— Я знаю… Придется перетерпеть…

— Хм… придется… Я так понимаю, что это уже не обсуждение, а констатация факта?

— Да, Денис. Именно так. Я не смогу иначе. — Она, вдруг, заволновалась. — Ты только не думай, что я шантажирую, слышишь? Я ничего от тебя не требую, и это не условие, ты не думай, не надо… Я просто свихнусь, по — другому…

— Я тоже, малыш, свихнусь. И так, и эдак… Мне‑то до Дашкиных разборок, что до теории относительности… И то, и другое — по барабану. Но втягивать тебя в эти разборки тоже не хочу. — "Уже втянул", уколом совести пронеслась мыслишка, но он слабовольно отогнал её подальше… Жалеть бессмысленно, да и не стоило. Нужно было просто ускоряться.

— Денис, мы же справимся, правда? Нужно, всего‑то, немножечко подождать и никак не показывать отношения… Мы же сможем…

— Ты сейчас кого уговариваешь? Меня или себя? — Он криво усмехнулся, глядя, как девушка растерянно ищет ответ. — Да ладно, Вик, я понял. Справимся. Никаких встреч, звонков и СМС. Жаль, не смогу отправить тебя куда‑нибудь в отпуск, от греха подальше. Конец года, помощь твоя позарез нужна.

— Я понимаю. Ну, я тогда, пошла? — Очень неуверенно. И встала, то ли пытаясь отодвинуться, то ли боясь, что отпустит.

— Ага. Только, сначала, поцелуй на прощание. Мы с тобой сегодня еще ни разу не целовались. И неизвестно, когда теперь получится. Это‑то можно?

— Может, уже и не стоит? — Денису, будь ситуация не столь удручающей, впору пришлось бы задаться вопросом о силе характера. Вика, похоже, обходила его на "раз". Но ему было без разницы, что там у нее за сила. Поцеловать её хотелось. И очень. И не откладывая.

Дернул к себе, обхватывая затылок плотнее, прижался к её лбу своим, шепнул прямо в губы "стоит, малыш, очень даже стоит", не дал её ответу вырваться, заглушил, выпил, вобрал её выдох до капельки, последней. Так они, кажется, еще никогда не обнимались, и не прикасались так трепетно. Будто между ними повисло что‑то очень хрупкое: неосторожно коснись — раздавишь, чуть отпусти — разобьется… Вика гладила пальцами его лицо, будто впервые изучая, а ему подумалось — будто на память, напоследок, не вытерпел, перехватил запястья, завел их себе за шею… А себя поймал на том, что так же старается запомнить каждый изгиб её тела, будто впечатывая в ладони каждую впадинку, каждый позвонок…

Они делали попытку оторваться друг от друга, и не раз. Но, снова и снова, переведя дыхание, прижимались еще крепче, почти до боли, и нежность ушла, уступая место какому‑то жадному отчаянию. Вика что‑то шептала, пытаясь образумить и угомонить, напоминая, что они не одни, и за дверью Лариса, и не нужно сейчас… Он слышал, но разум смысла не ухватывал. Главным было сейчас — не отпустить ускользающее…

И Вика уже не стояла, а была прочно усажена на стол, чтобы сподручнее было, чтобы не наклоняться… И уже трещали какие‑то застежки — завязки…

Отрезвил телефон — коммутатор. Лариса что‑то угодливым голосом сообщала, предлагала соединить или перенести на позднее время.

Денис не понял ни слова. Все, что мог сделать — едва совладав с голосом, хрипло ответить:

— Я занят. Позже. Перенеси все звонки и встречи.

Эта пауза отняла преимущество. Вика пришла в себя. С трудом отодвинув мужское тело, спрыгнула со стола, начала судорожно поправлять одежду.

— Все, Денис. Достаточно. Мне нужно идти.

— Хорошо. — Все, что смог выдавить. Потянулся, чтобы помочь, пригладить волосы.

Она отпрянула.

— Не нужно, я сама. — Помешкалась, добавила. — Отправь куда‑нибудь Ларису. Не смогу ей смотреть в глаза сейчас…

Вера не сомневалась в своем решении, ни секунды. Сердце болело, обливалось кровью, стоило лишь представить, как это будет. Видеть Дениса, слышать, даже рядом стоять, чувствуя запах одеколона… И знать: нельзя. Улыбнуться, интимно, непонятно для посторонних, коснуться его руки, взлохматить волосы, уткнуться носом в крепкую шею… Ничего этого больше нельзя. Ни днем, ни вечером, ни ночью. И можно не ждать окончания рабочего дня. Ничего не изменится. И он не придет, чтобы рядышком посидеть, и не подбросит до дома… Об остальном она накрепко запретила себе думать. Чтобы душу не рвать.

