Сьюзен Льюис - Западня

— Что ты хочешь сказать?

— Ничего. Давай сменим пластинку.

Стефани сделала глоток кофе. Она все еще пребывала в смятении. Ящик Пандоры оказался открытым, и она была не в силах удержать слова, рвущиеся наружу.

— Шесть лет назад я сказала и сделала много такого, за что мне теперь стыдно. Не знаю, с чего начать.

— Не надо, Стеф. Это в прошлом.

— И все-таки нам нужно поговорить. Если мы собираемся работать вместе, нельзя делать вид, будто ничего не произошло. Я хочу, чтобы ты знал, что я чувствовала и почему так себя вела. В любом случае, я не имела права так говорить о Саманте. Но я была в таком отчаянии…

— Я знаю, Стефани. Это я во всем виноват.

Она горько усмехнулась.

— О, я винила тебя, Мэтью! Ты мне столько наобещал, я построила на этом все свое будущее! А потом ты заявляешь, что нас больше не существует! И ни разу не позвонил, не написал, не ответил на мое письмо. Боже, как я тебя ненавидела!

Он наклонился вперед, уперся локтями в колени и уставил взгляд в пол.

— Стефани, я не мог иначе. Саманта была между жизнью и смертью, а Кэтлин шпионила за каждым моим шагом. Не стану говорить о своей вине, но беда в том, что перед ними я тоже был виноват. — Он повернулся и посмотрел ей в глаза. — Ты имеешь в виду то письмо, в котором поздравила меня с днем рождения? — Она кивнула. — Наверное, я тогда еще не понимал, как сильно люблю тебя. В моей жизни не было ничего тяжелее нашего разрыва.

— Жалко, что я этого не знала. Мне был так нужен твой ответ — просто чтобы знать: я для тебя что-то значу.

Он взял руку Стефани и переплел ее пальцы со своими.

— Прости.

В глубине ее души шевельнулось давно забытое теплое чувство к нему. Много лет она не позволяла себе вспоминать тот ужас. В конце концов ей удалось — или только показалось, что удалось — заполнить пустоту работой… Она вырвала руку.

— Кто бы послушал. И мы еще смеемся над сентиментальностью Мэриан!

— Ох, только не о Мэриан! — простонал Мэтью и увернулся от шутливой затрещины.

Очарование было нарушено. Им нужно было так много сказать друг другу, но Стефани переключилась на «Исчезновение», и Мэтью не мог не загореться. Они долго перебирали актрис, которые могли бы сыграть Оливию Гастингс, обсуждали, сколько времени займут съемки в Нью-Йорке, когда лучше ехать в Италию и наконец — что все-таки случилось с Оливией? И все это время в их сердцах саднили старые раны, распускались долго подавляемые чувства, поднимались со дна души завихрения, словно ожившие бесенята…

— Ты говорила о новых фактах в деле Оливии…

— Я все ждала, когда ты об этом заговоришь. — Стефани посмотрела на часы. — Приедешь в Лондон — покажу тебе письмо, которое Фрэнк получил год назад.

Мэтью не знал, что делать. Ему так не хотелось отпускать ее!

— Когда я смогу познакомиться с Фрэнком?

— Через пару месяцев слетаем в Нью-Йорк. Твой нынешний фильм будет на стадии озвучивания. — Ей хотелось расспросить его о фильме, говорить о чем угодно, лишь бы подольше не уходить. В то же время она испытывала потребность побыть одной — обдумать услышанное.

— А если возникнут осложнения?

— Что-нибудь придумаем.

Их взгляды встретились.

— Как насчет нас, Стеф? Тоже что-нибудь придумаем?

Она напряглась и севшим голосом ответила:

— Ты сказал: нас больше нет.

— Я ошибся.

— Правда?

— Стефани, ты — единственная…

— Молчи.

— Стефани, ты все равно не сможешь от этого убежать!

— Чего я точно не смогу, так это пережить такое снова. Не торопи меня, Мэтью. Пожалуйста! — и она разрыдалась.

Когда он отпустил ее, она вся дрожала.

— Не смотри так! — взмолилась она.

— Извини. По-другому не умею.

Стефани отвернулась.

— Господи, Мэтью, если бы ты только знал, как я тосковала по твоей улыбке, по…

— По чему еще?

Она его оттолкнула.

— Я не готова, Мэтью. Я… Это был такой шок — увидеть тебя через столько лет и узнать, что…

— Шок? Ты же призналась, что приобрела права на эту постановку, потому что знала: я схвачусь за нее.

— Увы. Все мои планы сводились к тому, чтобы поманить тебя ею — и отнять.

