Мэриан повернулась к Полу. Черные глаза опасно блестели. Вот когда она поверила, что справится: ее страх испытать жалость и сострадание оказался напрасным. Ненависть не оставила места ни для чего другого.

— Ты рассчитываешь на сочувствие?

— Нет, конечно. — Лицо Пола перекосилось от душевной боли; он уронил голову на руки и со стоном произнес: — О Мэриан! Не будь такой жестокой! Я понимаю, через что тебе пришлось пройти, но я не убивал Мадлен, и ты это знаешь. Скажи, что ты веришь мне! Подтверди, что я оставил ее живую!

— Откуда мне знать? Особенно тогда — она была без сознания.

— Но теперь-то ты знаешь! — взмолился Пол, и она чуть не растрогалась. Но сразу овладела собой.

— Полицейские говорят, ты ни разу не пожалел о смерти Мадлен. Все что тебя волнует — как выпутаться самому. В конечном счете, если бы ты не привез ее в пещеру…

— Мэриан! Как я могу выражать раскаяние, если я его не чувствую? Посыпать голову пеплом из-за того, что Серджио умертвил Мадлен? Но я все время знал, что он это сделает! Да, я мечтал от нее избавиться. Уж ты-то, кажется, должна понять!

— Понять?! — От такой наглости у нее все смешалось в голове. — Но ведь ты говорил, что любишь ее!

На мгновение ей показалось, будто Пол смутился. Однако он тотчас встряхнул головой, чтобы прояснились мысли.

— Нет, Мэриан, я всегда любил только тебя. Все, что я делал, делалось из любви к тебе.

— Нет! Ты лжешь!

Он протянул к ней руку, но не дождавшись, чтобы она вложила в нее свою, с нежной грустью улыбнулся.

— Я был вынужден так поступить. Это был единственный способ помешать ей разрушить нашу любовь.

— Ну и подлец же ты, Пол! Неужели ты думал, что я поверю хоть одному слову из того потока нечистот, который вылился из твоего рта? Только сейчас я по-настоящему поняла, как мне повезло, что когда-то ты ушел из моей жизни. Я еще могу понять твою попытку взвалить на меня ответственность за гибель Мадлен. Но что у меня совершенно не укладывается в голове и чего я никогда не смогу простить, так это грязь, которой ты облил Мадлен, обвинив ее во всех гнусностях, присущих тебе самому. Я не произнесу ни слова в твою защиту. Если бы это зависело от меня, тебя заточили бы в самое страшное подземелье — но и тогда ты даже наполовину не искупил бы того, что совершил. Тебя будут судить за убийство, Пол О’Коннелл; весь мир узнает, что…

— Мэриан, выслушай меня! Я понимаю, для тебя это шок. Я забыл, как сильно ты изменилась. Нельзя было обрушивать все это на тебя вот так, сразу. Начнем сначала! Вернемся к истокам, попробуем забыть…

— Я никогда не смогу забыть, Пол! Ни-ког-да! Ты заплатишь за то, что сделал с Мадлен, ты…

— Мэриан, неужели ты собираешься мстить? Вот не думал, что в твоем сердце до сих пор живет обида…

— Наши отношения ни при чем. Это — прошлое. Я давно тебя разлюбила.

— Тогда зачем пришла?

— У нас нет общей жизни, Пол. Я тебя презираю: за то, что ты такой, какой есть, за твою мелкую душонку, а главное — за то зло, которое ты причинил Мадлен. Ненавижу твою изощренную ложь, лицемерие, вопиющую самоуверенность, позволяющую тебе думать, будто ты можешь улизнуть отсюда — ко мне. Не бывать этому! Ты мне омерзителен!

По мере того как Мэриан говорила, выражение лица Пола менялось. Наконец-то до него дошло! Но какие мысли зародились в его хитроумном мозгу — этого Мэриан не знала.

Откинувшись на спинку стула, Пол надменно скривил губы.

— Настоящая речь! Браво, Мэриан! Ты поумнела. Но если твои чувства таковы, зачем же ты явилась?

— Я пришла, потому что знаю: ты убил своих отца и мать.

Голова Пола дернулась, как от удара: лицо покрыла мертвенная бледность. Мэриан даже почудилось, будто он готов наброситься на нее. И вдруг он расхохотался — громко и презрительно.

— Да ну? Как же ты разнюхала?

— Это неважно.

