Джорджетт Хейер - Замужество Китти

– Спасибо, Фредди, а то я не знала, что Джек – волокита, – сказал Китти с ненатуральным оживлением. – Я не сомневаюсь, что у него были десятки романов в Лондоне. Поэтому было особенно глупо со стороны дяди Мэтью считать, что он захотел бы сделать мне предложение! Я не понимаю, как вообще можно на этом настаивать. И я бы не удивилась, если бы узнала, что он считает меня просто неуклюжей школьницей.

– И я тоже, – подтвердил утешитель Фредди.

Мисс Чаринг выпила еще пунша. Приятное тепло разливалось по ее телу, прогоняя меланхолию. Нельзя было сказать, что к ней вернулась радость, но не было больше отчаяния. Она почувствовала возбуждение, и проблемы, казавшиеся ей недавно неразрешимыми, оказались вполне решаемыми. Она выпрямилась, отважно глядя перед собой, а пальцы ее механически сжали стакан. Мистер Станден, довольный тем, что ему не докучают чужими проблемами, задумчиво подносил свой стакан к носу и опускал обратно.

– Фредди! – вдруг воскликнула Китти, выразительно глядя на его. Слегка удивленный, он поставил стакан и извинился:

– Задумался!

– Фредди, а вы уверены, что не хотите на мне жениться? Он был несколько встревожен решительностью ее тона.

– Да, – сказал он и извиняющимся тоном добавил: – Вы мне очень нравитесь, Кит, и всегда нравились! Но я по природе – холостяк.

– Тогда, Фредди, не будете ли вы настолько любезны, чтобы быть со мной помолвленным? – спросила мисс Чаринг чуть слышно.

Какое-то мгновение мистер Станден изумленно смотрел в ее бездонно-темные глаза, потом испуганно перевел взгляд на стакан, который мисс Чаринг все еще сжимала в руке. С выражением величайшего беспокойства на лице он вынул из пальцев Китти стакан и отодвинул его подальше.

– Не надо было вам это давать, – спохватился он.

– Нет, нет, Фредди, я вовсе не пьяна!

– Господи, Кит, я не об этом. Просто надо немного освежиться. Закажите кофе и увидите, что все будет хорошо!

– Не нужно, я вполне трезвая. О, Фредди, пожалуйста, выслушайте меня.

Мистер Станден был не слишком обременен различными знаниями, но правила светского обхождения знал как свои пять пальцев. Он помнил, что спорить в таких случаях бессмысленно. Мисс Чаринг импульсивно схватила его за рукав, что не могло ему понравиться, но он не стал указывать ей на это. Он просто успокаивающе сказал:

– Конечно! С величайшим удовольствием!

К его облегчению, она отпустила рукав, а он осторожно разгладил его, увидев, что непоправимого ущерба его наряду не причинено.

– Я не могу и не хочу возвращаться в Арнсайд. По крайней мере, насовсем. Во всяком случае, я не могу просто сидеть там и ждать, пока какой-нибудь благодетель на мне женится! Любой ценой мне надо выбраться в Лондон! С семнадцати лет я мечтаю об этом! Дядя Мэтью не хочет отпускать меня. Он говорит, что это слишком большая трата денег, что это – немыслимо. Спорить с ним бесполезно. Когда последний раз я просилась туда вместе с Фиш, всего на неделю, только посмотреть достопримечательности, он слег в постель на две недели, бросал разные предметы в бедняжку Спидла и мисс Фиш и так тяжко стонал, что просто наводил на меня ужас. Он говорил мне, что пригрел змею на своей груди, что мне наплевать, скоро ли он умрет, не говоря уже о том, что я легкомысленная и эгоистичная, что мне слишком рано одной ездить в Лондон. А заключалось дело в том, что он не мог отпустить меня без Фиш, а отпустить с ней – значило нарушить в Арнсайде привычный для него порядок. Он, видите ли, не может нанять экономку.

– Очень тяжелый случай, – вежливо сказал Фредди, – но я не вижу, какое отношение…

– Сейчас увидите, Фредди! – заверила Китти. – Если вы сделаете мне предложение, а я приму его, лорд и леди Леджервуд захотят ведь увидеть меня, не так ли?

– Они вас видели.

– Да, но давно. Они захотят, вероятно, представить меня знакомым. И разве ваша мама, Фредди, не захочет пригласить меня к себе на Маунт-стрит, хоть на месяц?

Мистер Станден мысленно ужаснулся и вдруг ощутил вдохновение.

– Послушайте, Кит. А что если попросить мою мать пригласить вас. Она меня любит и, думаю, для меня охотно сделает это. Без всяких помолвок!

