И в самом деле, за границей началась совершенно новая жизнь. Наташа работала стенографисткой в секретариате посольства, Светлана давала посольским медицинские советы. Молодец! Нигде не пропадет. Только Александру Семеновичу было не слишком комфортно, не складывались отношения с послом, мучила изнуряющая жара… Но он понимал, что пребывание в этой стране — спасение для их семьи.

А в России Марья Павловна и Александр Ростиславович не могли нарадоваться на очаровательного подкидыша, которого, естественно, усыновили и назвали Александром. Ласково — Сандрик.

А Марина Наташу потеряла. Но Марина не лыком шита, и голова у нее — дом советов! Решила она «потрясти» Марью Павловну. Привыкла к ежемесячному доходу! В помощницы взяла Лерку-спекулянтку, которая и «сосватала» ей тогда эту бездетную пару. Прикинулась Марина родной теткой Сандрика, приехала, мол, с Украины и хочет вернуть дитё законным родителям, которые «уж извелися все…». Но Марью Павловну тоже на мякине не проведешь, и сказала она «родной тетке»: «Да забирайте, на здоровье!» Маринка аж присела: «этого еще не хватало! Малец-то совсем не нужен» — и забормотала какую-то чушь. Тут и спустила Марья незваную «родственницу» с лестницы. Но Марина так это дело не оставит… Вот придет времечко, и будет и на ее улице праздник.

Наташа тем временем неожиданно вышла замуж. Да не за кого-нибудь, а за сына посла! Алек ждал назначения в посольство одной маленькой европейской страны. Светлана Кузьминична об этом прознала и «задружила» с послихой Алисой. Вот так и сложилось. А Наташа сама себя не узнавала — Алек ей явно нравился. А вот когда родился у них сын Игорь-Гарька — назвали в честь отца Алека, посла, Наташа опять стала отчужденной и безразличной. И Алек, безумно любя ее, был бессилен что-либо изменить. Про того Наташа не вспоминала, вернее, старалась не вспоминать… Не было ничего!

В Союзе сменилось правительство, да и вообще — все. «Стариков» из посольств начали потихоньку выживать — Игоря… Наташиного отца… У Алека — тоже новый посол, современный, не старый. Динар. Именно так, без отчества… Алек Динару не приглянулся чем-то, и сослал тот его «временно» в Союз, а вот Наташу попросил остаться и сделал ее своим доверенным лицом, помощником, референтом. Она даже была рада разлуке с Алеком, понимала, что не сможет она дать ему ничего. А там видно будет… Но Алек в Москве конечно же один не остался. Познакомился со стюардессой Инной. Родилась у них Лиза… Наташа, проплакав всю ночь, согласилась на развод. Она понимала, что такого человека, как Алек, она больше никогда не встретит, но также понимала и то, что не имеет права мучить его. Ну вот такая она, холодная к мужчинам.

А время шло, бежало, летело… И сколько уже лет Наташа при Динаре — и не сосчитать… Но и его время закончилось. Предстоял пугающий переезд в Москву. Что ждет ее там? А ждала ее, кроме, конечно, мамы и Гарьки, живших на даче у Алисы, Марина. «Прошлое забыто», — сказала она по телефону и в гости напросилась. И встретились они как добрые подруги. А про того сказала, что помер от какой-то инфекции, помянуть предложила. Но нет, Мариша ничего не забыла… И план ее работал пока превосходно. На этом месте Наташу начинало лихорадить… Она… она чуть было не стала любовницей собственного сына, о чем ей торжественно сообщила Марина. Не умер он в младенчестве, Сандрик. А когда повзрослел, познакомилась с ним Мариша и втянула в свои грязные дела. Чем именно занимались они, Наташа до сих пор не знает. Только очень скоро убили Маришу и Сандрика вызывали как свидетеля. Сколько денег перетаскала Наташа следователю!.. С Марьей Павловной познакомилась. Чудесная женщина! И открылась ей полностью, впрочем, и маме, но не до самого конца, как Марье. Но самое ужасное, поняла Наташа, что относится к Сандрику не как к сыну. Это добило ее окончательно. Она была на грани и выхода не видела. И тут как по мановению волшебной палочки на горизонте появился Динар, спросил, не хочет ли Наташа вернуться в их маленькую очаровательную страну. В качестве… посла. «Вы ведь знаете все тайны мадридского двора, — дружески рассмеялся он. — И я буду рядом, приобрел там себе квартирку, живу как частное лицо. Со мной по-прежнему считаются, вот я и порекомендовал вас…» «Господи, да это для меня единственное спасение, иначе — тьма», — подумала Наташа.


