— Не смотри на меня так, травить тебя не собираюсь.

— А вдруг?

— Вдруг бывает только пук, Орлова, — произносит он с серьезным выражением лица.

Хочется как-то запечатлеть этот момент и… Показать всем, каким порой бывает наш зануда! Слушайте, Феликс Владимирович, вы меня врасплох застали!

— Там пирожные, куски тортов, домашние пирожки.

Так он заходил в кондитерскую? Да? Ничего себе. Кстати, вкусно пахнет. Я почему-то сразу не обратила на это внимания.

— За что такая щедрость?

— За помощь.

И… и все? За помощь? Просто за то, что сыграла роль его девушки? Но я думала, что должна была выполнить его условие, чтобы он помог надрать нос Барби Кравец. Но сладости…

Возможно, это звучит глупо, но мне приятно. Да, черт возьми, приятно. Обо мне никто так не заботился с того момента, как погибли родители. Лидка уделяла много внимания, но работа поглощает почти все свободное время. И она заботится, правда заботится. Как может. И я очень за это благодарна сестре.

Но во время Лидиных приходов у меня никогда не возникало тепло в душе, как сейчас.

Мы молча едем до дома. Я не говорю ни слова, да и Сокол молчит. А что нам еще говорить? Я молча впитываю запах ванили из пакета, он ведет спокойно машину. Уверенно. Расслабленно. Одной рукой держит руль, а другая свободно покоится на сидении. Около меня. Рукава куртки закатаны на три четверти. Они обнажают часть темного рисунка. Интересно, что он обозначает?

— Откуда у вас столько татуировок? — разрываю тишину между нами.

— Меньше знаешь — крепче спишь, Орлова.

Ну и бяка же вы, Феликс Владимирович! Только-только я начала думать, какой вы благородный, подумали о моем голоде, вкусненькое купили, а вы… Зануда вы, вот кто!

— Нет, правда! — не отстану, пока не получу ответ, мой дорогой куратор! — Вы много раз читали нам мораль о «наколках», и что набивать их не стоит.

— Я говорил, что не нужно их делать бездумно, а не делать в принципе.

— А у вас рукава набиты по думе?

— Да.

Вот и весь ответ. Откуда они у Сокола? Что означают? Зачем вообще их наколол, раз против рисунка на теле? Столько противоречий в одном человеке, столько вопросов, на которые невозможно найти правильный ответ. Феликс Владимирович, вам не стыдно? Я сейчас должна готовиться к завтрашним семинарам, а вы заставляете меня ломать голову, чтобы вас разгадать!

Только зачем мне это?

Его большая БМВ останавливается около моего подъезда. О, когда мы успели приехать домой?

— Прости, что задержал. Твои родители, наверное, сильно волнуются.

Внезапно этот чертов придирчивый препод напоминает о давней боли. О том, что когда-то я сильно переживала, и что сейчас меня уже не так сильно колышет, но все же больно бьет в грудную клетку.

— Они погибли в автокатастрофе, когда мне было тринадцать.

Вот и все, вот и весь ответ. А что он хотел, чтобы я ему душу открыла? Чтобы рассказала, каково нам с Лидкой было? И вообще, в таком случае лучше извиниться, но вместо этого получаю…

— Завтра не опаздывай на пары.

Прощаю, Феликс Владимирович, прощаю. Но о парах он говорит как моя сестра. Как же вовремя.

— Почему вы всегда пытаете все контрол…

Замолкаю. В тот самый момент, когда встречаюсь с его ярко-зеленым глазами. Ощущение, что они подсвечиваются в едва освещаемом салоне. Может, из-за очков? У Сокола в роду колдунов не было? Точно? Почему я не могу от них оторваться и пойти домой? Что меня держит? Эй, Феликс Владимирович, заканчивайте свои игры!

— Спасибо за помощь, — говорит он тихо-тихо. Низко-низко.

Мою ладонь внезапно накрывает его. Теплая. А у него кожа чуть темнее моей. Совсем немного. И не кажется больше шершавой или сухой после мела. И сам куратор таким не кажется. Шершавым и сухим.

В этот самый момент, по закону жанра, наши лица должны приблизиться, а губы соприкоснуться в нежном, легком поцелуе. В невесомом. Непонятном нам обоим. Вызывающим множество противоречий. Только…

— До свидания.

Не в этот раз! Все-таки у меня есть Дима, а наша игра заканчивается в этот самый момент.

