Девица взяла визитную карточку с лондонским адресом его отца, которую он протянул ей.

– А там будут для меня деньги?

– Конечно. Только узнай побольше.

Теперь, когда они были в Лондоне, лишившись музыкального салона Норфилд-Парка, Кира легкой походкой вошла в гостиную лондонского дома Кропторна и остановилась. Отделанная синим с золотом комната была великолепно украшена, от лепнины в стиле рококо вокруг двери до позолоченных виньеток на мраморном камине. Ковер, выполненный в синем и сером, идеально сочетался с роскошными, обитыми синим бархатом креслами, расставленными вокруг. Просторный арочный потолок покрывали ровные ряды овалов с нарисованными в них прекрасными садами. Она никогда и представить не могла, что в семейной комнате может быть так много деталей. Внутреннее убранство в доме Киры всегда казалось ей удобным, иона скучала по эркеру, выходящему в ее маленький садик, но здесь было... великолепно.

Вспомнив о своей цели, Кира направилась к письменному столу у дальней стены, залитому золотым утренним светом. Она внимательно посмотрела на портрет хмурой женщины – скорее всего какой-нибудь прародительницы Гевина, потом взяла перо с искусно украшенной стойки и вздохнула. Следовало известить отца о ее предстоящем браке, но даже если он сейчас все еще был на Цейлоне, письмо не дойдет до него раньше дня свадебной церемонии. И все же она почему-то чувствовала необходимость хоть как-то сообщить ему об этом.

Сев за стол, девушка поискала бумагу и через несколько секунд уже сидела перед чистым листом с новым пером в руке.

Белая страница укоряюще смотрела на нее. Как сможет она сказать отцу, что выходит не за обеспеченного мужчину, который, как он безрассудно уверял, будет очарован ее красотой? Кира подозревала, что на самом деле отец хотел для нее удачного брака только потому, что это было бы изысканной местью его непримиримому старшему брату.

Если отставить в сторону соперничество отца, Кира была не против выйти замуж за человека без большого состояния. Действительно, в разгаре этого скандала доброе имя Джеймса было для нее величайшим богатством. Но она не могла отрицать легкого разочарования из-за того, что выходит за человека, которого не любит.

Конечно, Джеймс ей нравится. Он предложил ей помощь и готов был спасти ее репутацию после лжи лорда Венса, хотя она не могла предложить ему ничего ценного взамен. Больше того, Джеймс был добрым и исполненным благих намерений, спокойным джентльменом, он умел выслушать. Кира озадаченно сдвинула брови. Так почему же она не доверилась ему?

Не уверенная, что знает ответ, она написала дату и быстро набросала несколько слов о своей предстоящей свадьбе, избегая упоминания о лорде Венсе. Когда отец вернется в Англию, утолив последний приступ страсти к путешествиям, пик скандала будет уже позади.

Глубоко погрузившись в свои мысли, Кира не сразу почувствовала прикосновение чьей-то руки к своему плечу. Вздрогнув, она обернулась и увидела Гевина.

– Простите, я не хотел напугать вас.

Герцог выглядел невероятно беспечным в черных брюках, скаковых сапогах и мягкой белой рубашке. Капельки пота блестели на его мощной груди, видневшейся в раскрытый ворот рубашки. Он выглядел так, будто только что вернулся после долгой скачки.

Гадая, зачем он искал ее, Кира молча ждала.

Гевин участливо посмотрел на нее.

– Вы хорошо себя чувствуете? У вас какой-то лихорадочный румянец.

Смущенная своей реакцией, она отвернулась и ткнулась взглядом в свое письмо.

– Я писала письмо отцу.

– Неужели? Со слов Джеймса я понял, что он за границей.

– На Цейлоне, я полагаю, но никто точно не знает. В прошлом году страсть к путешествиям забросила его в Китай, а незадолго до этого он странствовал по Египту.

– Ваш отец очень много путешествует...

– Да, он может платить за свои приключения, переводя документы и тексты на восемь языков. – Кира стала пристально разглядывать перо, но затем все же рискнула украдкой взглянуть на Гевина.

– Восемь? Это впечатляет. А сколько знаете вы?

– Четыре, хотя мой русский довольно плох, и, наверное, не стоит его считать.

Герцог выглядел потрясенным.

– Увы, мой французский тоже плох – пожалуй, даже хуже, чем мое пение.

Кира рассмеялась, понимая, что нельзя не доверять, когда он так обезоруживающе откровенен. Еще труднее было игнорировать его обаятельную улыбку.

