Мэдлин Бейкер - Запретное пламя

Они ехали очень долго. Время от времени Рамос возвращался назад, чтобы убедиться, что их не преследуют.

Кэтлин видела, как он спешивается, чтобы замести следы, и ею овладело ощущение безы­сходности. Когда наступила ночь, Кэтлин на­чала бить дрожь, но это было не от холода, а от сознания того, что она зависит от милости Абнера.

Они двигались в темноте. Ее спутники ка­зались неутомимыми. Кэтлин вцепилась в сед­ло, голова упала на грудь, а веки налились свинцом.

Было уже далеко за полночь, когда Рамос приказал остановиться. Кэтлин осмотрелась и, к своему удивлению, обнаружила, что они были в Гринуотере, небольшом фермерском городке в тридцати милях от Седар Крика.

– Эту ночь мы проведем здесь, – объявил Рамос. – А завтра Мальдонадо встретит нас за рекой.

– Ты думаешь, оставаться здесь разумно? – спросил Абнер.

– Это тихий городок, – усмехнулся Рамос.

– Хорошо, хорошо, – пробормотал Абнер.

– Мы снимем две комнаты и по очереди бу­дем сторожить девчонку.

– Ты будешь первым, – сказал Абнер, ис­коса взглянув на Кэтлин. – Я хочу немного поспать. Для начала.

Рамос кивнул, соглашаясь.

– Это мне подходит, – он провел ладонью по руке Кэтлин и засмеялся, когда она отпря­нула от него.

– Эй, Мануэль, не трогай ее, – сказал Абнер, пристально глядя бледно-голубыми глаза­ми в лицо своего спутника. – Никто к ней не притронется до меня.

– Ладно, ладно, – раздраженно пробормо­тал Рамос. – Я могу и подождать. Думаю, она будет достойна этого ожидания.

Он похотливо ухмыльнулся.

Ледяной страх сжал сердце Кэтлин, она буд­то оцепенела. Все казалось таким нереальным. Нет, этого не могло быть на самом деле.

Она вошла в гостиницу вслед за Абнером и стояла рядом с ним, пока он записывал в кни­гу имена мистера и миссис Браун из Небраски. Поднимаясь по лестнице, Абнер крепко дер­жал ее за руку.

Комната оказалась небольшой, с одним ок­ном, двуспальной кроватью и комодом с че­тырьмя выдвижными ящиками. Потревожен­ный таракан кинулся спасаться бегством, когда Абнер зажег лампу.

Рамос вошел через несколько минут. Он сел на кровать и начал стаскивать сапоги.

– Запомни, – строго сказал Абнер. – Я пер­вый.

– Да, да, иди поспи немного.

Абнер в последний раз окинул Кэтлин про­должительным взглядом и вышел из комнаты. «Скоро, – думал он, – скоро она будет моей».

Кэтлин неподвижно стояла посреди комна­ты, разум отказывался понимать происходя­щее. «Все это сон, – думала она, – дурной сон». Скоро она проснется в объятиях Рэйфа, и они вместе посмеются над этим.

– Эй, девочка, – позвал ее Рамос, – раздень­ся, подойди сюда и будь нежной с Мануэлем.

Кэтлин продолжала неподвижно стоять на своем месте. Она услышала голос, но не поня­ла слов. Она ушла в себя, в мир, где ничего не существовало, кроме Рэйфа и их еще не родив­шегося ребенка. Там было прекрасно, тихо и безмятежно.

Рамос закинул сапоги под кровать и встал.

– Эй, ты что – глухая?

Бормоча себе под нос ругательства, он подо­шел к девушке и уставился на нее.

– Эй, – он нахмурился, когда она не ответила.

Его терпение лопнуло, и он ударил ее. Ку­лак попал в подбородок и отбросил Кэтлин на кровать.

– Отлично, – с нарочитой медлительностью произнес Рамос и взгромоздился на нее.

Горячее отвратительное дыхание, жадные руки, сжимающие ее груди, ужасные губы и слюнявый язык – и все усиливающийся жар мужского вожделения. С отчаянным криком Кэтлин стала сопротивляться, готовая умереть, но не позволить ему осквернить себя. Страх за нерожденное дитя придал ей сил, и она вырва­лась, но Рамос только ухмыльнулся.

– Я люблю горячих женщин. Давай, крош­ка, поборись со мной еще немного.

Он лениво протянул руку и дал ей поще­чину.

Увидев руку, тянувшуюся к ней снова, она отшатнулась. Потом быстрым отчаянным дви­жением наклонилась к нему и выхватила из его кобуры пистолет. Револьвер был слишком тяжелым для ее слабых рук.

Рамос засмеялся. Он все еще смеялся, ког­да она нажала на курок.

