Катька была одета, обута и ждала; он сказал, что зайдет, скажет, а около большой дачи не показываться.

Алиса тоже наводила красоту — выбирала из всех халатов халат и укладывала свои непокорные волосы в прическу.

Мужчины же просто ждали завтрак.


Когда Алиса наводила последние штрихи, к ней поднялась Инна и сказала, что внизу Алису уже давно ждет Алексей.

Санек сидел на маленькой террасе, и у него был вполне пристойный вид: он чисто выбрился, причесался с водой, промыл физиономию, почистил зубы — все это он делал довольно редко… Надел чистую рубашку. Алиса отметила это. Она сказала, что сегодня ей нужны чистые дорожки — как летом, и чтоб присыпаны песком и сделан бордюрчик из кирпичей, а то снег все равно все завалит. Кирпич в сарае, песок в гараже. А девочка должна заняться большой дачей, — паутины куча, пыли по углам — тоже, и все ковры и занавесы надо вычистить на снегу.

Отдав приказания, Алиса пошла к Светлане звать на завтрак и задать ей наедине вопрос, который возник недавно и требовал ответа. Как это она не сообразила тогда? А вопрос был такой: кто же сейчас Сандриков папаша и не появляется ли он хоть когда-нибудь на горизонте?..

Светлана несколько нервно ответила, что нет, не появляется и, собственно, чего ему появляться? Он не знает… Он, кажется, подполковник и служит где-то на Дальнем Востоке… — Алиса была довольна — далеко, военный, наверное, и дети, и семья… О Наташе и думать забыл. Он не страшен. И она весело заговорила о делах насущных, сегодняшних, подготовке к празднику.

Позавтракали быстро, потому что каждый был взбудоражен своим.

Лизка от нетерпения елозила по стулу — ей скорее хотелось встретиться с балдой Катькой. И тут она услышала из уст бабки Алисы:

— Лизонька (ага, будет какая-нибудь пакость, всегда так, если — «Лизонька»…), сегодня эта девочка, ну, дочка Алексея, будет прибирать здесь, у нас, помоги ей хоть немного, нельзя же изображать из себя господ…

Лизка скроила скромную рожицу и ответила, потупя очи:

— Хорошо, бабушка, я помогу, мне все равно делать нечего…

Светлане Алиса предложила пойти прогуляться по лесу — они подышат настоящим озоном — Светлана такая бледненькая! Но Светлане было не до озона, скоро приедет Сандрик. А там Наташка!.. О боже! Поэтому она слабым голосом попросила отсрочки с прогулкой, сказав, что плохо спала на новом месте и сейчас, пожалуй, примет таблетку и выспится…

Алиса немного расстроилась, ей так хотелось еще посплетничать, пообсуждать разное… Но ничего не поделаешь, придется занять себя делом — она пойдет и приготовит постельное белье, принадлежности в ванной, обговорит меню обеда и ужина с Инной — дел много!

Лизка, натянув на свою белоснежную блузку толстый свитер, собралась бежать к Катьке, тем более, что ее папаша торчал далеко в саду, в другом конце, таскал кирпичи из сарая… Она сбежала по лестнице и нос к носу столкнулась с Катькой, которая тащила ведро горячей воды в холл, где надлежало ей драить пол.

— Ты здесь? — удивилась Лизка.

— Здесь, — эхом откликнулась Катька, принимаясь за дело. Вид у нее был замкнутый и настороженный. Тогда Лизка решила подмазать ее:

— Ты знаешь, Кать, — сказала она, — я тебя ищу. Мне бабушка Алиса велела тебе помогать. Давай я возьму еще тряпку, и вдвоем мы быстро вымоем, а потом почистим ковер в саду… (Там-то она и захомутает балду!)

Вдвоем они быстро вымыли холл и перешли в гостиную — Лизка нисколько не устала, просто ей хотелось поскорее закончить с этой нудиловкой и уйти с «паластом» и Катькой в сад. (Теперь ковры она будет называть не иначе как паласты! Ха-ха!)

Катька совсем выдохлась, и Лизка, увидев это, предложила перекур. Она крикнула на весь дом, что первый этаж готов и они полчаса отдыхают.

Девчонки вышли в сад — весь в снегу, он сверкал. Солнце, показавшееся из-за туч, летним теплом пахнуло на них, а снег стал будто и не снег, а россыпь бриллиантов.

— Хорошо! — завопила Лизка и бухнулась в сугроб. Катька стояла рядом, непонимающе глядя на нее и думая, что девка эта — бешеная. Охолонется счас, потная, и захворает…

Но Лизка уже вскочила, отряхнулась и сказала:

— Пойдем к тебе, посидим. — Катька молча поплелась к дому.