На мгновение лицо ее просветлело, но потом опять омрачилось, и она покачала головой.

– Это не получится. После тех омаров, дядя уверен, что жить ему осталось несколько месяцев! У него сильные колики, и никто не может убедить его, что все дело просто в омарах, которых он сам пожелал на ужин. Он говорит, что у него слабое сердце, а доктор Фанцик – олух и грубиян. Отсюда и вся эта суета с завещанием. Он хочет обеспечить меня прежде своей смерти и нипочем не отпустит в Лондон, пока я не обручена. Он подозревает, что я готова удрать с каким-нибудь нищим офицером.

– Ну, я так не думаю, – заметил Фредди, с трудом следя за сутью этой сбивчивой речи.

– И я так не думаю, но он так всегда говорит, когда я спрашиваю разрешения поехать в Лондон. Он страшно не любит военных, и когда по соседству было расквартировано ополчение, он даже готов был запретить мне гулять в деревне. Но если бы мы были помолвлены, ему незачем было бы запрещать мне поездку. Раз леди Леджервуд пригласит меня на Маунт-стрит, ему это не будет стоить ни пенса сверх моих дорожных расходов. И мисс Фиш тогда могла бы остаться дома, так что в Арнсайде не нарушился бы порядок.

– Да, но…

– И подумайте, Фредди! В случае моего обручения с одним из вас, дядя выдаст мне на свадебные наряды сто фунтов, целых сто фунтов, Фредди!

– Ну, знаете, Кит, – живо отозвался Фредди, – по-моему, таких людей считают скупердяями. На эту сумму и половины свадебных нарядов не купишь! Не помню точно, сколько мой отец выложил, когда выходила замуж Мег, но…

– Больше ста фунтов? – изумилась Китти. – Мне это кажется очень большой суммой. Но ваша сестра – совсем другое дело! Она у вас самая старшая, и, наверно, ваш отец решил купить ей самое лучшее подвенечное платье. Ну, я-то думаю, что вполне обойдусь и сотней фунтов! Речь не идет о шикарных драгоценностях или дорогих мехах. Две-три приятные вещицы, просто чтобы я не выглядела хуже других. Я знаю, Фредди, я не красавица; но согласитесь, что я могла бы быть вполне ничего, если бы модно оделась.

Это сразу нашло живой отклик у того, кто считался судьей в делах вкуса и тона.

– Понимаю вас, – сказал он с симпатией. – Нужно немного позолоты. Придать вам новый блеск.

– Да, да! – горячо поддержала она. – Я знала, вы поймете.

– Конечно, конечно, и больше того, я готов сделать все, чтобы помочь вам. Но только не женитьба! Мы не подходим друг другу, это ясно как день! Да я вообще не хочу жениться.

Китти засмеялась.

– Как вы можете молоть такую чушь? Кто говорит, что мы подходим друг другу? Я и мысли не допускаю, что мы на самом деле должны обручиться! Только сделаем вид!

– Фу! – воскликнул Фредди с облегчением, но, подумав немного, решил, что это все-таки – не дело. – Нет, не пойдет. Это как ловушка для нас. Нельзя объявить всем о помолвке, а после этого не пожениться.

– Можно! Я знаю, люди часто так делают.

– О, Боже, Китти, вы не можете просить меня о подобных вещах!

– Но почему же, Фредди? Уверяю вас, я не буду сердиться или иметь к вам претензии!

– Ну, нет, я на это не пойду, и все тут, – ответил Фредди с неожиданной твердостью. – Поразительно дурной тон! Это нечего и обсуждать, Кит! Господи, какое дурацкое предложение!

Он был непоколебим. Китти сказала умоляюще: – Я возьму расторжение помолвки на себя.

– Да, но тогда я попаду в еще более дурацкое положение! – возразил Фредди.

– Нет, нет! Все будут говорить, что это очень хорошо, что вы от меня избавились. Да и шума большого не будет.

– Будет. Подумайте только: объявление в «Газетт», поздравления, прием, свадебные подарки…

– Ох, я и не подумала об этом, – заметила Китти. – Не знала, что мы будем давать объявление в «Газетт».

– Да уж, это нам ни к чему, – с чувством сказал Фредди.

– И можно всегда найти предлог, чтобы не обнародовать нашу помолвку. В конце концов, это – всего на месяц.

Он посмотрел на нее с недоумением.

– Но ведь нет смысла в помолвке на месяц!

– Фредди, – сказала она серьезно, – всякое может случиться за месяц!

– Знаю, может! Но я не из тех, кому на все наплевать, и я не хочу, чтобы что-то случилось. Я не хочу, чтобы весь город смеялся надо мной, словно я какой-нибудь непутевый…

– Никто и не узнает о помолвке, – продолжала она уговаривать Фредди. – Конечно, кроме членов семьи, ведь мы не будем делать формального объявления.