Звук выстрела разбудил Абнера. Он спрыг­нул с кровати и выбежал в коридор. Дверь была заперта, и он ударил по ней. Подогнув ноги, Кэтлин сидела на кровати с револьвером в руке. Из дула все еще вился дымок.

Абнер выругался, увидев Рамоса, неуклю­же растянувшегося на кровати. Кэтлин мед­ленно повернулась к нему, ее лицо было блед­ным, как только что выпавший снег, а глаза светились неестественным светом. Выражение ее лица не изменилось, когда она подняла пис­толет и направила его на Абнера.

Его глаза округлились, он выбрался из тол­пы, собравшейся в коридоре, скатился вниз по лестнице и выбежал из гостиницы.

Луна закатилась, и Рэйф потерял в темноте след. Обеспокоенный неожиданным препят­ствием, он стал мерить шагами землю. Следы, кажется, вели в сторону Седар Крика, но он не был в этом уверен, кроме того, маловероятно, что Уайли повез Кэтлин к себе домой. Рэйф, обдумывая положение, расседлал жеребца и вы­чистил его пучком травы.

Казалось, ночь никогда не кончится. Растя­нувшись на жесткой земле, он закрыл глаза, и образ Кэтлин тотчас возник перед ним: Кэти готовит завтрак, улыбаясь ему с другого конца стола; Кэти штопает ему рубашку, сидя перед огнем… и вырывается из рук Уайли.

Он встал, приглушенно выругался.

– Кэти, Кэти, я иду к тебе.

Сон исчез. Достав из седельной сумки ку­сок вяленого мяса, он рассеянно жевал его и смотрел в темноту, желая, чтобы время шло быстрее.

С первыми лучами солнца Рэйф снова взял след. Его взгляд был полон решимости; все, что он хотел – это найти Кэтлин. Найдя ее, он разделается с Абнером Уайли. Уайли умрет.

Когда Рэйф въехал в Седар Крик, город еще не проснулся. Рэйф направился в гостиницу, так как знал, что это единственное открытое в этот час заведение.

Когда он вошел, Уилл Стэйли подметал пол.

– Д-доброе утро, – сказал Уилл, голос выда­вал его удивление при виде Рэйфа.

– Уилл, ты видел Кэтлин?

– Вообще-то, да. Она была тут вчера. При­ехала с Абнером Уайли. Они приехали пример­но… да, примерно в обед.

– Она уехала с Уайли?

– Ага, – Уилл Стэйли кивнул, подтверждая свои слова. – Был еще какой-то незнакомец. Смуглый, с черными волосами. На левом глазу – повязка. Раньше я его никогда не ви­дел, – Уилл провел рукой по усам. – Они вы­ехали из города вместе.

– Ты разговаривал с Кэтлин?

– Нет. Она уехала с этими двумя мужчина­ми. Думаю, она меня вообще не заметила.

– Спасибо, Уилл. Ты видел, куда они по­ехали?

– Думаю, на запад, – Стэйли кивнул. – Да, на запад.

Не успел Стэйли договорить, как Рэйф был уже на улице. Он вскочил в седло и направил жеребца на запад. Следы тут были менее чет­кими, но у лошади Уайли был особый шаг, и через двадцать минут быстрой езды Рэйф сно­ва напал на след.

Идти по следу днем было значительно лег­че, и он неустанно подгонял лошадь, жалея о тех минутах, когда приходилось останавливать­ся и давать жеребцу отдых. В полдень он дал коню попастись полчаса, зная, что если он не сделает этого, скоро вообще не сможет двигать­ся дальше.

Сам он был слишком напряжен, чтобы рас­слабиться и отдохнуть.

После пяти часов бешеной скачки следы исчезли. Рэйф спешился и стал внимательно осматривать землю. Он слишком многое пре­одолел, чтобы потерять ее сейчас.

Рэйф стал ходить кругами, увеличивая ра­диус. Довольная улыбка вскоре заиграла на его губах. Немногие белые могли замести след и не оставить новый, и этот человек не был ис­ключением.

Вскочив в седло, Рэйф поскакал дальше. Он больше не чувствовал усталости, забыл о голо­де и жажде – он приближался к человеку, по­хитившему его женщину.

Кэтлин очутилась в маленькой каменной камере без окон и с крепкой дубовой дверью. Воздух и свет проникали через единственную узкую щель, прорезанную в стене высоко под потолком. Железная кровать и эмалированной горшок составляли всю обстановку.

Опершись руками на колени и обхватив го­лову ладонями, Кэтлин присела на край кро­вати и закрыла глаза.

Она убила человека. Выстрелила в него не один раз, а целых четыре. Она знала, что спо­собна убить еще раз, – и это было хуже всего.

Что он за человек? Ведь она всегда ненави­дела насилие в любом виде, питала отвраще­ние к кровопролитию, жестокость вызывала у нее тошноту. А сейчас она убила человека. Почему же она не сожалеет о содеянном?