Они вошли, и Лизка спросила:

— А выпить здесь нету? — На что Катька также молча достала из раскладушки вчерашнюю бутылку, которую оставила Лизка, и сигареты с зажигалкой.

Лизка охнула:

— Ну ты, Катька, — дру-уг! Будешь? — спросила она, щелкнув пальцем по бутылке. Катька кивнула, ей нравилась эта бешеная девчонка — не чинится, не выступает, как с ровней, с ней, Катькой из Супонева… Только бы не проговориться, что она из Супонева!..

Лизка разлила по рюмкам ликер, и они выпили. И тут Лизка приступила издалека к своим целям — зря, что ли, она сегодня полы мыла?

— Кать, — сказала она, закуривая, — ты мне нравишься, честно. Хорошая ты девчонка… Давай будем подругами, а? А то тут никого нет. — Лизка загрустила — и картинно, и искренне, она действительно была здесь одна, и ей иногда становилось просто до дурноты тоскливо, но, конечно, Катьку она бы в подруги не выбрала. — Ну как? — снова спросила она, — по рукам? Друг?

Катька совсем растеплелась. Лизка ей нравилась все больше — никакая она не обезьяна патлатая, а красивая, вон кудри какие и глаза, а что худыщая, так войдет в тело, как мать говорит… А чего им не дружиться? Но пока молчала.

Лизка, видя, что Катька размягчела, налила еще по рюмке и будто так, продолжила:

— Бабка Алиса вас взять надолго хочет… Видишь, сколько у нас работы? Она мне говорила. Если твой отец согласится, ты могла бы здесь и до лета прожить, а может, и лето… А если отец куда-то устроится на работу, так ты останешься, чего тебе?

Катька даже зарделась от радости — здесь жить! Да она бы век здесь жила! Работала бы на них — не разломилась! И свой дом имела… Ну, не свой… Но никто бы ее отсюда не выгнал, если бы она как следует трудилась. Катька прокашлялась и ответила:

— Давай. Будем дружиться… А жить здесь — я не знаю… Как отец…

Но Лизку уже понесло:

— Да мы его уговорим! Что ему — жалко? Да и он здесь может жить, даже если работать устроится! Можно в пансионате работу найти! А у нас этот дом вообще пустует. И мне веселее! Мы с тобой на речку будем ходить! За грибами! Здесь их полно! Вот здорово будет!

Катька смотрела на нее с восхищением — она почти полюбила эту девчонку, непохожую на их супоневских. Но Лизка понимала, что если она хочет что-то узнать, то надо «гнать картину» полчаса, наверное, уже прошли, и Катьку скоро снова захомутают, и не дай бог Алиска-крыска пойдет их искать!

Лизка села на пол, на «паласт», и сказала:

— Садись, здесь удобно. — Катька послушно села на пол, и тогда Лизка будто невзначай спросила:

— Алиса говорила, что за вас просила через Светлану — Марья…

Катька похолодела:

— А ты Марью знаешь?

— Конечно, знаю, — заявила Лизка, пуская кольца дыма в потолок и уже лежа на «паласте».

Катька соображала. Получалось у нее это туго — значит, Лизка знает баушку Марью и знает про братика… Чего ж они скрываются-то тогда?

И она спросила, потея от страха и радости:

— А ты Сандрика знаешь?

— Знаю, — сказала Лизка, просто подпрыгивая внутри от радости — не зря она решила раскрутить эту балду! Значит, в их приезде что-то кроется, но что?

— И знаешь, что он — мой брат? — спросила Катька, понимая и не понимая, что она говорит, но жаждая погордиться перед Лизкой.

Лизка содрогнулась:

— Как??! — Но взяла себя в руки и ответила безразлично: — Конечно, знаю. Только я одна знаю, поняла? — и строго посмотрела на Катьку.

Но тут от большого дома раздался недовольный Алисин крик:

— Девочки, вы где? Почему ковер валяется на снегу нечищеный? Лиза! Это ты, я знаю! — Голос приближался, и девчонки выскочили из дома. Лизка прижала палец к губам — молчи! — и они помчались было к дому, но тут зазвонил звонок калитки, и Лизка, которая на цепочке, носила ключ от калитки, свой собственный, крикнула:

— Я открою!

Катька стояла на тропинке, а Лизка открывала калитку. Открыла. И замерла. За калиткой, чуть улыбаясь дежурной вежливой улыбкой, стоял совсем молодой человек ослепительной, как показалось Лизке, красоты. В короткой кожаной изумительной куртке цвета нежного кофе, такого же цвета велюровых джинсах, с сумкой на плече. У него были совершенно белые волосы, тонкие брови, нос с еле заметной горбинкой и светлые серые глаза…

— Скажите, я сюда попал? — все улыбаясь, спросил он совершенно необыкновенным голосом — нервным, то ли высоким, то ли низким, вибрирующим. — Это дача Черниковых?

