Сьюзен Льюис - Западня

— Узнаю Вуди.

Они замолчали. Мэриан положила в чашки по ложечке кофе и с прежним нетерпением уставилась на чайник: закипай же! Мэтью не спускал с нее насмешливых глаз.

Наконец чайник закипел. Когда Мэриан передавала Мэтью чашку, их пальцы соприкоснулись, и она почувствовала, как горячая краска заливает ее лицо.

— У тебя что-то случилось? — Он тронул ее за подбородок. — Что?

Она отвернулась.

— А, пустяки.

— Не похоже на пустяки. Тебя кто-нибудь обидел?

— Нет-нет… Мама настаивает, чтобы я связалась с Мадлен, а я не знаю, где ее искать и что сказать ей.

— Ну, что сказать, ты сама решишь, а в поисках я, пожалуй, смогу помочь.

— Это очень великодушно с твоей стороны, но…

— Что «но»? Все страдаешь из-за Пола?

— Нет!

— Тогда в чем дело?

А «дело» было в чем-то до того абсурдном, что ей самой не верилось, как у нее могли возникнуть такие мысли. Вдруг, узнав о ее чувствах к Мэтью, Мадлен и его отнимет? Но это же полный маразм: разве он ее собственность?

— Боюсь, она скажет или сделает что-нибудь такое, что причинит маме боль. В общем, это мои трудности.

— Мэриан, ты не сможешь вечно ограждать других от сложностей жизни. Когда-нибудь им — в том числе твоей матери — придется самостоятельно решать свои проблемы. А как же ты?

— Что «я»?

— Кто тебя оградит?

— От чего?

— От меня.

Она так и вытаращила на него глаза. Мэтью усмехнулся.

— Не бойся. Я понимаю, ты считаешь меня величайшим негодяем всех времен и народов. Похоже, вы со Стефани начали защищать друг друга от меня. Вот я и спрашиваю: что я за зверь такой?

— Просто эгоист.

— Правильно! Эгоист до мозга костей. Но все же не такой черствый, чтобы не помочь тебе найти кузину… Над чем ты смеешься?

— Не знаю, Мэтью. Может быть, над тобой.

Он бросил на нее саркастический взгляд, каким часто награждал Стефани.

— Мэриан, тебе следовало бы чаще улыбаться: у тебя неотразимая улыбка. И вообще ты сегодня фантастически смотришься. Это новый костюм?

— Нет. Я купила его давно… ради первого свидания с Полом.

— Значит ли это, что ты собралась на свидание?

— Да. Меня пригласили на ужин.

— Кто? Я его знаю?

— Конечно — Вуди.

С его губ тотчас сошла улыбка.

— Ты встречаешься с Вуди? Сегодня вечером?

— Ну да.

Он резко поставил чашку в раковину.

— Ничего подобного!

— Прошу прощения?

— Ты слышала, что я сказал. Ты не пойдешь на свидание с Вуди.

— Да, я слышала, но не понимаю, при чем тут ты.

— При том. Ты что, не знаешь его репутацию? Вспомни свою кузину.

— Как ты смеешь?

— Смею. Ему нужно только одно, и он всегда добивается своего. Ты не пойдешь на эту встречу. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

— Не твое дело! — вскричала Мэриан. — Вуди пригласил меня, потому что мне было одиноко, и я не позволю…

— А я не позволю ему обойтись с тобой, как с теми потаскушками, которых он подцепляет у Стрингфеллоу! Тебя мало обманывали?

— Что?!

Мэтью грубо схватил ее за плечи.

— Хочешь, чтобы все повторилось? Так и случится, если свяжешься с Вуди!

— Не твое дело!

Он вдруг резко отпустил ее.

— Абсолютно не мое.

— Тогда с какой стати ты вмешиваешься в мою жизнь?

— Я давно знаю Вуди. Знаю, на что он способен, и не желаю видеть тебя очередной жертвой. Тебе известно, что он женат?

Мэриан покачала головой.

— У него трое детей. Об этом он тебе тоже ведь не докладывал?

— Нет, но… это просто дружеская встреча.

— Когда дело касается Вуди, речь может идти только об одном. Позвони и откажись.

— И не подумаю! Прекрати мной командовать!

— Кто-то же должен это делать! Господи, ты даже не представляешь, сколько здесь акул. Хочешь развеяться — поужинай со мной.

— Я пойду с Вуди.

Какое-то время они молча взирали друг на друга. Потом Мэтью вскинул голову и вышел.

Мэриан безумно хотелось броситься за ним, но она рассмеялась. Что все это значит? Мэтью пригласил ее на ужин! Сделай он это месяц назад, у нее затряслись бы поджилки. Ах, Мэтью!..