Она ничего не чувствовала: ни печали, ни сожаления, ни грусти. Как будто все ее чувст­ва умерли вместе с Мануэлем Рамосом.

Время тянулось медленно. Солнце взбира­лось по небу все выше и выше, и свет, прони­кающий в камеру через отверстие, постепенно становился все ярче. Кэтлин подумала, увидит ли она когда-нибудь солнечный свет снова.

После полудня в камеру принесли миску овощного супа, два куска хлеба с маслом и чашку горячего черного кофе, но есть Кэтлин не могла. У еды был вкус пепла.

Лежа на кровати, она рассматривала неболь­шой кусочек неба. Она убила человека. А за убийство вешают. Ее, конечно, не повесят сей­час, когда она носит в себе новую жизнь. Да, закон милосерден, и исполнение приговора бу­дет отложено до рождения ребенка. Ребенка Рэйфа.

Рэйф. Кэтлин почувствовала, как ее глаза наполнились слезами, а в горле запершило, и только всеподавляющее оцепенение удержало ее от слез.

Бедный Рэйф. Он никогда не узнает, что с ней случилось. Рамос замел следы так, что ни­кто не сможет узнать истину.

Кэтлин положила руки на живот. Бедный малыш. Может, он вообще не родится, а если и увидит свет, то никогда не узнает свою мать. Люди скажут: «Ее повесили за убийство», – и ребенок будет носить этот позор всю жизнь.

Усталость паутиной окутала Кэтлин, и, пре­жде чем уснуть, она пожалела, что не убила Абнера Уайли. В конце концов, повесить ее можно только один раз.

Когда Рэйф въехал в Гринуотер, уже смер­калось. Своего взмыленного гнедого жеребца Рэйф оставил в конюшне, дав слуге указания почистить и накормить его сеном и хорошим зерном. А сам медленно пошел по улице, вы­сматривая какой-либо признак присутствия Кэти, Уайли или брюнета с перевязанным гла­зом.

Гринуотер – небольшой городок, и в нем немного интересного. В городе были конюш­ня, маленькая гостиница, крохотный ресторан­чик и коммерческий магазин. Ни почты, ни шерифа, ни телеграфа.

Гостиница показалась Рэйфу наиболее до­стойным внимания местом, и он сначала на­правился туда. За столом сидел лысеющий мужчина средних лет и читал каталог заказов по почте. Он посмотрел на вошедшего Рэйфа.

– Чем могу служить?

– Я ищу женщину.

– Извините, это гостиница, а не бордель.

– Не такую женщину, – ответил Рэйф.

– Не важно, какую женщину вы ищете. У нас тут женщин нет. Даже горничной.

– Я ищу свою жену, – с раздражением ска­зал Рэйф. – Она должна была остановиться тут этой ночью или утром.

– Блондинка? – спросил клерк. – Такая симпатичная с зелеными глазами?

– Вы ее видели?

Мужчина помолчал.

– Да. Ночью она убила человека. Выстрели­ла в него четыре раза.

– Где она сейчас?

– За магазином. У нас там имеется место для заключенных.

– А юрист у вас в городе есть?

– Уэнделл Монро, начальник полиции.

– Где он?

– Он уехал в город за судьей Гастингсом. Вернется завтра.

– Я хочу видеть свою жену.

– Боюсь, я не могу вам ничем помочь, – клерк пожал плечами.

– И на том спасибо, – пробормотал Рэйф и вышел из гостиницы.

Ярдах в двадцати за магазином он обнару­жил небольшую каменную постройку. При мысли, что Кэтлин заперта внутри, как зверь в клетке, по спине побежали мурашки.

– Кэти? – позвал он через массивную дверь. Изнутри ничего не послышалось.

– Кэти? – снова позвал он ее, на это раз громче.

Кэтлин очнулась, услышав свое имя. Наверное, ей померещилось. Она посмотрела на окно и увидела, что уже наступила ночь. И вдруг она снова услышала голос Рэйфа, зовущий ее.

Она спрыгнула с кровати и подошла к двери.

– Рэйф?

– Это я, милая. С тобой все в порядке?

– Да.

Рэйф прислонился лбом к холодной дубо­вой двери.

– Рэйф, ты еще здесь?

– Да, Кэти. Что случилось?

– Я убила человека. О, Боже, помоги мне! Рэйф, я убила человека.

– Милая, успокойся. Все будет хорошо, не волнуйся, я… – он замолчал, услышав сзади шаги.

Повернувшись, Рэйф увидел здоровяка с подносом в одной ручище и с пистолетом в дру­гой.

– Ты кто такой, черт возьми? – рявкнул ги­гант. – Что ты здесь делаешь?

– Меня зовут Галлахер, – с вызовом отве­тил Рэйф, – и я разговариваю со своей женой.

– Твоя жена! – воскликнул Лем Муди. – Черт меня побери, я не знал, что она замужем.