— Месть?

Она наклонила голову.

— Ты отказалась от этого намерения, потому что…

— Потому что мои чувства остались прежними! — выкрикнула она. — Ты это хотел услышать? Так оно и есть. Эта встреча — величайшая ошибка в моей жизни. Ну почему ты на меня действуешь? Я не понимаю, что говорю…

— Не сердись.

Она зашарила ногами по полу в поисках туфель.

— Тебе легко говорить! Ты не страдал, как я. Взял и выложил, что расстался с женой, — и ждешь, что я побегу за тобой, как собачка. Не дождешься!

— Ладно, ладно, — он в шутливом жесте воздел руки к потолку.

— Не смейся. Я и так достаточно унижена. Если нам суждено вместе работать, не стоит больше вспоминать о прошлом. Пусть между нами будут только деловые отношения. Смотри на меня как на продюсера, а я на тебя — как на режиссера. Договорились?

Последнюю фразу она произнесла, уже стоя возле двери. И, не дождавшись ответа, обернулась.

— Договорились?

Он раздраженно дернул себя за упавшую на лоб прядь черных волос.

— Если тебе так легче, я согласен. Чисто деловые отношения.

— Отлично. Позвони, когда приедешь в Лондон. Познакомишься с Бронвен — мы партнеры. По-видимому, тебе захочется взять с собой Вуди и Боба Фэрли?

Мэтью кивнул.

— Что ж, доброй ночи. Если ты сможешь уснуть. — Как раз в это время потолок дрогнул от дикой какофонии звуков.

И она ушла, злясь на него за покладистость. А еще больше — на себя за то, что стала жертвой собственной откровенности.

* * *

Сидя у окна, Мэриан видела, как отъехала Стефани. У нее было такое ощущение, словно сама судьба в образе Стефани Райдер постучалась в дверь — а возможно, уже вошла. Теперь, когда улеглось первоначальное волнение от знакомства с удивительной женщиной, взявшей на себя устройство ее жизни, она опять почувствовала, как ее, словно вакуум, засасывает одиночество. Вся ее жизнь была связана с Мадлен, и теперь Мэриан испытывала страх перед надвигающимися переменами.

Но она примет эти перемены — хотя бы потому, что не в силах больше тупо смотреть на свое отражение в зеркале. Жизнь потеряла смысл. Мэриан снова стала уродиной. Волосы жалкими космами спускались на плечи. Поры заполнили ядовитые испарения. Ну что ж… Зато в ее жизни было несколько месяцев, когда она чувствовала себя живой и звонкой, потому что ее любил Пол…

К горлу подступил комок. Мэриан побрела к кровати; по щекам текли слезы.

— Где вы? — прошептала она в пустоту ночи. — Пол, Мэдди, где же вы?

Из люка посреди тротуара донесся протяжный свист. Мадлен заглянула туда — на нее, ухмыляясь, глазели из-под касок двое рабочих; по-видимому, особый интерес вызвали ее ноги. Она весело помахала им рукой и поспешила перейти на другую сторону Найтсбриджа. Сверилась со шпаргалкой в кулачке: да, адрес правильный. Полюбовалась своим отражением в витрине и двинулась дальше, по Бромптон Роуд. Очутившись перед стеклянными дверями, поискала на панели интеркома нужную кнопку. Агентство Дейдры Крэбб оказалось на третьем этаже. Мадлен назвала себя, и дверь отворилась. Она поднялась по лестнице — легкой походкой, но желудок свело от волнения.

На третьем этаже она толкнула вращающуюся стеклянную дверь. Девушка в приемной подняла глаза, но не успела что-либо сказать, как из противоположной двери вышла молодая женщина строгого вида — личный секретарь Дейдры Крэбб.

— Сюда, пожалуйста.

Мадлен улыбнулась, но не дождалась ответной улыбки. Пройдя через несколько дверей, они очутились в кабинете Дейдры Крэбб.

— Мадлен Дикон, — возвестила секретарша и смерила Мадлен критическим взглядом. Та отбросила с глаз непослушные пряди; на запястьях зазвенели золотые и серебряные обручи.

Дейдра Крэбб оторвалась от монитора компьютера. У нее были темно-рыжие, высоко взбитые над головой и опускавшиеся ниже плеч волосы — такие густые, что мисс Крэбб казалась еще более тонкой и гибкой, чем на самом деле. На красивом лице сияла улыбка.

— А, Мадлен, — протянув к ней обе руки, Дейдра двинулась навстречу. — Добро пожаловать.