Лизка как встала — дура дурой — не лучше Катьки! — так и стояла у калитки, не отодвигаясь, не приглашая войти, не отвечая, а глядя во все глаза, просто вылупив их на этого неземного ангела…

Он рассмеялся:

— Девушка, вы немая? Глухая? Или, может быть, то и другое?

Лизка пришла в себя. Сандрик! Этот человек не может быть ни кем иным. И она сказала:

— Я не глухонемая, а просто дура. Меня зовут Лиза. Дача Черниковых, и я Черникова… — И отошла, пропуская парня в сад. Он сказал:

— Спасибо, Лиза, а то я уже испугался, что напутал, как всегда, и зря потревожил больную девушку…

Лизка расхохоталась, хотя ей этого совсем не хотелось, и сказала:

— Идите прямо, никуда не сворачивайте, а я сейчас… — Она увидела еще один дурной столб — Катьку, которая, правда, не загораживала тропинку, а сошла в снег, но вид у нее был, как кирпичом по темечку ударенный, она смотрела — как больная — на парня, и он, проходя мимо, сказал ей:

— Добрый день. — Катька, конечно, не ответила. Когда Сандрик скрылся за деревьями, Лизка зашептала Катьке:

— Это же Сандрик, твой брат! Чего же это вы друг друга не узнали? Скрываетесь?

Катька вообще ничего не могла сказать — так потряс ее весь вид Сандрика — богатого, красивого и такого далекого от них — папани, ее, мамки, брата Витька… Может, папаня врет? А бабушка Маня? Она-то не врет… Так что же тогда? Разве такой когда признает их? Никогда. Поняла Катька, и ей захотелось умереть. Сейчас. Тут же. На этой тропке. А она еще гордилась перед Лизкой — Сандрик, мол, ее брат! И та стоит теперь и спрашивает. Катька думала, как бросится на шею братику, как они пригласят его в Супонево! Пойдут по деревне гулять, и Катька каждому будет говорить: вот мой старший братик… Сейчас она докумекала, что ничего такого сроду не будет.

Лизка видела Катькину опешенность и понимала, что сейчас от нее можно многого добиться, но… Но ей не терпелось нестись в дом и смотреть на Сандрика и слушать, что он говорит, и показать ему, что она не такая уж дура и… В конечном итоге Лизка призналась себе, она влюбилась и хочет выйти за него замуж.

Но все же, посмотрев на Катьку, горестно продолжавшую стоять в снегу, она опять спросила:

— Ну что? Он тебе — брат?

И Катька, уже ничего не понимая, ответила:

— Не знаю… — Она и вправду не знала — брат ли ей этот прекрасный молодой человек. Не мог он быть ее братом! Бабушка Маня — заполошенная от старости, вот и все.

Лизка завопила:

— Трепанулась! — Она хотела тут же поставить Катьку на место, но вдруг поняла, что Катьку еще можно трясти и трясти, потому что, как говорит ее бабка Алиса, не самая глупая из женщин, нет дыма без огня… — Ты что, в него влюблена? — спросила она вдруг.

Катька взъерепенилась:

— Ты че, Лизка, рази же можно в своих родных влюбляться?

Лизка махнула небрежно рукой:

— Какой он тебе родной, когда ты сегодня его в первый раз увидела? Ладно, об этом потом. Давай собирай кости, и пошли!

Лизка бойко заплясала к дому, Катька потащилась за ней.

Когда на террасу большого дома вошел незамеченный никем Сандрик, все сидели за столом, попивая необязательный, но такой приятный предобеденный чай. Инна отдыхала от готовки, сегодня она превзошла себя: Алиса велела сделать что-нибудь эдакое, все ждали Сандрика почему-то с утра, а он приехал после полудня, и общество расслабилось. Алиса была погружена в свои мысли и идеи, которые она обкатывала то так, то этак.

Светлана вязала, но мысли ее были с Наташкой и будоражила неясная тревога. Болтал телевизор, Игорь иногда, не отрываясь от газеты, бурчал что-то. Алек находился, как почти всегда теперь, в тоскливой прострации.

И тут вошел Сандрик. Он несколько приостановился, увидел Светлану, и она его, и она закричала:

— Сандрик, боже мой! А мы ждали тебя теперь уже завтра!

Она бросилась к нему и обняла. Уже минутой позже подумала, что не стоило бы проявлять такие чувства на виду у всей семейки, но в тот момент она так рада была его видеть, просто счастлива!