, отвергнуть которого было непросто. Поклонник, который показал мне, как плохо я понимаю свои собственные желания.

* * *

Мне сообщила о нем королева Ленор. Я только что вернулась от Флоры и при виде ее все ухудшающегося состояния совсем пала духом. Все ее снадобья были бессильны против безжалостного и разрушительного наступления старости: ноги настолько ослабели, что она уже не могла дойти до сада, зрение тоже ей изменяло, а рассудок сосредоточивался на прошлом, забывая о событиях, случившихся накануне. Теперь я приходила к ней скорее для того, чтобы поддержать ее и заверить в том, что о ней не забывают, чем для того, чтобы чему-то научиться.

— Элиза! Какие новости! — с непривычным для нее энтузиазмом воскликнула королева, когда я вошла в ее комнату. Она похлопала по покрывалу кровати рядом с собой, приглашая меня присесть. Этикет отношений между служанкой и госпожой ее не волновал, когда мы оставались одни. — Ты не поверишь своим ушам. Тебе предлагают выйти замуж.

Это сообщение так потрясло меня, что я не сразу нашлась что ответить. За прошедшие годы королева Ленор изредка интересовалась, нет ли у меня кого-то особенного, имея в виду отношения с мужчинами, и я всегда отвечала отрицательно. Постепенно она перестала спрашивать.

— Этого не может быть, — возразила я в полной уверенности, что такое предложение могло быть результатом разве что недоразумения. — У меня нет поклонников.

— Ты не могла не замечать, что некто проявляет к тебе интерес, — заявила она, широко раскрыв глаза от восторга.

— Я действительно ничего не знаю.

Мое изумление было таким неподдельным, что улыбка сползла с лица королевы Ленор и ее радость сменилась любопытством.

— Дориан ничего тебе не говорил?

Дориан? Это имя прозвучало настолько неожиданно, что окончательно убедило меня в том, что меня перепутали с какой-то другой женщиной. Талант Дориана к верховой езде и охоте позволил ему войти во внутренний круг спутников короля, и он недавно вернулся после двухлетнего отсутствия, во время которого он командовал войсками на севере королевства. Это назначение считалось признаком особого расположения к нему короля. Из того, что я заметила, следовало, что его рыцарская доблесть лишь усилила его притягательность в глазах юных аристократок замка, любая из которых вышла бы за него замуж, не колеблясь ни секунды. То, что он мог попросить моей руки, было полным абсурдом.

— За все время, что я здесь живу, мы не обменялись и парой слов, — покачала я головой. — Это точно какое-то недоразумение.

На лице королевы отразилось недоумение.

— Я пошлю за сэром Уолтуром, — произнесла она. — Это он сообщил мне о намерениях своего сына.

Визит сэра Уолтура в покои Ленор неминуемо вызвал бы шквал сплетен со мной в качестве главного действующего лица.

— Прошу вас, миледи, — возразила я, вскакивая с кровати. — Позвольте мне самой со всем этим разобраться.

Советники короля и их семьи жили в комнатах непосредственно над Залом Совещаний. Сэру Уолтуру как главному советнику короля были отведены самые просторные покои, которые также были и очень светлыми, в отличие от комнат внутренней части замка. Войдя в его гостиную, я увидела, что он сидит за большим письменным столом. Не будучи тучным, он тем не менее производил впечатление массивности, начиная от широких плеч и заканчивая толстыми щеками и крупным носом. Густые седые волосы казались шапкой, надвинутой на лоб и уши, и контрастировали с его любимыми костюмами черного цвета. Если бы не золотая цепь с королевской печатью у него на шее, его можно было бы принять за откормленного монаха. Но в нем не было и следа свойственного церковнослужителям смирения. Сэр Уолтур держался горделиво и всячески поддерживал свою репутацию человека, осмеливающегося говорить правду королю. Его серьезность особенно бросалась в глаза на фоне смешливости его сына. Я не припоминала, чтобы сэр Уолтур когда-нибудь смеялся.

Когда я вошла в комнату, он поднял голову, и в том, как его глаза скользнули по моему лицу, а затем и вниз по телу, я уловила сходство с Дорианом. Это была привычка мужчины оценивать степень привлекательности женщины или ее отсутствие.

— Сэр Уолтур, — произнесла я, приседая в реверансе, — могу ли я с вами поговорить?

Он коротко кивнул, протянув руку в сторону стульев, расположенных перед столом. На мгновение я замерла, не зная, как мне поступить. Обычно слугам не позволялось сидеть в присутствии такого высокопоставленного чиновника. Затем я осторожно присела на краешек стула, глядя на сэра Уолтура и ожидая, что он отчитает меня за подобную дерзость.

— Королева сообщила вам о нашем предложении? — спросил он.

Я чуть было не поинтересовалась, не собираются ли они с сыном вдвоем взять меня в жены.

— Я надеюсь, вы понимаете всю степень оказанной вам чести. — Благодаря рокочущему низкому голосу даже простейшие слова в его исполнении звучали как властное распоряжение. — Я не оскорблю вас, если скажу, что у Дориана были и другие, более многообещающие перспективы. Но с учетом нынешних обстоятельств мы должны довольствоваться и этим. Я надеюсь, вы окажетесь на высоте положения.