Чарльз оглядел зал и горько пожалел, что привез сюда Марию. Торжествующая в этом доме развращенность человеческой натуры устраняла все социальные различия, низводя родовитого дворянина до уровня самого жалкого уборщика улицы, приравнивая знатную леди к положению дешевой проститутки. Было абсолютно ясно, что, вынужденный покинуть Индию, Генри Уинстон не утратил пристрастия к порочным наслаждениям.

Все присутствующие были уже достаточно пьяны и одержимы первобытным вожделением. Разговоры, грубый хохот мужчин и визгливый смех женщин были полны сексуального подтекста, в укромных уголках этого распаленного похотью дома на Стрэнде люди совокуплялись, подобно животным.

Мария перевела ошеломленный взгляд на пронзительно взвизгивающую женщину с пышными формами, бесстыдно ласкающую толстого мужчину со сбившимся набок тщательно завитым париком. Полные груди женщины едва прикрывал тесный корсаж, ее белокурые волосы были уложены в высокую прическу, соответствующую пышным юбкам. Мария содрогнулась, увидев, как толстые пальцы мужчины жадно шарят по ее телу.

Внезапно увидев вновь прибывших гостей, выделяющихся на фоне ярких крикливых нарядов своим строгим черным одеянием, мужчина небрежно оттолкнул партнершу, с трудом встал на ноги и, распихивая завсегдатаев вечеринки объемистой тушей и локтями, стал пробираться к дверям.

Чарльз искоса взглянул на Марию, не проронившую ни слова с того момента, как оказалась в этом логовище разврата. На смертельно побледневшем лице глаза ее с застывшим в них выражением недоверчивого ужаса казались громадными.

— Я вас предупреждал, — сочувственно сказал он и замер, с суровым презрением глядя на приближающегося к ним человека.

— Да, сожалею, что не послушалась вашего совета, — безжизненно, будто механически, отвечала она.

— Осборн! Как же я рад, что вы вернулись, что эти проклятые французы вас не сцапали! — загремел мощный бас.

Мария обернулась на голос и увидела мужчину, который несколько минут назад развлекался с пышной блондинкой. Передернувшись от отвращения, она инстинктивно встала ближе к Чарльзу.

— Да, Уинстон, как видите, мне удалось уйти невредимым.

Тот перевел подернутый мутной пленкой взгляд на Марию:

— А это у нас кто, позвольте спросить?

— Мисс Мария Монктон. — Чарльз взял Марию за руку и слегка потянул вперед. — Мария, это ваш жених. Вы не узнаете его?

Мария не видела в этом человеке ничего напоминающего прежнего Генри Уинстона. Она понимала, что за прошедшие годы он не мог не измениться, наверняка постарел, возможно, располнел. Но этот человек, распространяющий вокруг себя пары спиртного, заплывший жиром, с отечным багровым лицом, глазами навыкате и толстыми, отвислыми губами, который протягивал ей громадную толстую лапу, заставил ее в ужасе отпрянуть, будто от укуса, и чуть не вцепиться в рукав Чарльза.

Генри шагнул к Марии, чтобы рассмотреть женщину, которая должна была принести ему огромное состояние. Хотя ее изящное и хрупкое телосложение не отвечает его вкусу, но мордашка у нее симпатичная, решил он и одобрительно кивнул. День их свадьбы станет вершиной его триумфа. Оглушительно расхохотавшись, он повернулся и сделал широкий жест, охватывая присутствующих, которые явно находили эту сцену чрезвычайно интересной и забавной.

— Леди и джентльмены, позвольте представить вам мою будущую жену — богатую и, как видите, настоящую красавицу, так что мне дважды повезло! Предлагаю выпить за ее здоровье, но только самого лучшего шампанского!

В ответ раздался нестройный хор шумных поздравлений и хохот.

— Я намерен достать специальную лицензию, чтобы мы могли пожениться уже послезавтра. — Он низко склонился, почти касаясь толстыми губами уха Марии и обдавая ее сильным запахом алкоголя. — Достаточно времени, чтобы узнать друг друга, верно, Мария? — Он засмеялся и, обхватив толстой ручищей ее тоненькую талию, крепко стиснул, не обращая внимания на Чарльза, чье лицо превратилось в застывшую маску.

Придя в необыкновенное возбуждение от радости, что скоро разбогатеет, поздравляя себя с тем, как ловко он одурачил отца девушки, Генри оставил их и пошел распорядиться, чтобы открыли бутылки с шампанским.

— Вы видите, вам нельзя здесь оставаться, — прошептал Чарльз, потихоньку отведя ее в сторону и загородив от любопытных, оценивающих взглядов гостей Генри.