Пришла Стефани с только что принятым в съемочную группу директором по производству, Хейзел Ридли. Мэриан встретила их сияющей улыбкой.

— Как прошел обед?

— Недурно, — ответила Стефани, — но, наверное, хуже, чем у тебя.

Хейзел обвела приемную недовольным взглядом.

— Черт возьми, Стеф! Я рада, что мы снова работаем вместе… Но это же просто собачья конура!

Стефани подмигнула Мэриан и, скрестив руки на груди, прислонилась к дверному косяку. И стояла так все время, пока Хейзел совала всюду нос и отпускала критические замечания.

— Фу, теснотища!

— Здесь абсолютно ничего не изменилось, — сказала Стефани, — если не считать того, что вместо Тани — Мэриан. Как-нибудь поместитесь.

— Привет, Хейзел, — бодро произнесла Мэриан. — Рада познакомиться. Стефани много о тебе говорила.

Хейзел бросила на нее испепеляющий взгляд.

— Тебе не кажется, что твои вещи занимают слишком много места? Придется перетащить их в угол. Я предпочитаю сидеть у окна. А теперь, Мэз, будь так добра принести чашечку чаю, а мы со Стеф поболтаем.

Стефани бросила на «Мэз» извиняющийся взгляд. Та лишь пожала плечами и отправилась выполнять поручение.

Вернувшись, она застала Хейзел сидящей в кресле с задранными на стол ногами. Она рассказывала Стефани «мерзопакостную» историю, которая недавно приключилась на Королевском ипподроме в Аскоте.

— В общем, эта мерзавка послала меня… и при этом продолжала сидеть на моей шляпе! Это бы я еще снесла, но подул ветер, и все увидели, что на ней нет абсолютно никакого нижнего белья! Меня чуть не вырвало. Разве я могу теперь надеть эту шляпу? А ведь она стоила целое состояние!

Стефани засмеялась. Хейзел попробовала чай и повернулась к Мэриан.

— Это не «Эрл Грей». Я просила «Эрл Грей»!

Мэриан бросила недоуменный взгляд на Стефани. Та поддержала ее:

— Нет, Хейзел, ты ничего не говорила. Но мы что-нибудь придумаем.

— Да? А кстати, ты опять работаешь с Мэтью? Где он сейчас?

Улыбка на губах Стефани погасла.

— Понятия не имею.

Она умирала от желания спросить Мэриан, не звонил ли он, но не решилась сделать это при Хейзел.

— Он все еще с той мерзавкой?

— Нет, Мэтью порвал с женой.

— Да? — оживилась Хейзел. — Значит, путь свободен? Здорово! Я давно положила на него глаз. Фантастическое тело!

Стефани беспомощно посмотрела на Мэриан и, пробормотав что-то насчет неотложного телефонного разговора, бросилась к себе. Хейзел встала и обошла стол.

— Первым делом нужно достать еще один вентилятор. — Она вытерла шею носовым платком. — Как же я окручу Мэтью, если от меня будет нести потом? Соедини меня с ним. Надо ковать железо, пока горячо.

— Его нет, — сухо ответила Мэриан.

Хейзел смерила ее уничтожающим взглядом.

— Я слышала, ты недавно работаешь в кино. Поэтому позволю себе заметить, что в этом деле важно, чтобы каждый знал свое место. Ясно?

Мэриан покраснела, как рак, но кивнула.

— Ну вот, а теперь дай-ка мне досье на Оливию Гастингс. Я собираюсь уходить.

Мэриан протянула ей папку.

— Здесь нужно кое-что допечатать. Прислать, когда закончу?

— Нет, я забираю ее с собой. — Хейзел застегнула сумку. — Извини, Мэз, если я показалась тебе грубой, но нам всем пришлось здорово попотеть, чтобы стать тем, чем мы стали. Тебе повезло: у Стефани доброе сердце. Не злоупотребляй этим. И еще. Дай мне телефон Мэтью.

Мэриан нацарапала номер на листке бумаги.

— Я тут уберусь к твоему приходу. И, конечно, достану чай марки «Эрл Грей». Что-нибудь еще?

— Молодчина! Кажется, мы сработаемся. Нужно сразу ставить точки над i, ты согласна? Это избавляет от многих недоразумений в будущем. Чао! Если объявится Мэтью, скажи, что я скоро позвоню.

Проводив ее взглядом, Мэриан сложила оставленную Мэтью газету и ухмыльнулась:

— Мечтать не вредно.

