Пола Грейвс - Западня Туманных гор

– Сейчас будут танцы, дорогая. – Райф сделал смешной жест, подмигнул Лэндри и направился к соседнему столику.

– Танцы, дорогая! – повторил Кейд, вскидывая руки. – Пойдем?

Зазвучала мелодия танца тустеп.

– Если бы я знал об этом месте, когда мы были в Ричмонде, обязательно бы уговорил тебя приехать сюда на пару дней, – прошептал ей на ухо Кейд, когда они вышли на танцпол. – Вальс Теннесси.

– Ты никогда не хотел бы?… – Оливия смутилась.

– О чем ты?

– Ладно, забудь. Глупые мысли.

– Нет, говори. – Он привлек ее к себе.

Она резко выдохнула:

– Ты никогда не хотел вернуться в тот день, когда на складе произошел взрыв, и все сделать по-другому?

– Конечно хотел. И не раз.

– А что бы ты изменил?

– Ну, я бы попросил подтвердить приказ начинать штурм. Мне и тогда надо было это сделать, но я решил, что кто-то что-то увидел внутри, угрозу, например.

– Я знаю. Вернее, я не знаю точно, потому что не помню, но могу себе представить, что происходило. Мне кажется, я бы отреагировала так же, как тогда. Но я бы хотела все помнить.

– Хорошо, что это не так. – Он провел пальцем по ее щеке. – Вот бы и мне ничего не помнить.

– Ты ни в чем не виноват, просто исполнял приказ.

– Сколько людей погибло из-за этого приказа. – Лицо его стало мрачным, глаза потемнели.

Она обняла его и погладила по спине. Сколько же ему пришлось пережить после Ричмонда: внезапно оборвавшиеся жизни, разрушенная карьера, ночные кошмары, тягостное чувство вины. Ничего этого не должно было случиться. Однако так получилось, и никто не сможет ничего изменить.

Оливия собралась с мыслями и произнесла очень серьезно:

– Послушай, мне знакомо это чувство сожаления. Я все два года думала о том, что можно было бы изменить в той ситуации. Послушай, это ведь не ты прикрепил к телу бомбу и взял людей в заложники. Не ты взорвал себя в том помещении, где были гражданские и агенты ФБР. Это сделали террористы из «Блю Ридж».

– Мы можем сейчас уйти отсюда?

– Конечно.

Они попросили счет, оставили щедрые чаевые, попрощались с Райфом и вышли на прохладный воздух. Как только захлопнулась дверь, звуки музыки и шум веселья стихли. Они шли до дома, слушая лишь, как скрипит под ногами лед. Оливия открыла дверь, пропустила Лэндри внутрь и, оглядевшись, вошла сама.

– Спасибо, – улыбнулся он, снимая куртку.

– Прости меня, мне не следовало заставлять тебя идти ужинать.

– Мне очень понравилось. Правда. – Он повернулся к ней. – Я давно не был в ресторане с красивой женщиной, не говоря уже о забытом вкусе нормальной еды и музыкальном сопровождении.

– Зачем я только вспомнила Ричмонд?

– Мы не сможем забыть об этом, если не будем говорить. Держать все в себе еще хуже.

Она взяла его за руку и потянула к дивану.

– Тогда давай поговорим, – произнесла она, садясь рядом с Лэндри.

– Нет, не будем. Хотя я и уверен, что это необходимо.

Кейд помнил, что погода в тот день была чудесная. Яркое голубое небо и достаточно тепло для начала зимы. Он помнил все так четко, что мог по кадрам восстановить все происходившее. Склад к югу от Ричмонда освещает ласковое полуденное солнце. Бойцы спецназа в черном ждут приказа у входа. Специалисты ведут переговоры с террористом.

– Я постоянно прокручиваю это день в голове, – продолжал он. – Вся операция заняла не более двух часов. Нам случалось и дольше ждать, когда начнется штурм. Помню, я совсем не устал от ожидания, но мне не давала покоя мысль, что сегодня не все уйдут отсюда живыми.

Лицо Оливии было таким сосредоточенным и напряженным, будто она мучительно пыталась представить, а затем и вспомнить, что ускользнуло из ее памяти.

– Были какие-то признаки того, что террорист собирается переходить к действиям? Я читала документы, описывающие события, но, возможно, ты помнишь какие-то детали?

– Ничего такого не было. Все было тихо. Я слышал лишь плач заложников, но вскоре он прекратился. Создалось впечатление, что они затаили дыхание, ожидая чего-то страшного. Мне знакомо это чувство. – Кейд грустно улыбнулся.

Оливия кивнула:

– В отчете говорилось, что мы получили приказ по рации, но вторая группа утверждает, будто ничего подобного не слышала.