– Это действительно прискорбно. Если мы когда-нибудь поедем в Париж, представлять семью придется моим сестрам. К счастью, у Энн особый талант к языкам.

Очевидная гордость на лице герцога тронула Киру, было ясно, что он любит своих сестер так же сильно, как Дариус любит ее. Она всегда считала, что девочке нужен заботливый любящий брат, и сестрам герцога явно повезло.

– Справедливости ради нужно сказать, что у Кейт величайший дар владения иголкой и ниткой, – продолжал герцог. – К тому же она более красивая и менее замкнутая, чем Энн.

Складка между его темными бровями свидетельствовала о тревоге, которую Кира не могла не заметить.

– Что-то не так?

– Почему вы так решили?

– Ваша озабоченность, Гевин. Что тревожит вас?

Он помедлил, потом вздохнул:

– Ничего особенно важного.

По тревоге, затуманившей темные глаза герцога, Кира поняла, что его беспокойство очень реально, но он решил не делиться им. И все же... возможно, она могла бы помочь.

– Это, очевидно, достаточно тяжело для вас, потому что ваша улыбка исчезла и живость в глазах тоже.

– Просто я беспокоюсь об Энн и ее перспективах выйти замуж.

– Если она хотя бы вполовину так очаровательна, как... – «как вы красивы...» Неужели она чуть не произнесла это? Действительно, очень плохой шаг. Нет, она должна еще раз подумать, но терять свои мысли, когда ее взгляд встречается с его взглядом. – Уверена, она очаровательная девушка.

– Да, – быстро согласился он. – Просто вчера вечером я разговаривал с одной из своих кузин, которая взяла девочек под свое крыло, поскольку сама сейчас занята подготовкой дочери к сезону. У Кейт поклонников даже больше, чем надо, и уже есть два предложения, одно из них просто великолепно; а вот Энн гораздо больше нравится сидеть, уткнувшись носом в книгу. Кузина говорит, что Энн делает все возможное, чтобы оставаться дома, и из-за этого у нее очень мало поклонников.

По лицу герцога Кира видела, что эта проблема очень его волнует.

– Возможно, ей трудно выйти из тени Кейт...

– Похоже, что так, и чем дольше это продолжается, тем труднее будет Энн занять достойное место в свете. Она никак не может понять всю важность танцев, улыбок, оживленной беседы...

Темные глаза Гевина затуманились от беспокойства. Ясно, что он, как и Дариус, очень хороший, но немного заблуждающийся брат.

– Она понимает, – заверила его Кира. – Но если девушка застенчива, боюсь, для нее это довольно непросто.

– Как это? Возможно, вечеринки и балы ей нравятся меньше, чем Кейт, но...

– Вы ведь не застенчивы, – заметила Кира, – поэтому вам трудно объяснить; а вот мне приходится бороться со своей робостью на светских сборищах. Легкая болтовня и танцы, о которых вы говорите, временами могут показаться почти мучительными.

– Мучительными? – По выражению его лица она поняла, что такая идея ему совершенно чужда.

– Когда вам не слишком нравится в компании, ужасно трудно держаться с грацией и шармом.

– Возможно, но Энн должна перебороть себя. Для женщины удачно выйти замуж – дело первостепенной важности.

Ничто не могло быть более верным. Их взгляды встретились, и Кира подумала, что, может быть, когда-нибудь его забота распространится и на нее. Возможно, он действительно одобряет ее брак с Джеймсом. Эта мысль согрела ее.

– Вы правы, хорошо выйти замуж очень важно, – согласилась она. – Каждая женщина знает это, и каждый хороший брат делает, что может, чтобы способствовать такому событию. Энн понимает, чего вы ожидаете, но вы хотите, чтоб она блистала, выделялась в ситуации, в которой ее язык будто связан. У меня иногда даже начинает кружиться голова от большого количества людей. Ни один бал в Суффолке никогда не был таким грандиозным, как настоящий лондонский бал.

Герцог выглядел разочарованным, но он все же попытался осмыслить ее слова.

– Что я могу сделать, чтобы помочь ей?

– Поговорите с ней, предложите вашу поддержку. Скажите, что гордитесь ею, несмотря ни на что. Сходите с ней на прием и будьте все время рядом. Ваше присутствие придаст ей уверенности. Возможно, вашей сестре просто нужно отойти от стены, чтобы ее увидели все молодые люди.

Герцог кивнул;

– Наверное, это так и есть. Похоже, вы хорошо понимаете мою проблему.