Выбегаю из машины с ароматным пакетом прежде, чем что-то произойдет. То, о чем я потом пожалею. Но он так смотрел на меня. И я на него. Не отрываясь. А если бы Сокол меня поцеловал? Ох, что-то мне совсем нехорошо. И каблуки эти снова неудобными ощущаются. Ничего. Вот приду домой и сниму эти чертовы сапоги! Точно сниму!

Но дома меня ждет сюрприз…

«Ты какого черта делала в машине у Сокола?», — приходит сообщение, заставляющее меня обреченно рухнуть на стул в прихожей.

Глава 23

— Проснись и пой! Проснись и пой! Янка, трубку возьми! И не вздумай вешать!

Боже мой! Кто здесь? Почему он говорит голосом сестры? Опять воры? Нет, вроде все нормально. Это все телефон, проказник этакий. Так, стоп. Это же не будильник.

— Алло…

— Янка, я замуж выхожу! — кричит в трубку Лидка, заставляя меня окончательно пробудиться.

— А? Что?

— Как что? Миша мне предложение вчера сделал! В ресторане, представляешь?

Что ж ты так кричишь? Я только что освободилась от цепких лап сновидения с участием Сокола, его безумных глаз и его тонких губ. Ох, если бы я сейчас не проснулась по звонку Лиды, которая сейчас пищит во все горло слова… Что? Замуж? За кого? Ох, что за глупый вопрос с утра пораньше?

— Поздравляю! Это же здорово! — тут же включаюсь в роль радостной сестры. Ладно, не в роль, я действительно счастлива за Лиду, она заслужила такого мужчину рядом с собой.

— Ты что, спала? Тебе на пары не пора?

Начинается…

— Рано еще. Мне вставать через пятнадцать минут.

— Ну ладно, — хмыкает сестра, а потом выдает такое, от чего из рук чуть не падает телефон: — Кстати, не подскажешь, что ты делала вчера со своим преподавателем у Миши в офисе?

Она что, нас видела? Я же все время в кабинете сидела, а туалет находился недалеко от его кабинета. И то я следила, чтобы меня никто не увидел. А меня никто не видел! Вот вообще никто! Даже у лифтов мы стояли в одиночестве, максимум с парочкой людишек в костюмах от Армани. Вроде бы в них все мужчины в офис ходят, да?

— Я…я… — думай, Яна, думай! — Феликсу Владимировичу помогала!

— И каким образом ты ему помогала?

Ой! Если посмотреть со стороны, то это так двусмысленно звучит. Слишком двусмысленно. Мамочки! А если Лидка не то подумает? Я ведь и правда ему помогала!

— Какая тебе разница?

— Когда моя сестра помогает взрослому мужчине, меня это должно волновать в первую очередь, — строгим тоном чеканят на том конце провода.

— Но я же…

— Если я оставила тебя одну в квартире, то это не делает тебя самостоятельной, Яна! Я все еще за тебя в ответе! Знаешь, что я почувствовала, когда мы с Мишей увидели вас вдвоем? А потом я узнаю, что вы еще поспорили на этого типа!

— Он тебе рассказал?

— Да, рассказал! И правильно сделал!

Предатель! И чего Лидка так взбунтовалась? Это всего лишь спор, который я, к тому же, выиграла. А вчерашнее… это так, последствия.

— Лид, ты все не так поняла! У нас ничего нет. Феликс Владимирович помог мне, а я помогла ему. Все. Между нами ничего нет.

— Да? — визжит сестра. — А если я на него копов натравлю?

— Боже, Лид, успокойся! Я же не д…

Хотела сказать не дура, но меня перебивают с Лидкиной стороны.

— Перестань отчитывать сестру! — слышу Мишин голос. Ага, вовремя ты. Сначала сдал с потрохами, а теперь пытаешься отмазать. Я на тебя обиделась, Михаил Алексеевич! Больше можешь не подмазываться и не спрашивать, что лучше подарить Лидке на годовщину. Перебьешься!

— Не вмешивайся.

— Она уже взрослая девочка, а Сокол профессионал, и твою сестру пальцем не тронет. Я договорюсь.

На последнем слове почему-то в груди неприятно тянет. Досадно как-то. Но я гашу это чувство на корню.

— Вообще-то я здесь, — говорю в трубку, хотя Лида меня вряд ли услышит. Или не вряд ли?

— Молодец! Собирайся в университет, мы потом закончим!

И это все? Это весь разговор? Похвасталась, что выходит замуж, накричала, как в старые добрые времена, когда мы жили под одной крышей, а затем трубку повесила! Что-то здесь не так, не находите?

Ладно, мы еще поговорим, а сейчас мне в универ надо собираться. И Гере позвонить. И ответить на сообщение Димы. Так, стоп! Мне Дима сообщение написал? О, точно.