– Я знаю. Мне иногда кажется, что я и сам все не точно помню. Поверь, я тысячи раз прокручивал в голове те минуты, мне самому необходимо понять, как это произошло.

– Ты не менял частоту?

– Нет. Однозначно.

– И не выпускал рацию из рук?

Лэндри нахмурился и мысленно вернулся в то время. Они с Оливией находились у восточной стороны здания, рядом были два агента – Лэн Дэвис и Кевин Дарнелл. Оба погибли. Оливия получила сотрясение мозга, когда ее волной отбросило в стену. Он сам получил лишь множественные порезы и царапины, несмотря на то что шел во главе группы. Им с Оливией удалось спрятаться за большую установку кондиционирования воздуха, принявшую на себя основной удар. Дэвис и Дарнелл заходили с другой стороны и оказались непосредственно в зоне взрыва, они умерли мгновенно. Кажется, это ему не забыть никогда. Перед глазами вновь и вновь вставали сцены гибели хорошо знакомых людей.

– Мог ли кто-то другой поменять частоту на рации? – не отступала Оливия.

– В принципе, да. Не представляю, почему я не допустил такую возможность.

Она закусила губу:

– Когда, Лэндри?

– Помнишь, минут за пятнадцать до того, как все началось, Бойль принес воды? – Она покачала головой. – Извини, но, конечно, не помнишь. Мы тогда увидели его впервые за все утро. Я решил, что он вел переговоры с бандитами. Он еще произнес такую пламенную речь.

– Бойль?

– Мы оба знаем, какой он и как относится к террористам. Он был какой-то дерганый, наверное, поэтому и стал говорить о том, что мы патриоты и нам во что бы то ни стало надо остановить этих ублюдков.

Оливия прищурилась:

– Патриоты? Странные слова, особенно после того, как мы узнали о его связях с «Блю Ридж».

– Я много раз думал, не специально ли он подстроил этот случай в Ричмонде?

– Или воспользовался ситуацией.

– Мы не должны были выжить, верно?

Оливия выдержала его взгляд.

– Думаю, нет. И когда ты сообщил, что получил приказ, это выглядело ложью на фоне всех событий.

– Агент сработал непрофессионально и решил оправдать себя. И дело внезапно стало не очередной операцией по борьбе с терроризмом, а фактом для внутреннего расследования ФБР. Неудивительно, что Бойль был в ярости.

– Ты говорил, что слышал по рации голос Уильямса. Ты уверен, что не Бойля?

– Как можно быть уверенным, чей голос слышишь по рации? Я не очень хорошо знаю Уильямса, но у него отчетливый бруклинский акцент, точно не балтиморский, как у Бойля.

– У них схожие голоса, Лэндри. А акцент несложно подделать, особенно говоря по рации. Среди нас не было никого из Бруклина, чтобы можно было с легкостью уловить фальшь.

Логика в ее словах была, и это огорчало.

– За пятнадцать минут до начала пришел Бойль и вызвал каждого из нас на разговор. Он положил руки мне на плечи, и я помню, как из рации внезапно послышался громкий крик.

– Он определенно менял частоту. Этот подонок собирался пожертвовать нами ради собственной глупой одержимости.

Кейда охватила дрожь, по спине побежали мурашки. В порыве он взял лицо Оливии в свои ладони.

– Бог мой. Ведь все так и было. Ты не представляешь, сколько я мучился, сколько искал ответ. Как я мог сам этого не понять?

Она положила ладони на его руки:

– Тебе должен был помочь твой лучший напарник.

Эмоции захватили его целиком. Шквал сдерживаемых мыслей и чувств закружился в голове, но ком в горле не позволял произнести ни слова. В этом не было необходимости, она все прочитала в его глазах.

– Я забыл, – наконец сказал он.

– Что забыл?

– О нас. – Он обхватил ее руками и страстно поцеловал.

Когда он поцеловал ее первый раз, появившись внезапно в ее доме, это был поцелуй совершенно чужого человека. Она ощущала его желание, но в нем не было чего-то привычного и родного.

Второй поцелуй, инициированный ею, был всплеском страсти молодой женщины и молодого мужчины, ищущих удовлетворения.

Но этот поцелуй, когда дыхания их слились, губы соприкоснулись, – был гимном глубокого чувства.

«Мы стали единым целым, как прежде», – мелькнуло в ее голове. Не он и она, мужчина и женщина, а мы.

Руки Лэндри сжали ее плечи, скользнули ниже, и пальцы их переплелись. Все в нем было знакомым, это пьянящее чувство единения она мечтала навсегда сохранить в сердце.

