— Так вот почему он настаивает на том, чтобы именно ты поговорила с Фрэнком о финале? Ты знаешь, о ком и о чем говорить?

— Да.

Мэриан умолкла, давая Стефани время это переварить. Она не знала, правильно ли поступила, поделившись даже этой скудной информацией, но Оливия Гастингс и ее похождения — только часть проблемы.

— Спасибо, что сказала, — произнесла Стефани. — Это многое объясняет. Но не решает, не так ли?

— Нет, не решает. Нам по-прежнему будет трудно работать вместе, поэтому, если хочешь, я подам заявление об уходе.

— Ну уж нет! — с горьким смешком воскликнула Стефани. — На это я не куплюсь! Скажу честно, Мэриан: я была бы счастлива, если бы ты исчезла с горизонта: не очень-то, знаешь, приятно пригреть пиявку на груди, — но если ты уволишься, Мэтью скажет, что это я тебя довела. Нет, я повышу тебя в должности! Твое имя как редактора будет указано в титрах! Ты получишь гонорар. Как тебе этот удар ниже пояса? Недостаточно силен, чтобы ты перестала чувствовать себя виноватой?

— Недостаточно. Но, знаешь, мне и в секретаршах хорошо.

— Ты ею и останешься! Однако в титрах все-таки появишься, нравится тебе это или нет!

— Раз ты решила, мне тебя не отговорить. Ты — продюсер.

— Вот именно. Тот самый продюсер, который вытащил тебя из той дыры в Бристоле и дал тебе новую жизнь. И вот как ты меня отблагодарила! Не знаю, как тебе удалось разнюхать об Оливии, но ты — самая хитрая, самая расчетливая интриганка из свете! Ты даже хуже его жены, которая по счастливой случайности воспылала к тебе симпатией только за то, что ты сидела и слушала ее излияния. Это твоя излюбленная тактика: давать людям выплакаться у тебя на груди. Хочешь бороться со мной за Мэтью? Не трудись. Если он хочет тебя, пусть берет, я не намерена соперничать с сопливой девчонкой из-за человека, который просил меня стать его женой и за которого я намерена выйти замуж! Слышишь?

— Да.

— Тогда убирайся!

Мэриан подошла к двери и остановилась.

— Стефани, что бы мы с тобой ни решили, не будем забывать, что последнее слово останется за Мэтью.

С этими словами она закрыла за собой дверь и стала медленно спускаться по лестнице.

Стефани сложила руки на столе и уткнулась в них лицом.

* * *

— И потом, — уговаривала Мэриан кузину, — у тебя будет возможность повидаться с Энрико.

Глаза Мадлен распухли от слез.

— Не думаю, что он захочет меня видеть.

— Насколько я знаю Энрико, он должен был догадаться, что это — гнусные измышления. Ты обязана ему объяснить!

— А как же Пол?

— Пусть и он едет вместе с нами. В деревне, где мы будем жить, есть домики с одной и двумя спальнями. Мне досталась одна, но я отдам ее вам, а сама устроюсь на диване. Откровенно говоря, я нуждаюсь в твоей моральной поддержке: на меня косо смотрят из-за истории со Стефани.

— Хорошо. Если Пол поедет, я согласна. Ты ведь знаешь, мы поклялись…

— Да-да. Давай спросим, что он об этом думает.

— Превосходная идея! — воскликнул Пол. — Нам с тобой, Мэдди, не мешает отдохнуть. А присутствовать при съемках картины — об этом можно только мечтать!

— Значит, решено? — обрадовалась Мэриан. — Пойду закажу билеты.

Что она и сделала с помощью Мэтью. А потом написала Энрико.

Мэтью прочел письмо перед тем, как она заклеила конверт. На душе скребли кошки. Если его догадка окажется верной и Пол действительно замышляет то, в чем Мэтью его подозревает, опасность угрожает не только Мадлен.

Глава 27

Деревня Фелитто — небольшое скопление увитых плющом и заросших жимолостью домишек в горной части Тосканы — находилась в часе ходьбы от Паэзетто ди Питторе и на добрую тысячу метров выше ближайшего маленького городка Камайоре. По вечерам горы утопали в тумане или облаках, из-за чего езда по местным дорогам была сопряжена с немалым риском.

К коттеджу, где жила Мэриан вместе с Мадлен и Полом, вели выщербленные каменные ступени. Здесь было две комнаты: спальня и что-то вроде гостиной с голыми белеными стенами, камином, ветхим ковром и балками под потолком. У окна стоял диван, а возле камина — кресло; это да еще шаткий деревянный стол — вот и вся мебель. В спальне стояла кровать. Вместо гардероба — вешалка за занавеской. Тем не менее в качестве временного пристанища дом был как дом; Мэриан он сразу пришелся по душе. Бронвен и Хейзел поселились через дорогу от нее, а Стефани и Мэтью — подальше, напротив бара. Домики выше на горе занял вспомогательный персонал.