Эта чаша весов была неимоверно тяжелой, тянула к земле, невзирая на все мыслимые и немыслимые доводы. Они, к концу дня, уже начали казаться мелочью, невесомой на фоне разгулявшейся тоски. И Вера уже была готова все пересмотреть, и позвонить ему первой, хотя бы скинуть смс…

А вечером… Вечером она вновь убедилась, что была права. Дениса встречали с работы. И даже не дома, с ужином и обьятьями. А прямо на пороге офиса встречали. Дарина устроила целый спектакль, на глазах у всех подчиненных.

Будто подгадала момент, словно знала, когда все сотрудники толпой повалят на улицу. Вера затерялась в этой толпе, издали наблюдала, как женщина снова бросается Денису на шею… Как он, слегка растерянно, её приобнимает… Как она подхватывает на руки мальчика, больше похожего на колобка, в его зимней одежке, и тут же вручает мужу, как самый ценный приз…

А Дэн принимает его, крайне осторожно, перехватывает поудобнее…И держит уже вполне уверенно. А мальчик внимательно изучает мужское лицо, даже голову наклоняет, как воробушек.

Вера не могла рассмотреть выражений лиц взрослых — не очень удобно стояли, а вот в мальчика вглядывалась, до рези в глазах. Зачем — и сама не знала. Будто хотела растеребить и без того глубокий разрез, не дать ему затянуться, заглохнуть.

А потом Денис повернулся к Роме, что‑то сказал, улыбнулся… У неё защипало в глазах, до рези. Через силу заставила себя остаться на месте, среди других таких же, любопытствующих, не развернулась и не сбежала. Это было бы лучшим доказательством их преступления…

В этот раз её реакцию, кажется, никто не заметил. Все были слишком сосредоточены на явлении семьи Великого и Ужасного Директора народу. Многие, в общем‑то, даже сомневались, что такой сноб и сухарь мог быть женатым. Теперь сомнения были развеяны, и весь коллектив наслаждался новостью, редкой в их скучном зимнем городке…

А Вере пришлось наслаждаться этой историей, повторяющейся, как по нотам, каждый вечер. Несколько таких вечеров подряд. Она, вроде бы, и старалась уходить в другое время. Позже, раньше… Но неизменно натыкалась на воссоединившуюся семью. То садящимися в машину, то рядом с приемной Дениса, то снова — на крыльце. Мальчик на руках мужчины каждый раз доламывал её хрупкую веру в то, что все будет хорошо…

Время, не занятое работой, тянулось медленно, будто прилипая навязчивыми мыслями, изводя ненужной маетой и страданиями. С каждым днем её вера в слова Дениса таяла, уступая место обиде и тоске. Потому что, казалось, обманул и предал, и даже не смог в глаза правду сказать, честно по местам все расставить.

Больше всего она боялась выходных, раньше наполненных предвкушением встреч и радости, а теперь — пустых. Не могла придумать, чем заняться, чтобы хоть как‑то прогнать невеселые мысли.

Собралась, было, поехать к Женьке, навестить, даже позвонила ему… Но он быстро пресек эту глупую затею: добираться на автобусе не четыре часа, а все девять. По морозу и плохой дороге — не самый удачный вариант. Вера уже скисла, не зная, что еще можно придумать, но тот же Евгений и спас: предложил навестить Аню, которая куковала в их доме с детьми, практически без общения (все соседи уехали на зиму в город, а с оставшимися она незнакома была).

Вера ухватилась за эту мысль с радостью.

Помня все прелести последней поездки, а так же то, что спасать её, в этот раз, некому, договорилась с парнями — коллегами, чтобы подвезли. Те, словно вспомнили про забытого на больничной койке Евгения, очень активно поездку поддержали. Собрали деньги по всем отделам, накупили гостинцев, игрушек детям, какой‑то нужной и ненужной ерунды, отправились в гости к Ане тремя целыми машинами, в которые с трудом вбились все желающие.

Аня была потрясена и растеряна, увидев вместо одной милой девочки толпу гогочущих теток и мужчин. Она не ждала и не надеялась, что кто‑нибудь вспомнит о них. Народ, будто не замечая состояния хозяйки, плавно растекся по территории — снег почистить, что‑то подправить в сарае, девчонки столпились на кухне, пытаясь совместно сварганить быстрый ужин на всех… Как оказалось, большинство гостей здесь бывало, не раз и не два, Женька любил собирать коллег. В кутерьме и заботах, которые подкреплялись оживленными визгами детей, Вера отвлеклась и расслабилась.