Пол не отрывал от нее глаз; на губах змеилась злобная усмешка. Он поправил волосы, задумчиво почесал подбородок и произнес:

— Ты, дура набитая, маленькая сучка! Я вижу тебя насквозь! Они уговорили тебя вытянуть из меня признание! Отсюда следует вывод: они знают, что я не убивал Мадлен. А тебе очень хочется упрятать меня за решетку, да, Мэриан? Ты настолько ослеплена жаждой мести, что тебе плевать, убил я твою кузину или нет — лишь бы сквитаться за причиненное тебе зло!

— Не мне, а Мадлен.

— Она заслужила.

— Почему?

— Не стоит испытывать на мне твои жалкие потуги психолога-любителя!

— Ты когда-нибудь любил ее?

— Я не способен любить!

— Но все-таки?

— Какое-то время. Приятно сделать из куклы человека.

— Твоя мать тоже была куклой?

Он зарычал:

— Брось это, Мэриан. Номер не пройдет! Чтобы заманить меня в ловушку, требуются не твои куцые мозги! Так что если тебе еще не надоело — ради Бога, продолжай игру.

— Я не играю, Пол, а докапываюсь до истины.

— Это одно и то же. Послушай, почему бы тебе не сказать тем, кто слушает в смежной комнате, чтобы впредь подсылали кого-нибудь повзрослее. Может, у них получится.

— Это доставит тебе удовольствие?

— Почему нет? Психологическая борьба… Моя гордость страдает оттого, что кто-то мог предположить, будто меня способна расколоть такая соплячка, как ты.

— Если признаешься, тебя ждут увлекательные психологические поединки!

— Зато уйдет радость охоты.

— Кажется, ты застрелил их на охоте?

Пол расхохотался.

— Торопишься, Мэриан. Слишком торопишься.

— Это почти признание.

— Почти, но не совсем. Однако меня удивляет твое хладнокровие. Не ожидал. Впрочем, у тебя выступил пот на лбу и кулаки сжались, аж побелели. Ты так близко, Мэриан, — и так бесконечно далеко!

— Не совсем так.

Оба резко обернулись. В комнату скользнула женщина под густой вуалью. Но когда изящные белые руки подняли вуаль, Мэриан впилась взглядом в Пола. У того почти глаза вылезли из орбит от изумления.

— Как видишь, у нее есть я, — прошепелявила Мадлен.

Лицо Пола перекосилось от ужаса и бессильной злобы.

— Лживая маленькая дрянь!

Воцарилась мертвая тишина. Мэриан догадалась — Пол перебирает в памяти все, что сказал: как он клялся ей в любви, как обливал Мадлен грязью и осыпал насмешками. На нее снизошло озарение: где-то в потаенных уголках его души гнездилась настоящая любовь к Мадлен. И если бы эта любовь не обладала такой страшной разрушительной силой, можно было бы даже пожалеть Пола.

Вошел инспектор Веццани.

— Все в порядке, Мэриан. Идемте.

Она позвала:

— Пол!

Ей не сразу удалось привлечь его внимание. А когда это произошло, оказалось, что ей нечего сказать. Мадлен все сказала.

* * *

Вечером, когда все легли спать, Мэриан пробралась в комнату, которую занимала Мадлен с тех пор, как неделю назад ее привезли из клиники, куда ее поместили после первой, решающей операции. Врачи думали, что она умрет, но Мадлен выжила — и наконец разрешили ей погостить на вилле Таралло перед тем, как они вплотную займутся ее лицом.

— Это ты, Мэриан? — Мадлен включила ночник.

— Да. Хотела узнать, как ты себя чувствуешь.

— Небольшая слабость. Слишком долгое путешествие…

— Да уж, — вздохнула Мэриан и, пройдя через всю комнату, села на кровать. Подоткнула одеяло. Как всегда, она держалась вполне естественно и не избегала смотреть на изуродованное лицо кузины, хотя при этом ей всякий раз хотелось плакать. — Хочешь обсудить?..

— Как-нибудь в другой раз. Инспектор Веццани обещал завтра сделать заявление для прессы. — Мадлен попыталась улыбнуться. — Надо же, все считают меня мертвой!

— Почти так оно и было. Приятно воскреснуть?

Мадлен пожала плечами и снова попыталась улыбнуться, но ее бедный искалеченный рот скривился от боли.

— Конечно. Нельзя же вечно меня скрывать.

Она помрачнела и, выпростав руку, протянула к Мэриан. Та проглотила комок, застрявший в горле.

— Мне нужно было сразу открыть тебе глаза, как только я заподозрила Пола. Господи, почему я этого не сделала?

— Я бы не поверила. Конечно, я с самого начала знала о его недостатках, но закрывала на них глаза. А теперь я хочу одного — чтобы он навсегда исчез из моей жизни. Знаешь, Мэриан… нам с Полом досталось по заслугам.