…За окном стало совсем темно. Ну вот, вспомнила все опять. А легче не становится! Она принесла Сандрику несчастье — родив его и бросив на произвол судьбы! Кто знает, что было бы, если бы он остался у них в семье?.. Если бы она не смалодушничала и призналась родителям? Господи! Конечно, все было бы по-другому. По крайней мере не было бы ТОГО ДНЯ, когда Марина подстроила встречу Наташи с Сандриком. Тот день иглой засел в мозгах и при каждом воспоминании отдавался болью.

«Почему?» — спрашивала она себя. Вернее, спрашивал ее второй, ядовитый голос — и отвечал: потому что ты его любишь, любишь, любишь, и не как сына! Вот вчера Гарька позвонил ей из Парижа, сказал, что встретил девочку из эмигрантской (давней) семьи, она с ним учится, и скорее всего они поженятся. «Тебя это взволновало? Да ничуть. Даже облегчение почувствовала — пристроен! Девочка не бедненькая, зовут Соланж, Соня — на русский манер. У них вилла под Сан Тропе, чего лучше?!»

Наташа тяжело поднялась с кресла и, чтобы прекратить это самоедство, налила еще виски. Пусть! Все у нее ушло. Один сын почти женат, отрезанный ломоть, жить будет во Франции, так она поняла, другой… О другом лучше не думать, — тоже отрезанный ломоть. Мать у него есть — Мария Павловна.

А у Наташи одна мама Светочка осталась. Но уже не та… Мама теперь сама старается оберечь себя от всяких новых сведений. Нет, Светлана Кузьминична теперь только символ той, прежней… Да, давным-давно была семья, дочка, с которой сдували пылинки и прочили — красавица же! — принца и счастливую легкую жизнь. А оказался тот принц — из деревни Супонево, а «легкая» жизнь оказалась неимоверно тяжелой, как заплечный мешок с камнями.

Как всегда после очередного бокала виски, стало тепло и славно, вдруг все, как в волшебном фонаре, изменилось, засверкало красками. И не так уж плоха оказалась жизнь! У младшего все в порядке. Она — посол, мама здорова, Сандрик работает, перегоняет из Германии машины. О прошлых темных делах с Мариной не вспоминает. А Наташа, собственно, и не спрашивает, когда он звонит ей. Боится…

Наташа присела на диван в гостиной, незаметно заснула и видела во сне какие-то гадости, какую-то мерзость, то, что она теперь видела постоянно.

Когда она открыла глаза — во рту стоял привкус виски, голова тяжелая, а в дверь звонили и звонили, видимо, давно.

Она встала поплелась к двери. Настроение, исправившееся было от виски, снова упало до нуля, и она даже не подумала о том, в каком виде открывает кому-то дверь.

За дверью стоял Динар, лицо у него было недовольное.

Он остро взглянул на нее и спросил:

— Вы пили, Наташа?

Она пожала плечами, не ответив, и мельком взглянула в настенное огромное зеркало в холле — да, видок! До чего дошла Наташенька-ангел!

Они прошли в гостиную, она заметила, что Динар даже не снял плащ. «Не уважает, — подумала она с усмешкой, которая на лице не отразилась, — ну и пусть».

— Кофе, чай? — спросила она. Надо же как-то начать светский разговор, хотя он явно пришел не за тем, чтобы поболтать о погоде и природе.

— Если можно, минералки, — ответил Динар.

Наташа потащилась к бару, взяла бутылку минералки, а себе начатую — виски. Трещала голова, и во рту продолжалась поганость.

«Пусть думает, что хочет, она сюда не напрашивалась, он ее привез. А вот для чего? Видимо, она скоро узнает… — С некоторых пор Наташа разуверилась в добрых намерениях Динара. — Может быть, даже сегодня узнает».

Динар медленно прихлебывал минералку, смотрел на Наташу и думал:

«…Как же она сдала! Если так будет продолжаться, она ему здесь ни к чему. Она-то, как все дамочки, наверное, думает, что она ему нужна как женщина, кроме деловых качеств». Ему захотелось вслух рассмеяться, но он сдержался. Как давно не нужны ему женщины! В принципе он никогда не любил их, женские аксессуары его только раздражали. Но тогда было другое время, и свои пристрастия он должен был тщательно скрывать, встречаясь со своими партнерами тайно, со страхом быть уличенным. Теперь он тоже ничего, естественно, не афиширует, ни к чему, но исчез страх. Хотя он весьма талантливо изображает из себя женолюба. Получается!