У нее даже получилось улыбаться шуткам, и как ни странно, временами, шутить. Она с любопытством всматривалась в суровых парней и серьезных женщин, которые, неожиданно, оказались моложе и милее, чем она привыкла думать. И даже её статус перестал держать людей на дистанции, они забыли про отчество и про должность, кто‑то приобнимал её, мимоходом, кто‑то похлопал по плечу… Кто‑то рассказывал очередную историю про свою семью, забыв, что она не в курсе "предыдущих серий"… Ей все очень нравилось, хотелось позвонить Женьке и поблагодарить его за идею. Сдержалась, представив, как ему грустно будет там, далеко, в холодной больничной палате.

Все было здорово и великолепно, пока кому‑то из раздухарившихся парней не стукнуло в голову: "А не позвать ли нам шефа сюда, для компании? Пусть, человек тоже повеселится, заодно, и с семьёй познакомит поближе". Дальше Вера только наблюдала, как эта идея начала приобретать масштаб бедствия: люди решали, кто будет звонить, на что давить, как правильнее уговаривать… Несколько бутылок пива и чего‑то покрепче вдохновили компанию, все как‑то быстро забыли, что шеф — парень серьезный и шутки не очень понимает, особенно — в такое время. Робкие голоса оставшихся трезвых "водителей" потонули в гомоне, их просто не захотели слышать.

Настроение Веры упало так же резко, как плавно до этого поднималось. Она затихла и не знала, как реагировать: спорить, и вызвать массу ненужных вопросов, или поддержать, тем самым, повышая риск ненужного визита… Поэтому, просто молчала, в надежде, что люди образумятся, или Дэн не ответит на звонок…

Спасение пришло оттуда, откуда совсем не ожидалось… Аня была единственной, кто заметил состояние девушки. Вера поймала на себе её очень внимательный и сочувственный взгляд. Слишком понимающий, как ей показалось. Но не успела подумать об этом, как Аня решительно пресекла все споры:

— Ребята, не нужно Дениса приглашать. Я не очень готова. Одно дело — вы, все родные, практически, а Денис Дмитриевич у нас редко бывал, мне хотя бы дом привести в порядок нужно…

Парни пытались отмести этот довод, убеждая Аню, что все это — фигня, и шеф у них не такой, не будет на мелочи смотреть… Но девчонки зашикали. Они дружно встали на сторону хозяйки. Тем более, Денис Дмитриевич приедет не один, а с женой… Та, конечно же, заметит все…

Вера, возможно, в иной раз и посмеялась бы над смешным спором… Но было не до этого. А Аня спор выиграла. Можно было выдохнуть, но как‑то не получалось…

Было немного странно и неловко постоянно натыкаться на Анин взгляд, серьезный и изучающий. Неужели, она догадалась, так быстро и точно, даже не видя их рядом?

Вере хотелось уйти куда‑нибудь, подальше от всех… Отсидеться, спрятаться, хорошенько обдумать… И злость начала одолевать: даже здесь Денис не давал ей покоя, хоть сам об этом и не знал. А еще, неожиданно, разозлило, что он так четко и беспрекословно выполняет все договоренности: не звонит, не пишет, не подходит. А так страдал, так страдал…

Она ушла так глубоко в свои переживания, что перестала замечать происходящее вокруг. А гости потихоньку уже собирались домой, не желая стеснять уставшую от непривычной суеты хозяйку.

Вера опомнилась, когда её кто‑то тронул за руку. Дернулась, оглянулась: рядом с стояла Аня.

— Вероника, если хочешь, оставайся, переночуешь. Утром поболтаем спокойно, днем погулять можно сходить… Оставайся, тебе‑то можно не спешить…

Было в этой девушке что‑то, очень располагающее к себе. Да, если подумать, они с Женькой — единственные, кроме Дениса, кто принял её за человека в этой чужой и странной стороне. А ей сейчас так тепла хотелось… Обычного, женского разговора ни о чем, трескотни, позволяющей не думать, переходящей в серьезное обсуждение извечных тем, а потом скатывающейся обратно, к пустякам. Делиться своими бедами она не хотела, но есть же еще масса других поводов для разговора…

Делиться бедами, все же, пришлось. Аня, уже на утро, после совместного завтрака с оладьями, пирожками, вареньями и чем‑то еще, от чего Вера пыталась отказываться, конкретно обозначила свой интерес:

— Ешь давай, отъедайся. За месяц высохла вся. Что, мотает тебе нервы Денис? Всю кровь уже выпил?

Вера так и застыла, с непроглоченным куском. Чуть не подавилась.

Пока прокашливалась и вытирала выступившие слезы, успела сообразить, как умнее ответить:

— С чего ты взяла? Денис Дмитриевич — очень хороший руководитель. Мне нравится с ним работать, и научилась многому…