— Нет, Мэдди, не смей так говорить! Мы не могли предположить, что он окажется таким. Остается благодарить Бога, что ты осталась в живых.

* * *

Позднее, когда Мэриан покинула комнату Мадлен, открылась дверь еще одной спальни и на слабо освещенную лестничную площадку вышла Сильвестра в ночной рубашке.

— Ну, как Мадлен?

— Нормально. Но мне все время кажется, что она скрывает свои истинные чувства. Каково ей было видеть, как Пол в ужасе отшатнулся?

— Ничего. Скоро у нее опять будет красивое лицо. Меня больше беспокоишь ты, Мэриан.

— Я?

— Да, ты. Тебе столько пришлось пережить — и развязка еще не наступила. Я знаю, завтра у тебя будет трудный день. Не стану выпытывать, любишь ли ты его, это твое личное дело. Но хочу, чтобы ты знала: как бы ни сложилось, какое бы решение ты ни приняла, здесь ты всегда можешь чувствовать себя как дома.

Волнение помешало Мэриан ответить сразу.

— Не знаю, как отплатить вам за вашу доброту.

Сильвестра потрепала ее по щеке.

— Я сказала все, что хотела, и думаю, ты поняла. Остается пожелать тебе доброй ночи, дитя мое, и да пребудет с тобой Господь.

* * *

Посасывая «капуччино», Мэриан рассеянно наблюдала на сновавшими вокруг туристами. В прошлый раз она сидела в этом бистро вместе с Бронвен — они ждали Серджио Рамбальди. Возможно, она поступила неблагоразумно, выбрав для встречи с Мэтью именно это место: те события были еще свежи в памяти, — но оно первым пришло в голову, когда они договаривались по телефону. И вдобавок, его легко найти в хитросплетении флорентийских улочек.

На нее упала тень. Она подняла голову и заранее напряглась, чтобы не выпустить на волю грозившую захлестнуть ее лавину чувств. Но при виде его строгих черных глаз, непослушных вихров, бесконечно дорогого лица сердце болезненно сжалось. Только бы не разреветься!

— Привет, Мэриан.

— Привет. Спасибо, что приехал.

Он сел за столик.

— Как Мадлен?

— Хорошо, насколько это возможно. Не надо было брать ее в Милан. Она не жалуется, но у нее был обморок. Бедняжка!

— Как это перенес Пол?

Мэриан издала сухой смешок.

— Закатил истерику. Видел бы ты его лицо, когда он увидел, что с ней стало. На нем были написаны такой ужас и такое отвращение, что не знаю, как Мадлен это пережила. Она ведь всегда кичилась своей внешностью. Кажется, его повезли в Лондон — больше я ничего не знаю и не хочу знать. Ужасно так говорить, но я желаю ему смерти.

Подошел официант. Мэтью сделал отрицательный жест.

— Может быть, погуляем?

— Охотно.

Он расплатился за ее коктейль, и они рука об руку пошли по набережной.

— Бедная Мэдди! — со вздохом повторила Мэриан. — Она то и дело вспоминает какие-нибудь мелочи — что он говорил или делал. Какой удар для нее!

— Хвала Господу за Энрико?

— Да, конечно.

— Между ними что-нибудь намечается?

Мэриан улыбнулась.

— Если что-то и намечается, то между ней и Арсенио, его братом.

— Тем самым?..

— Да. Его привезли домой за несколько недель до Мадлен. Он просиживает у нее вечер за вечером; они разговаривают. О чем — известно только им двоим. Главное — они помогают друг другу выжить.

— Я очень рад. Мне почему-то казалось — еще тогда, — что Энрико начинает испытывать к ней нежные чувства.

— Не забывай: прошло всего полгода с тех пор, как Энрико потерял жену. Он скрывает свое горе от других, но я вижу по глазам, как он тоскует.

Они прошли под аркой и стали любоваться рекой. Ярко светило солнце, но было холодно.

— Читала об арестах в Нью-Йорке?

— Да. Наверное, это стало сенсацией.

— Вероятно. — Мэтью проследил взглядом как чайка сделала изящный пируэт и взмыла в небо. — Фрэнк и Грейс не хотят, чтобы статуя была уничтожена. Это тебе известно?

— Да. Грейс рассказала. Для них это значило бы вторично убить Оливию. Эксперты уверяют, что это — шедевр.

— Да, я слышал. Но где можно выставить такую статую?

— Не знаю. Это решать полиции. Пока что она находится в их распоряжении как улика.

— Мэриан… Фрэнк хочет, чтобы мы закончили фильм.

— Ты согласился?

— Да. Ты как — с нами?