Из местных в деревне осталась немолодая супружеская чета — Манфредо и Габриэла. В понедельник, по приезде съемочной группы, Манфредо затопил в баре камин, но несмотря на солнечную погоду, там было холодно.

Едва устроившись, Мэтью и Стефани заглянули в бар и присоединились к Бронвен у камина. Остальные расположились в глубине небольшого зала и, пересыпая речь итальянскими словами, с удовольствием накачивались гремучей смесью — фирменным грогом Манфредо.

— Вчера прилетели Фрэнк и Грейс, — сообщила Бронвен. — Сняли виллу близ Вольтерры. Здесь, конечно, не тот комфорт, что в Нью-Йорке. Кстати, Арману не удалось заказать на четверг вертолет, придется перенести съемку на пятницу.

Мэтью пообещал поговорить с Вуди.

— И еще. В последнее время замечено оживление в Паэзетто ди Питторе. Прямо деревня призраков. По дорогам в любое время дня и ночи снуют машины, однако никто не видел, чтобы приезжающие входили в дома. Хоть пиши роман ужасов — «Тосканские тайны».

— Ты встречалась с Рамбальди? — полюбопытствовал Мэтью.

— Нет. Договорились на субботу, но он не явился. С тех пор я время от времени набираю его флорентийский номер — никто не отвечает. В Академии мне сказали, что у него нет лекций до конца месяца. Не представляю, куда он мог подеваться.

— Зря тащилась, да, Брон?

Она бросила на Мэтью убийственный взгляд.

— Очень смешно! Я надеялась, что он объяснит мне, из-за чего весь этот сыр-бор в Питторе. Хотя… он ведь говорил, что плохо знает эту деревню.

— Ты же не поверила, — напомнила Стефани.

— Да, но все равно стоило спросить. Интересно, он знает, что случилось с Оливией?

— На твоем месте я не приставал бы с этим вопросом к первому встречному, — внушительно произнес Мэтью. — Особенно здесь, в Италии.

— Да? Мэтью, ты что-нибудь разнюхал?

Он покачал головой, стараясь не встречаться взглядом со Стефани.

— Нет. Но трагедия произошла где-то здесь. А Рамбальди лгал, будто не знает Питторе. В общем, будь осторожна.

— У-у-у! — Бронвен возбужденно потерла руки. — Похоже на детектив, да, Стеф?

— Не знаю… Послушай, может, стоило бы еще раз перечитать финальный эпизод, прежде чем дать актерам?

— Конечно. Я уже внесла исправления своим варварским почерком. Мэриан прихватила машинку?

— Мэриан все прихватила. — В голосе Стефани против ее воли прозвучали саркастические нотки. Она храбро встретила напряженный взгляд Мэтью. Однако уже в следующее мгновение от враждебности не осталось и следа.

— Попрошу ее перепечатать. Во сколько завтра начинаем снимать?

Стефани недовольно поморщилась.

— В шесть. Нашему Микеланджело подавай восход солнца. Бронвен, ты не слушаешь?

— О боги! — вымолвила та. — Теперь я вижу: Мэриан действительно все прихватила — вернее, всех.

Мэтью встал и отошел к стойке, чтобы поздороваться с вновь пришедшими. Бронвен повернулась к Стефани.

— Что происходит?

— Спроси у Мэтью. Это выше моего понимания. Я устала бороться. У меня одна светлая мысль — дожить до окончания съемок. И чтобы эта кузина не сверкала близ съемочной площадки голыми титьками.

— Ты разрешила им приехать?

— Нет, но и не запретила. Она — ловкая бестия: напустила на меня Мэтью.

— Ну и ну! Так вы с ним разговариваете или нет?

— Только о делах. Видишь ли, как бы она ни действовала мне на нервы, я не могу не восхищаться тем мужеством, с каким она заговорила со мной в тот день. У меня бы не хватило духу.

— У меня бы тоже. А Мэтью что говорит?

— Ничего. Но между нами уже нет прежней вражды. Не представляю, чем все это кончится, но на данный момент мы заключили перемирие.

— Хорошо бы и с Мэриан.

— Я и сама думаю. Брон, она тебе нравится?

— Да. Ты ей тоже симпатизировала до этой истории. Стеф, она, конечно, изменилась, но не нужно считать ее расчетливой маленькой хищницей. Я уверена: она страдает ничуть не меньше. Она же не виновата, что так случилось.

Стефани жестко усмехнулась.

— Адвокат дьявола!

— Не совсем. Просто сердцу не прикажешь. Иначе жить было бы гораздо проще.