Оливия взяла его лицо в ладони и стала жадно разглядывать каждую черточку, она знала его так же хорошо, как и свое. Едва заметный шрам на подбородке остался после полученной еще в школе, во время бейсбольного матча, травмы и наложения шины. Ямочки на его щеках появлялись всякий раз, когда он смеялся, и это было наследием от деда по линии матери, хотя однажды Лэндри сказал, что у мамы их нет.

– По крайней мере, мне кажется, что нет, – добавил тогда он. – Я редко ее видел, и в те минуты она не улыбалась.

Оливия представила неулыбчивую женщину, отстранившуюся от сына, и сердце сжалось.

Она оторвалась от губ Кейда и заглянула в глаза. Он смотрел на нее и улыбался, отчего на щеках опять появились столь любимые ею ямочки.

– Что?

– Твои ямочки.

Улыбка стала еще шире.

– Скучала по ним?

– Очень.

– А я скучал по тебе. По каждому дюйму твоего тела.

– По всем семидесяти?

Кейд рассмеялся:

– Да. А ведь когда ты на каблуках, их еще больше.

Она прижалась лбом к его лбу.

– Как мы могли все разрушить? Вчера все было хорошо, а на следующий день…

– Значит, не так хорошо. – Он отстранился, позволяя теплу развеяться и уступить место холодному воздуху.

– Да, пожалуй, ты прав.

– Сейчас не лучшее время говорить об этом. – Кейд потер подбородок. – Не представляю, что делать дальше. Меня разыскивает ФБР, а тебя «Блю Ридж». Да и меня эти ублюдки не отпустят, если случайно встретят в лесу и поймут, кто я.

– По этой причине нам надо держаться вместе. – Оливия вскинула голову и уверенно посмотрела ему в глаза. – Всякое может случиться. Черт, порой мне кажется, что это неизбежно. Но сейчас мы должны быть вместе, как раньше, это касается только дела. Ты сам знаешь, мы хорошо работали в паре. Или я не права?

– Ты права. – Он поцеловал ее в лоб и обнял. – Только я не думаю, что нам стоит связывать друг друга обещаниями, ведь неизвестно, что будет завтра.

Оливия вздохнула. Как бы ей ни неприятно было это слышать, но Лэндри прав. Бездумное стремление броситься в омут чувств с головой никогда не приносило пользы, насколько она знала по опыту.

– Согласна. Мы забудем на время о личном и займемся делом. Агенты Лэндри и Шарп снова в строю.

– Отличная идея, – улыбнулся он и поцеловал ее в висок. – Уже поздно. Последние дни были у нас сложными, давай спать, а завтра все обсудим. Согласна?

– Да. – Оливия протянула ему руку.

Он пожал ее, задержав немного дольше, чем следовало. В его зеленых глазах она увидела нежность, от которой закружилась голова. Наконец он отпустил ее и произнес:

– Черт, как же я по тебе соскучился.

– И я, – коротко ответила Оливия, развернулась и пошла в спальню.

Когда она уже лежала под теплым одеялом, в коридоре послышались шаги Лэндри. Он остановился у ее двери, и Оливия замерла. Вскоре шаги стали удаляться, хлопнула дверь его комнаты, и только тогда она выдохнула. Лэндри принял верное решение. Но это совсем не значит, что оно ей нравится.

Сотовый телефон лежал на тумбочке, где она его и оставила. Ее личный телефон остался в «Гейтс», вместо этого Куинн выдал ей и Лэндри другие, номера которых было невозможно определить. Поэтому, когда раздался звонок, Оливия поняла, что это может быть один-единственный человек.

– Куинн, уже почти полночь, – сказала она, нажав кнопку.

– Вы не отчитались, когда приехали.

– Простите.

– Все в порядке?

– Да, все хорошо. – Она села в кровати и обхватила рукой колени. – На дороге не было никаких проблем, здесь в ресторане мы прекрасно поужинали, послушали музыку и уже легли.

Куинн молчал.

– Что-то случилось?

– Ты одна в комнате?

– Это не ваше дело! – вспылила Оливия.

– Не мое, но я интересуюсь не по той причине, о которой ты думаешь.

– Тогда по какой?

– Я помню лицо Оливии Шарп, которая явилась ко мне с просьбой взять ее на работу. Тогда она была… даже не знаю, какое слово подобрать… Сломлена, наверное. Это было видно не всем. В ней словно что-то умерло, и я это заметил.

– Благодарю за анализ ситуации, доктор Фил.

– Это не психоанализ, Шарп, и я не сую нос в то, что меня не касается. Однако если ты член моей команды, то должна быть собрана и сосредоточена исключительно на деле.