– Дариус сделал все, чтобы ввести меня в общество, когда я с большим удовольствием оставалась дома с моей музыкой. – Кира не могла не улыбнуться, с нежностью вспоминая все способы, которыми брат пытался помочь ей.

– Я заметил, что вы с ним очень близки.

Наблюдение герцога не удивило Киру, но, сказав ей об этом, он стал нравиться Кире еще больше.

– В детстве мы с Дариусом всегда помогали друг другу. Я научила его читать, а он учил меня ловить рыбу. Я присматривала за ним, когда... стала старше, а он давал мне ощущение безопасности – ведь папа часто уезжал в свои поездки.

– Вам повезло, что вы вместе. А вот мне так не хватает моих сестер. Сестры значительно моложе меня, но как только они уехали из Норфилд-Парка в Лондон, дома стало тише, чем на кладбище.

Гевин искренне скучал по сестрам; Кира услышала это в его голосе.

– Значит, это ваш шанс. Если вы одобряете одного из женихов Кейт, обручите их и позвольте сестре насладиться счастьем, которое дает замужество. Сделав это, вы освободите для Энн место, которое раньше занимала Кейт.

– Да, это и в самом деле разумно. – Герцог взял Киру за руку. В его глазах она увидела решимость и признательность. – Уверен, вы правы. Благодарю вас.

Кира едва успела ответить на прикосновение его теплой ладони, как вдруг он наклонился к ней. Неужели он хочет поцеловать ее? Сердце Киры бешено забилось. Он наклонился еще ближе. Хочет ли она, чтобы он это сделал?

Внезапно Кира почувствовала на своей щеке его вызывающе теплое дыхание. Мгновение спустя его рот прикоснулся к ней, и он поцеловал ее в щеку. На мгновение – всего лишь вдох – время замерло внутри ее.

Дариус много раз целовал ее в щеку, но никогда это не вызывало у Киры таких чувств, как сейчас – надежда, головокружение, неуверенность... Почувствовав, что Кира напряглась, Гевин отстранился и отпустил ее руку.

– О, мне не следовало... – Он, казалось, с трудом подыскивал слова. – Вы были так великодушны и помогли мне, а я так благодарен за ваш мудрый совет, что, боюсь, немного увлекся в выражении моей благодарности. Сможете ли вы простить меня?

Благодарность, ну, конечно же. Зачем еще герцогу делать такой жест по отношению к ней? Это ее вина, что она прочла что-то большее в его благодарном жесте – то, чего ей не следовало желать.

Всего через девять дней ее свадьба, впереди предсвадебная лихорадка. Дариус поклялся, что побыстрее завершит свои таинственные дела в Лондоне, чтобы они могли вовремя вернуться в Норфилд-Парк. Но мысль о том, что ей придется навсегда остаться замужем за Джеймсом, человеком, которого она знает всего какой-то месяц... Это ее откровенно пугало.

– Тут нечего прощать. – Кира изо всех сил постаралась улыбнуться. – Я рада, что смогла помочь.

– Да, да! А вот я, боюсь, отплатил вам за доброту тем, что испугал вас и помешал писать письмо. – Герцог одарил ее самой скромной улыбкой, от которой ямочка на его подбородке стала глубже. – Оставляю вас, чтобы вы могли закончить письмо.

Кира растерянно смотрела на широкую спину герцога, скрытую под сине-серым сюртуком, и ей почему-то не хотелось, чтобы он уходил.

– Гевин!

Он быстро обернулся.

– Да?

Девушка лихорадочно пыталась придумать хоть что-нибудь, чтобы задержать его.

– Я просто хотела пожелать вашим сестрам удачи с замужеством.

Теплая улыбка снова смягчила его энергичный рот.

– Благодарю вас.

Он вышел, а Кира все продолжала смотреть на дверь. Сегодня Кропторн продемонстрировал любовь к своей семье и из-за этого еще больше понравился ей. Похоже, этот мужчина просто не желал покидать ее мысли, которые становились все более безрассудными. А тут еще это безумное мгновение, когда она подумала, что он хочет поцеловать ее, как ни Джеймс, ни даже лорд Венс никогда не решались...

Впрочем, определенно это все только предсвадебная лихорадка!

– Представить не могу, как мне удастся пройти через этот званый обед и усадить за стол Мельбурнов, – вздыхала тетя Кэролайн следующим вечером, постукивая ногой по сапфирово-синему ковру в столовой. – Все, кого мы знаем, придут в ужас.