— Просто можно было бы жить…

На другом конце зала послышался пронзительный смех. Стефани процедила сквозь зубы:

— Ладно, Брон, я попробую поладить с Мэриан. Но не с ее кузиной. Неужели она не может не визжать?

— Красавчик! — выдохнула Бронвен.

— Если ты о Мэтью, то да — временами.

Бронвен засмеялась.

— Вообще-то я имела в виду Пола О’Коннелла. Вот они стоят там, Мэтью такой чернявый, а Пол — блондинчик…

— Они будут дружить семьями: Мадлен и Пол, Мэриан и Мэтью. Я прямо так и вижу, как они вместе проводят каникулы, ездят друг к другу в гости, празднуют Рождество, дни рождения, устраивают пикники… Извини, Брон, я лучше пойду.

— Конечно, дорогуша. Я с тобой.

— Не оборачивайся, — шепнула Мадлен на ухо кузине. — Она сматывается.

У Мэриан сжалось сердце.

— Не злорадствуй, Мэдди. Ей очень плохо.

— А тебе-то что? Он здесь, с тобой…

— Да, но все не так просто.

— О чем вы там шепчетесь? — Мэтью повысил голос, чтобы перекричать шум в зале.

— О тебе, — ответила Мэриан.

— Не верю, — пошутил он и, обласкав ее взглядом, словно воздвиг невидимый барьер между ними и всеми прочими.

— Нет, правда! — крикнула Мадлен и тут же ойкнула: Мэриан наступила ей на ногу.

Мэтью с большой неохотой оторвал взгляд от Мэриан и возобновил разговор с Полом.

— Ты не мог бы, — спросил тот, — ознакомить меня с расписанием съемок?

— Само собой. Я пришлю к тебе Вуди или кого-нибудь из его ассистентов.

— Спасибо. Просто я ищу уединенное местечко, чтобы можно было спокойно писать, и не хочу попасть в кадр. Зачем мне лишняя популярность?

— Можно спросить, над чем ты сейчас работаешь?

— Пытаюсь вжиться в образ человека, который должен предстать перед судом за убийство. Мой метод — лично переживать то, о чем я пишу. Однако никто из тех, к кому я обращался, не согласился сыграть роль жертвы.

— Им не хватает спортивного азарта.

— Вот и я так думаю. А ты бы сыграл?

Мэтью стрельнул взглядом в сторону Мэриан и, повернувшись так, чтобы она не слышала, ответил:

— Если так и дальше пойдет — возможно.

— Что, старина, туго приходится?

— Не то слово. Ладно, пойду посмотрю, что поделывают Стефани и Бронвен. Нужно кое-что переписать. Завтра утром увидимся. До свидания, Мэриан.

— До свидания.

Внезапно она вздрогнула и пролила свой напиток: сзади незаметно подкрался Вуди.

— Ах, паразит!

— Но симпатичный! Ну-ка, Мэриан, познакомь меня — еще раз — с твоей прекрасной кузиной.

Он окинул Мадлен с головы до ног восхищенным взором. Мэриан шутя закатила глаза и совершила церемонию представления. И потом битый час знакомила Мадлен и Пола с членами съемочной группы. Около десяти часов вечера в бар опять заглянула Бронвен: не согласится ли Мэриан перед сном кое-что отпечатать? Вся честная компания проводила Мэриан сочувственными охами и ахами.

Полчаса спустя у себя в коттедже она спросила Мадлен:

— Ну как он тебе?

— Роскошный экземпляр!

— Правда?

— И к тебе неровно дышит, это видно невооруженным глазом. Стоило нам войти в бар, как он бросил Стефани и рванул к тебе.

— Я видела.

— Да брось ты, все хорошо! Я говорила с Полом, он считает, что ты должна сказать Мэтью о своих чувствах. Вдолбить ему в башку.

— Он знает, Мэдди.

— Ты уверена? Все равно скажи — для верности. Ладно, печатай. Пойду присмотрю за моим красавцем, пока на него не положила глаз — как, ты сказала, ее называют? — Яйцедробилка Хейзел.

Мэриан вышла вместе с ней на крыльцо и долго смотрела вслед. Ночь была сырая и очень темная. Из бара доносились оживленные голоса. Стрекотали цикады. В кустах шуршали разные ночные твари. Усиливался ветер. Мэриан вспомнила крик — и у нее побежали мурашки по спине. Все твердили: это был всего лишь сон и ничего больше. Они абсолютно правы. Однако, снова переступив порог неосвещенной гостиной, Мэриан, как тогда, оказалась во власти зловещего предчувствия. Комната словно грозила задушить ее. И крик повторился — пронзительный, полный ужаса и агонии. В венах застыла кровь. Мэриан вдруг поняла: он жил в ней самой. Как будто подсознание тщилось предупредить ее о чем-то до того ужасном, что перед этим бессильна самая необузданная фантазия.