Мадлен стояла в музыкальной комнате, в окружении цветов, и смотрела в сад. В ее жизни еще не было момента, когда бы она остановилась и задумалась над своими поступками и их последствиями для окружающих. Она жила осознанием своей красоты, своими интересами и желаниями. Но в последние две недели ей стал являться собственный образ — искаженный до неузнаваемости, почти чудовищный. Она все чаще думала о том зле, которое причинила тем, кто ее любил. В ней крепло убеждение: случившееся послано ей в наказание, в постигшей ее катастрофе есть какой-то тайный смысл. Тоска по Мэриан стала нестерпимой; один раз она отважилась набрать телефонный номер в Девоне, но в последний момент мужество покинуло ее, и она положила трубку. В своем стремлении забыться Мадлен как за соломинку цеплялась за работу. Позируя перед объективом фотокамеры или давая интервью, она автоматически открывала рот, прищуривалась и одаряла окружающих чувственным взглядом, смеялась и флиртовала, пила шампанское и выставляла напоказ длинные ноги. Не было ни одной минуты на дню, когда бы ее не ублажали, не украшали и не фотографировали. Парикмахеры и модельеры трудились над поддержанием ее имиджа, и она, словно марионетка, позволяла управлять собой. Но, как бы она ни выкладывалась на работе, сколько бы ни топила горе в вине и ни танцевала, она не могла убежать от Пола, его чудовищного поступка и своих мук, разрывавших сердце.

С тех пор как Гарри Фримантл вымелся из ее постели, она и Пол спали в разных комнатах. После ухода Гарри Пол пытался что-то объяснить, но она заперлась в ванной и вышла, только когда он пообещал, что никогда больше к ней не притронется. Однако гнев и отвращение не смогли уничтожить любовь, и Мадлен испытывала ни с чем не сравнимый ужас всякий раз, когда внутренний голос нашептывал ей, что если Пол действительно гомосексуалист, ей нечем удержать его. Она так отчаянно сопротивлялась этим мыслям, так изнуряла себя работой, что когда добиралась до дому, ей хотелось одного: спать. Пол не покидал коттеджа — это внушало надежду; но она не могла ни говорить с ним, ни смотреть в его сторону.

В конце концов потребность излить душу обострилась до того, что она позвонила Шамире в Лос-Анджелес. Это не помогло: Шамира сыпала прописными истинами и давала разумные, но невыполнимые советы.

— Вышвырни его ко всем чертям! И смени замок.

— Пол говорит, у него была причина, — лепетала Мадлен, но она и сама чувствовала несостоятельность своих доводов.

— Какая еще причина — если не считать того, что он гомик?

— Но я люблю его!

— Разлюбишь. Слушай, он и так над тобой измывался, так что это — последняя капля. Не понимаю, как ты можешь терпеть его присутствие. Мэдди, я ему ни капельки не верю. Он еще повторит этот подвиг — и не один раз! Или сделает что-нибудь не менее гнусное. Попомни мои слова!

Мадлен вздохнула.

— Просто не знаю…

— Послушайся доброго совета — гони его в шею!

— Я подумаю.

Но прошло уже три дня, а она все еще не могла ни о чем думать — просто гнала от себя тяжкие мысли и целиком отдавалась работе.

Сейчас, глядя в окно, Мадлен почувствовала, как распахнулись шлюзы ее души, и осознала, что пора что-нибудь предпринять.

Ей было слышно, как Пол меряет шагами свой кабинет на первом этаже. Мадлен вышла в сад. Небо дышало зноем — на нее словно навалилась тяжелая душная масса. В сизом мареве дрожали крыши соседних коттеджей. Мадлен села в гамак и стала медленно раскачиваться. Вскоре у нее начали смыкаться веки, и она понадеялась, что провалится в забытье, но сон ускользал от нее; перед глазами вставала одна и та же картина: Гарри спит в ее постели; Пол трогает его за плечо, чтобы разбудить. Этот жест был исполнен интимности — как будто Пол и вправду любил этого мужчину.

Не в силах терпеть эту муку, Мадлен открыла глаза. Перед ней на столике лежал открытый журнал; она стала машинально листать его. Ей было трудно сосредоточиться; в то же время она не слышала, как открылась дверь, и не знала о присутствии Пола до тех пор, пока на нее не упала тень.

Она отвернулась; журнал соскользнул с колен. Тишину воскресного вечера нарушал только отдаленный гул уличного движения. Потом кто-то включил газонокосилку; тявкнула собака. Несмотря ни на что, ее тело и душа жаждали Пола — чтобы он защитил ее от агонии. О, почему страдания не убили, а только усилили ее любовь?

— Мэдди, нам нужно поговорить.