От отчаяния глаза Марии подернулись слезами. Все происходящее казалось ей каким-то страшным сном.

— Да, это просто невозможно. — Лицо ее исказилось, как у ребенка, готового заплакать. — Здесь просто страшно. Прошу вас, Чарльз, не оставляйте меня с ним одну…

Голос ее пресекся, и она отвернула голову беспомощным движением, которое говорило выразительнее слов.

В течение мгновения, за которое по ее щеке успела скатиться слезинка, Чарльз пребывал в нерешительности. Затем он схватил ее за плечи и повернул к себе лицом. Увидев ее залитые слезами щеки и несчастные глаза, он заговорил с болью и жесткостью, которых сам от себя не ожидал:

— Я бы никогда этого не сделал. Наедине с ним! Вы можете себе представить, чтобы он протянул к вам свои грязные лапы?! Разве вы не видите, что, если бы вам пришлось здесь остаться, ваше положение стало бы ужасным, невыносимым!

— Чарльз, все, что вы говорили, было правдой, теперь я это вижу! Я никогда не считала себя малодушной и не отказалась бы от своих обязательств, какой бы неприятной и опасной ни оказалась ситуация, но стать женой Генри я просто не могу, не в состоянии! И если бы отец знал о его истинном характере, он сразу указал бы ему на дверь. Ваши отзывы о нем полностью подтвердились. Я… Он вызывает во мне отвращение!

Чарльз положил руки ей на плечи и заглянул в глаза.

— Будьте уверены, Мария, я и не подумаю оставить вас в его доме.

Появился Генри, и его заплывшие глаза с подозрением забегали с одного на другого. Несколько минут назад он казался совершенно пьяным, но на удивление быстро протрезвел.

— Пойдемте, я не дам вам прятаться в углу. Идемте, я познакомлю вас с моими гостями, а затем сам провожу вас в вашу комнату.

— Вы должны понимать, что мисс Монктон не может здесь находиться, — сказал Чарльз, убирая свою руку с плеча Марии.

— Вот как? А где жена тогда собирается остановиться?

— Уинстон, она леди благородного рода и воспитания. Оглянитесь вокруг, и вы сами все поймете.

Генри угрожающе прищурился:

— Я вас спрашиваю, где она остановится?

— В моем доме, где она находилась со вчерашнего вечера. Моя мать тоже в Лондоне, так что все приличия соблюдены.

Влажные мясистые губы Генри скривились в улыбке, и он перевел взгляд на Марию.

— Черт возьми, дорогая! Да у вас появился поклонник! — Он снова посмотрел на Чарльза. — Надеюсь, Осборн, вы держали руки подальше от моей собственности, и я не ошибся в вас, когда попросил доставить мою будущую жену в Англию.

— Генри, я желала бы пойти в более тихое и спокойное место, чтобы мы могли обсудить вопрос нашей помолвки, — сказала Мария, чувствуя, что в любую секунду ярость Чарльза вырвется наружу.

Генри тяжело взглянул на нее и кивнул:

— Пойдемте. Я хочу поговорить с вами наедине.

Он провел их в маленький кабинет, на удивление свободный от гостей. Когда Чарльз собрался войти следом за Марией, он с наглой усмешкой преградил ему путь.

— Не сейчас, Осборн. Ваша миссия в отношении моей будущей жены заканчивается на пороге моего кабинета. Запомните, она принадлежит мне.

— Пожалуйста, оставьте нас на минутку, — попросила Мария Чарльза.

— Мария, не…

— Я должна это сделать.

— С вами все будет в порядке? — помрачнев, озаботился Чарльз.

— Да, не беспокойтесь. — Она казалась спокойной и уверенной, хотя сердце ее испуганно трепетало.

— Я буду здесь, у двери, — сказал ей Чарльз и предостерегающе посмотрел на Генри.

Дверь за Марией закрылась, и Чарльз приготовился ждать, но мысль, что она находится наедине с Генри, будто раскаленным углем жгла его сердце. Он слишком хорошо знал порочную натуру Уинстона, понимал, что без борьбы тот не отступится от своей вожделенной цели, а потому не мог оставаться спокойным.

Оказавшись один на один со своим женихом, Мария каким-то образом внешне ухитрялась сохранять полную невозмутимость, хотя внутри у нее вес дрожало от страха. Его откровенно плотоядный взгляд, казалось, проникал сквозь ее одежду, и сна чала она непроизвольно съежилась. Затем в ее сознании произошел какой-то сдвиг, и внезапно она ощутила прилив сил и уверенность в себе. Генри предстал перед ней во всем своем безобразии, и она поняла, что не сможет вынести близости с таким человеком. Но даже если бы долгие годы, проведенные в гнусном разврате, не оставили бы на его внешности столь отвратительный след, в ее сердце настолько укоренилась симпатия к Чарльзу, что ей стало бесповоротно ясно: о браке с Генри не может быть и речи.