Рослая — даже выше Мадлен, — она обняла девушку за плечи и подвела к одному из черных кожаных кресел в углу. Потом обернулась и сделала секретарше знак, чтобы та вышла.

— После нашего телефонного разговора я с нетерпением ждала встречи.

У нее был негромкий, мелодичный голос, а теплая улыбка сразу располагала к себе.

— Я тоже. Для меня это большая честь. Вы пользуетесь такой известностью, и к вам не так-то просто попасть.

Сощурив кошачьи глаза. Дейдра любовалась открытым лицом Мадлен. Вот, значит, какая она, эта девушка, готовая отвалить десять кусков каждому, кто даст ей шанс. Дейдра усмехнулась.

— Действительно, я принимаю далеко не всех, кто хочет со мной встретиться: где взять время? В агентстве есть другие сотрудники, которые специально занимаются текучкой. Обычно новичкам приходится иметь дело с ними.

Дейдра обошла кофейный столик и уютно устроилась в другом кресле, скрестив стройные ноги и одернув подол юбки горчичного цвета. Потом подперла кулаком подбородок и спросила:

— Итак, ты мечтаешь стать моделью? Хотя что я спрашиваю! Иначе тебя бы здесь не было.

Мадлен захихикала. Восхищенный блеск в глазах Дейдры вернул ей уверенность в себе.

Дейдра склонила голову набок. Столь быстрая метаморфоза в поведении посетительницы ее поразила.

— У тебя большой опыт работы моделью?

До сих пор, проходя собеседование, Мадлен давала волю фантазии, но в Дейдре было нечто, исключавшее подобные уловки.

— По правде сказать, никакого.

Дейдра кивнула.

— Ничего. Подозреваю, что под всей этой штукатуркой ты необычайно красива. Повернись лицом к свету.

Пропустив «штукатурку» мимо ушей, Мадлен повернула лицо так, что на него упал оранжевый свет лампы. Она успела побывать у четырех агентов; все они вначале проявляли интерес, однако потом отказывали. Откуда ей было знать, что за этим стоит Дейдра Крэбб, чье влияние в этой области было очень велико? Тем не менее Мадлен хотелось понравиться Дейдре — ей казалось, что эта женщина способна изменить ее жизнь. У нее участился пульс; по телу как будто пробежал электрический разряд; щеки окрасил румянец. Мадлен облизнула трепещущие губы. Мелькнула мысль о Поле, и ее бросило в жар; в глубине фиалковых глаз загорелся темный огонь страсти. Завороженная, Дейдра подалась вперед. В этом взгляде, и томном, и похотливом, было столько чувственности, что ее охватило волнение. За двадцать лет карьеры агента она еще не сталкивалась ни с чем подобным.

— О Господи!

Мадлен потупилась. Однако она не представляла себе всей силы произведенного на Дейдру впечатления. Сама же Дейдра быстро овладела собой.

— У тебя превосходная лепка лица, Мадлен. Как насчет веснушек — высыпают иногда?

— С какой стати?

Дейдра подняла руку.

— Многие их даже не замечают. А на теле? Есть какие-нибудь изъяны — родинки, бородавки?..

— Вы шутите? Бородавки бывают только у стариков. Или нет?

Дейдра улыбнулась. Эта девушка непостижимым образом сочетала в себе, казалось бы, несоединимые качества. Только что всеми порами источала похоть, а теперь — святая наивность.

— У меня, во всяком случае, их нет, — сладким голосом сообщила Мадлен. — Хотите, разденусь и вы проверите?

— Это не обязательно. Или ты предпочитаешь выступать в роли обнаженной модели?

Мадлен просияла.

— Вот именно. Хочу попасть на третью страницу «Сан». И вообще, чтобы мои фотографии печатались в журналах для мужчин.

— Правда? — непритворно удивилась Дейдра. Среди всей поступившей к ней информации о Мадлен такая подробность отсутствовала. — Что ж, почему бы и нет? А как насчет демонстрации мод? Это тебя интересует?

Мадлен пожала плечами.

— Вы имеете в виду — ходить по подиуму?

— И подиум, и журнальные развороты, и реклама — косметики, духов, крема для загара, автомобилей, прохладительных напитков… можно продолжать до бесконечности. Главное — представить тебя модным фотографам, режиссерам, рекламодателям… Перспективы самые разные. Сколько тебе лет?

— Двадцать, — не слишком внятно ответила Мадлен, с трудом переваривая услышанное.

— Многовато.

— Многовато?!

— Для дебюта — да. Но опять-таки я не думаю, что это послужит непреодолимым препятствием. Хотя многие к этому возрасту уже достигают вершины славы. Если я правильно поняла, тебя влечет вершина?