Он поднялся. Наташа с удивлением посмотрела на него — для чего он приходил? Динар ответил на ее мысли:

— Я хотел поговорить с вами, Наташа. Но мне кажется, сейчас не время. Будьте завтра в форме. Пожалуйста. — Последнее слово он произнес чуть-чуть с угрозой. Этакое миленькое «пожалуйста»…

Больше он не сказал ничего, закрыл за собой дверь. Наташа опять осталась одна.

Во взгляде Динара сегодня особенно сквозила холодность и даже, — если быть честной, брезгливость. Она очень остро почувствовала, что ее хотят во что-то вовлечь! Ах, не надо было ей сюда приезжать. А что бы она делала там, в России? Куда бы занесла ее нелегкая? Нигде ей нет места!

Но сегодня она больше не будет пить, завтра проснется и постарается сделать все, что возможно, со своим лицом и примет Динара «на уровне».

— Господи! Спаси и сохрани! — сказала она вслух и приложила ладони к горящим щекам…

Когда на следующий день приехал Динар, Наташа уже была красива, свежа, изысканна и благожелательна.

Даже Динар, который ничему уже не умел удивляться, слегка изумился и порадовался: все-таки она не потеряла еще разума. Нет, он в ней не ошибся! И пришел в отличное расположение духа.

— Если вы не против, Наташенька, — сказал он вкрадчиво, — я бы немного выпил.

Она немного смешалась, остро посмотрела на него: не подвох ли?

Но взгляд его выражал лишь честность.

— Как хотите, Динар, можно и выпить. Только чуть-чуть, у меня нет настроения…

«Пусть не думает, что она сейчас ухватится за бутылку и будет сосать виски во время их разговора».

— Естественно, — откликнулся он ласково и доброжелательно.

Она прошла к бару («Походка другая! Молодец!»), плеснула на донышко бокалов виски, принесла, поставила на столик. Села напротив Динара и, не прикоснувшись к бокалу, сказала:

— Я вас слушаю, Динар. Не выпивать же вы ко мне с утра приехали.

Он медленно отпил из бокала, усмехнулся:

— Конечно нет. Я пришел с очень важным для нас обоих разговором. Вы многовато делаете глупостей, Наташа. Хотя, возможно, это зависит уже не от вас, а тянется бог знает откуда.

Она закурила. Посмотрела. Нет. Руки не дрожат. Есть еще порох… Но все равно ей Динара не переиграть. Куда?! Если ее всю жизнь обводили вокруг пальца гораздо менее умные и крутые люди! Но попытка — не пытка.

— Вы зря носились со своим… — Он как бы замялся (и она уже почти с нескрываемым ужасом поняла, что он все знает. Откуда? Об этом еще надо подумать, сейчас она все равно не поймет, а надо держаться и быть на уровне и внимательно следить за этим хитрым и злобным лисом. Нет, все-таки такого она не ожидала!). И продолжил: — Со своим… сыном. Я говорю, как вы понимаете, не о Гарике.

Он помолчал, ожидая, что она как-то отреагирует на его слова, но она молчала.

Он уже несколько разозлился на ее молчание. Как онемела. А это значит, что говорить должен он, а ему уже хотелось бы, чтобы эта каменная сейчас баба выказала хотя бы какую-то эмоцию, ведь он говорит ей вещи совсем уж неожиданные…

— Не о Гарике. О Сандрике… — Он даже не стал уже называть его сыном. Она это отметила.

— Вы его спасли, как вам кажется, но что, вы думаете, его нельзя разыскать в России? Наташа, не будьте ребенком, — его разыщут, если будет нужно, где угодно. Ведь дело об убийстве молодой дамы Марины не зарыто…

Стараясь не выдать своих эмоций, она сказала:

— Динар, не будем считать мои ошибки, их так много, что у нас не хватит дня, чтобы их обсудить. Что вам нужно от меня? Скажите прямо. Я вас слушаю.

— Вот и отлично, — ответил теперь уже совершенно по-другому Динар, — вот мы и договорились. Вы, наверное, уже поняли, что приехали сюда не только для того, чтобы восседать в кресле посла и попивать коктейли на приемах. Вы нужны для дела. Какого? Это сложно объяснять, и думаю, вам будет неинтересно и непонятно, ведь вы никогда всерьез не интересовались политикой. Вы — отличный исполнитель. И в этом ваша ценность. А о Сандрике… Ну что ж… Надо было, чтобы вы знали, что мне многое известно и что в случае каких-либо нестыковок между нами… — он не продолжил, а улыбнулся.

Лучше бы не улыбался, потому что… если бы кобра могла улыбаться, она улыбнулась бы именно так.

— Я все поняла, — ответила Наташа, — давайте ваши условия или что там у вас…