— Вы изменились, Мария, так выросли и расцвели… Наконец-то вы для меня созрели.

— Прошу вас не говорить мне подобные вещи. Я нахожу их оскорбительными.

— Мария, разве вы приехали сюда не для того, чтобы выйти за меня замуж?

— Нет, Генри. Я уехала из Франции, чтобы избежать ужасов, которые там происходят.

— Ах да! Об этом я как-то забыл.

Его легкомысленный тон разозлил Марию, и она не испугалась едва скрытой угрозы в его голосе. Теперь, поскольку решение было принято, она, как всегда при необходимости ответить на вызов, вновь обрела свойственное ей самообладание и уверенность. Его расплывшаяся, самодовольно усмехающаяся физиономия взбесила ее.

— Уж не хотите ли вы сказать, что берете назад свое решение выйти за меня замуж? Если так, я советую вам еще раз подумать.

Поняв, что Генри решил ее спровоцировать, Мария повернулась, собираясь открыть дверь и впустить Чарльза. Генри шагнул вперед и встал перед дверью. Они оказались стоящими лицом к лицу. Он смотрел на нее с откровенным восхищением. Она инстинктивно отпрянула, когда он протянул руку к ее лицу, пылающему от негодования.

— Извольте пропустить меня, — сдержанно сказала она.

— Не сейчас, дорогая моя. У меня имеется контракт о согласии вашего отца на нашу помолвку. Он целиком и полностью одобрил наш брак.

— Мой отец умер и больше не может распоряжаться моей судьбой, — решительно заявила Мария. — Не смейте ко мне прикасаться!

Он сладострастно улыбнулся.

— О, какие мы гордые! — Он позволил себе провести жирной ладонью по ее волосам и, увидев, как она вздрогнула, не возмутился, а только еще больше возбудился, почувствовав вызов в ее реакции. — Вижу, жизнь с вами не будет скучной. Мне нравится, когда у моих лошадок огонь в крови. Признаться, я приятно удивлен, что вы оказались такой же породы, а потому…

Мария не дала ему договорить.

— Генри, думаю, вы меня не понимаете! Все изменилось. За последние месяцы у меня появилось много возражений против нашего брака. Я не стану вашей женой. Извольте сию минуту пропустить меня, слышите!

— Вы слышали, Уинстон! — Ворвавшись в кабинет, вскричал Чарльз, до которого донесся голос Марии. При виде Генри, стоявшего рядом с нею, он испытал приступ невиданной ярости, смешанной с раскаянием за то, что привез ее сюда. — Достаточно, оставьте ее!

— Убирайтесь прочь, Осборн! — хрипло взревел Генри, стиснув могучие кулаки.

Он шагнул назад, и Мария тотчас подбежала к Чарльзу, у которого дергался на щеке нерв и светлые глаза сверкали от ярости. Казалось, воздух в кабинете раскалился от враждебного противостояния.

— Пожалуйста, Чарльз, пойдемте. Я не хочу устраивать сцену. Я сказала Генри, что не буду его женой, и пусть это будет окончательным решением дела.

— Я советую вам пересмотреть свое решение, — в бешенстве загремел Генри. — Иначе вам придется пожалеть, это я вам обещаю!

— Как вы можете ожидать, чтобы я вышла за вас, когда превратили свой дом в непристойный притон? Я никогда не стану вашей женой!

Генри бросил на Чарльза горящий ненавистью взгляд.

— Вы! Коварный, подлый предатель! Мне следовало знать, чего от вас ожидать. Вы должны были доставить в Англию Марию для меня, а не обнюхивать ее сам, как грязный, вероломный пес. Признаюсь, были у меня сомнения на ваш счет, да все в один голос твердили, что только вы сумеете благополучно вывезти Марию из Франции. Ловко вы, Осборн, обвели меня вокруг пальца! Прикинулись таким благородным, таким порядочным, а исподтишка смеялись надо мной, как самый законченный подлец!

— Думайте обо мне все, что вам угодно. Мне это безразлично. Что касается благополучия Марии, то вы не можете предъявить ко мне претензии, поскольку она уже в Англии и, как видите, живая и невредимая. Ставлю вас в известность, что я предложил Марии мою защиту и покровительство, она их приняла и на время остановится в моем доме. На этом считаю наш разговор оконченным.