«Доброе утро. Надеюсь, тебе хорошо спалось», — а в конце присылает смайлик-сердечко. Ой, как мило. Так красиво звучат его простые слова. Красиво. Но перед глазами восстают зеленые глаза, полные нежности.

Черт! Дурацкий сон! Из-за него день можно считать провальным. А что вы хотели? Всю ночь мне снился чертов преподаватель-педант. И снился в самых непристойных положениях. Слишком непристойных. Ух! Феликс Владимирович может быть очень непорядочным. Ладно, шучу я. Просто мы весь сон целовались. Как в парке. Что, удивлены? Вот и я тоже пребываю в легком шоке.

Думала, что наша авантюра закончилась, но теперь она мне и во сне приходит! Не впервой, кстати. В понедельник ночью сначала мне просто снилась зелень, превратившаяся потом в глаза преподавателя, а во вторник мы ходили за ручку перед парком и кормили белок, в среду я подглядывала за тем, как он закатывает рукава черной рубашки и пыталась рассмотреть его татуировки, в четверг он укладывал меня спать и гладил мои волосы, а сегодня… это.

Чертов Сокол! И почему ты не можешь исчезнуть из моего подсознания? Теперь он везде! В мыслях, во сне, перед глазами. Везде он. Знаете, это сильно бесит. Даже в компании моего парня я думаю о другом мужчине. Это же считается предательством. Или не считается? Или мне нужно время и больше времяпровождения с Димой? Или… или…

Вздрагиваю от громкого звонка на телефон. Что, опять Лидка будет нотации читать?

— Проснись и пой, подруга! — кричит в трубку довольная Гера. — Ну что, ты готова? Мы с Сашей тебя ждем.

— В смысле ждете?

— Сокол попросил нас собраться пораньше на полчаса.

Вот черт! Я ведь только что встала и даже умыться не успела, пока думала о недавней авантюре с преподавателем и о разговоре с сестрой. Когда он успел назначить встречу с куратором?

— Черт! Почему ты ничего не сказала? — кричу в трубку, попутно выискивая любимую толстовку и джинсы в шкафу.

— Я сама узнала только что. В общем, мы ждем тебя внизу.

Мы. Это местоимение я слышу уже четвертый день подряд. Все время вместе, все время рядом. Я, конечно, рада за подругу, но мне порой хотелось остаться наедине с Герой. Посекретничать. Как в старые добрые времена за чашкой чая на моей маленькой кухне.


Может, поэтому я так и не рассказала Гере о своих снах? Поэтому не поделилась с ней первой о том, что в понедельник провела вечер не дома, как писала в сообщениях, а в офисе Сокола. А потом пирожные. Машина. Его близость.

Черт!

— Ну чего так долго? — сокрушается Гера, вышагивая около подъезда из стороны в сторону. — Мы же опоздаем.

— Если бы ты сказала раньше, то я бы собралась быстрее.

— Я же говорила, что…

— Девочки, успокойтесь, — встревает Сашка. — Я у отца одолжил машину, мы быстро доедем.

И мы действительно едем быстро на его «иномарке». Жигуль странно поскрипывает на заднем сидении, где мы расположились вместе с Герой, под ногами лежала шестилитровая бутылка и все время каталась по ногам, а когда мы тормозили у светофоров, создается ощущение, что мы вот-вот врежемся в впереди стоящую машину.

— Ну что, готова идти сегодня на концерт? Там ребята так зачитают, хочу на это посмотреть.

Ах да, именно сегодня мы вчетвером идем на какой-то рэп концерт. Дима позвал еще вначале недели, а я вспомнила о нем пару раз. В смысле о концерте, а не о Диме. Он сказал, что будет ждать в университете, тогда мы все обговорим. Надеюсь, эта вылазка поможет выкинуть всю дурь из головы. Только…

— Эй, ты чего такая кислая? — Гера толкает меня локтем. — Не с той ноги встала?

— Я почти всю неделю не с той ноги встаю.

Подруга глядит на меня сначала весело, а затем я замечаю, как ее лицо постепенно серьезнеет. Мы больше не говорим друг другу ни слова, Сашка вообще следит за дорогой и на нас внимания не обращает. Так мы и доезжаем до университета. В полном молчании. Оно и к лучшему, мне сейчас не до разговоров.

— Ян, ты вроде хотела в туалет? Хотела. Мы сейчас придем, милый, — кидает Гера парню, когда мы заходим в главный корпус, а затем резко тянет меня за руку в сторону туалетов.