– Но, Кит, – резонно заметил Фредди, – если об этом никто не узнает, то в этом нет смысла!

Щеки ее слегка покраснели.

– Нет, есть, потому что мы должны провести дядю Мэтью. И я думаю, мы никому – никому на свете! – не скажем, что это обман, потому что это может не понравиться вашему отцу, и до дяди Мэтью дойдут какие-нибудь слухи.

– Вот это вряд ли, – возразил мистер Станден, – он никогда не вылезает из дома. Кто скажет ему?

– Джек, если он узнает правду! – выпалила Китти.

– Нет, он не узнает, если мы… Послушайте, – прервал он самого себя, пораженный прекрасной мыслью, – как это ни вы, ни я не подумали об этом? Попросите Джека это сделать для вас! У него это получится, он мастер на такие штуки и любит, когда о нем говорят. Его этим не собьешь.

– Попросить Джека?! – переспросила Китти. – Я бы не стала просить его даже заклеить письмо для меня!

– Да, в этом не было бы смысла, – заметил Фредди. – Он не из тех, кто будет выполнять чьи-то мелкие поручения.

– Я ненавижу Джека, – сказала Китти, подпирая голову рукой.

Фредди был удивлен.

– Мне казалось, он вам нравится. Я замечал…

– Но не я ему! По-моему, он держится со мной еще хуже Джорджа. Я запрещаю, Фредди, посвящать его в историю нашей помолвки!

У мистера Стандена было неясное ощущение, что он становится на зыбкую почву. Он не знал причины такого неожиданного возбуждения мисс Чаринг, но подозревал, что у нее есть какой-то свой план, в который она его пока не посвящает. Ее предложение казалось нелепым, даже диким, и он сказал, что надо опасаться посвящать в свои замыслы сэра Веструтера.

– Не во что его посвящать. Просто нам надо объявить о помолвке.

Но доводы ее были напрасными; не на шутку обеспокоившись, он продолжал твердить свое.

– Но я прошу о такой мелочи! – воскликнула Китти.

– Ну нет! Сыграть со мной такую шутку – не мелочь!

– Да нет же, никто не воспримет это как шутку.

– Какие разговоры пойдут! Еще скажут, что я хочу прибрать к рукам богатство старикашки.

– Нет, ведь из помолвки ничего не выйдет, и они поймут, что они ошибались.

– Ничего они не поймут, кроме того, что я жертва обмана. Мне даже думать об этом противно.

– Фредди, вы ведь не хотите, чтобы я оставалась в Арнсайде, обреченная жить там, как… как… последняя замарашка?

– Нет, конечно, но…

– Или, может быть, мне выйти замуж за Хью?

– Нет, но…

– И вы не хотите, Фредди, чтобы я приняла предложение Долфа?

– Бога ради, Китти…

– А Клод и вовсе не делал предложения, и кроме того, он одиозная личность.

– Разве? – удивился Фредди. – Я не видел его со времен его первой женитьбы, но мне кажется, что вы правы. Сказать по правде, я всегда не любил братьев Реттрей. Возьмем, например, Джорджа…

– Я не могу взять Джорджа, потому что он уже женат, – прервала мисс Чаринг ход его рассуждений. – К тому же он не менее одиозен, чем Клод! Фредди, я не стала бы вас склонять к этому, если бы у меня был хоть какой-то другой выход.

– Все это очень хорошо, конечно, только…

– Если бы это не была единственная для меня, в кои-то веки, возможность вырваться из ада! – драматически провозгласила Китти. – Другой надежды нет!

– Пожалуй, но… То есть, тьфу! Нет, Китти! Нет!

– И это – вы, которого я всегда считала самым добрым из моих кузенов… На самом деле вы не мой кузен, потому что я совсем одна в этом мире, но вас я всегда таковым считала. И вы теперь безжалостно отрезаете мне путь к хорошей жизни.

– Что я делаю? – переспросил Фредди недоуменно.

– Обрекаете меня на нищету и убогую старость!

– Нет, это уж слишком, – возразил Фредди, – я никогда…

– Мне не следовало просить вас о помощи, – сказал Китти с видимым сожалением. – Но мне показалось, что судьба дала мне случай избежать несчастной доли. Я вижу, что ошиблась! Прошу прощения, Фредди, и умоляю вас больше об этом не думать!

С этими благородными словами она поднялась из-за стола, подошла к камину и отвернулась. Приглушенные звуки и движения рук с платком свидетельствовали о ее мужественной борьбе со слезами. Мистер Станден огорченно смотрел на ее склоненные плечи.