Стелла Камерон - Запретные удовольствия

– Эта тварь мешает мне, – пробормотала она задыхаясь.

– Она – наименьшая из наших проблем. Даже не проблема, а так, неприятность.

Одним движением он пересадил ее обратно на стульчик. Затем зашел со спины и повернул Мэри к зеркалу, чтобы она увидела, что он сделал с ее лицом. Она в ужасе смотрела на свое отражение: перед ней сидел ярко раскрашенный клоун с печальными, опущенными вниз уголками губ. Вокруг сосков расплывались разноцветные круги, присыпанные красным блеском.

Мэри слышала, как он шуршит одеждой, раздеваясь, но не могла оторваться от своего жуткого отражения.

Потом он подошел к ней, и Мэри, словно со стороны, увидела в зеркале, как он раскрыл ей рот, ввел туда свой член, затем извлек его, но лишь для того, чтобы втолкнуть еще глубже. Его ягодицы напряглись.

– Ну, потрудись же, любовь моя, помоги мне, – сказал он с нетерпением.

Мэри закрыла глаза и стала делать то, о чем он просил. Она обливалась потом, все больше напрягаясь; он же стонал и похрюкивал от удовольствия. Его тело все-таки возбуждало ее. Когда он, содрогаясь, изверг свое семя и отстранился от нее, тяжело дыша, Мэри, словно вслепую, потрогала пальцами его гениталии и ощупала твердые мышцы бедер.

– Умница, – сказал он, отдышавшись. – Ты хорошая и очень послушная девочка.

– Я тебе не служанка. – Мэри отвернулась и вытерла губы. – Ты позабавился, теперь моя очередь. И я хочу знать, что происходит… – Для Мэри игра закончилась.

Она решила, что пора заняться делом.

– Послушай, – в его голосе отчетливо прозвучало раздражение, – оставь это мне. Теперь тебе не о чем беспокоиться, я все держу под контролем.

– Ну, уж нет, – прошипела Мэри. – У меня своя голова на плечах. Ты, наверное, полагаешь, что будешь сам все решать, а мне предстоит лишь выполнять твои приказы? Нет, решать буду я. До тебя дошло?

Он рывком поднял ее со стульчика и встряхнул, схватив за плечи:

– До меня все давно дошло. Ты не будешь путаться у меня под ногами и отдавать мне приказы. И тебе придется делать все, что я захочу, даже если ты будешь только догадываться об этом.

– Дьявольщина…

Он снова встряхнул ее, встряхнул так, что она больно ударилась ногой о ножку стульчика.

– Ты все сказала? – спросил он с угрозой.

Но Мэри, охваченная гневом, не заметила этой угрозы.

– Отделайся от нее! – воскликнула она, дерзко глядя ему в глаза.

– Не будь дурой. Ты думаешь, нам нужна полиция со своим расследованием?

– Все, что от тебя требуется, – это убедиться, что она пропала без вести и никогда не вернется.

– Только после того, как я закончу здесь свои дела.

– Я хочу, чтобы эта женщина убралась куда-нибудь подальше, – настаивала Мэри, не желая отступать.

– И это все из-за ревности? Да мне плевать на твою ревность. Сначала я сделаю то, что нужно мне.

– А потом она исчезнет?

– Предоставь это мне.

– Будь ты проклят! Ты должен действовать, пока не поздно. Я так хочу!

– Только когда наступит время.

– Но я хочу…

– Да заткнись же!

Он обхватил ее за талию и уложил лицом вниз на сиденье стульчика.

Она отчаянно сопротивлялась, пыталась вырваться, но ее мучитель был гораздо сильнее. Он придавил Мэри коленом к сиденью, не давая ей пошевелиться.

Обхватив ее рукой за шею и удерживая в таком положении, он принялся разрисовывать гримом ее ягодицы. На сей раз Мэри не видела цвет, которым он воспользовался.

– Не надо, – прохрипела она. – Я тебя ненавижу. Ты пожалеешь об этом.

– Разве ты забыла, как говорила мне, что я могу делать все, что захочу, если это будет необычно? – Палочка грима ударилась о туалетный столик. – И не ты ли утверждала, что с тобой можно делать все?

– Пусти!

– Ты – мишень, детка. Будь уверена, я знаю, как попасть в нее.

– Ну, хоть используй какой-нибудь крем. Я не хочу, чтобы была кровь.

Он засмеялся:

– Как ты думаешь, он делает это с ней?

– Она не перенесла бы столько, сколько я, – заявила Мэри, упираясь руками в пол. Ее грудь колыхалась, свисая вниз. – Но запомни: все еще впереди. Впрочем, если мы не доберемся до них, то пострадаю не только я.

– Я доберусь до них, Мэри, поверь мне.

– Меня тошнит, – пожаловалась она, уловив запах косметического молочка для снятия грима; он еще даже не открыл пузырек. – Ты собираешься нюхать эту дрянь?

– Зачем же нюхать? Я даже думаю, что мне понравится. Держу пари: он считает, что с ней приятнее заниматься этим, чем с тобой. Забавнее.

Крем почти не притупил боли от его первого толчка.

– Осторожнее! – вскрикнула Мэри.

– Но тебе же нравится. – Он начал ритмично вращать бедрами.

И напевал фальцетом в такт своим движениям:

– Позволь мне это, детка…

Мэри задержала дыхание и стиснула зубы. «Ничего, – думала она, – еще придет мое время, и тогда посмотрим, что ты запоешь».

– Мне кажется, я возношусь на небеса, моя сексуальная Мэри.

– Да, конечно, – прошептала она, – трахни-ка небо, Арт.

– Может, ты хочешь, чтобы я ушел? – спросил Нэсти.

Держа в руке ключи от квартиры, Полли смотрела себе под ноги и пыталась разобраться в своих чувствах. Вообще-то Нэсти за весь вечер ни разу даже не прикоснулся к ней, и она была благодарна ему за это. Ему ничего не стоило бы обхватить ее своими ручищами.

– Так мне уйти? – снова спросил он.

Полли отрицательно покачала головой. Он довольно долго размышлял, прежде чем задать этот вопрос, и она поняла, что он не совсем уверен в себе.

– Хорошо, – сказал Нэсти. – Знай: я бы ушел, если бы ты захотела этого. Но сначала я бы все вокруг проверил.

– Ты пугаешь меня, когда говоришь так.

– Пренебрегая осторожностью, нельзя устранить опасность.

– Может быть, никакой опасности и нет. Говорят, телефонные хулиганы никогда не приводят в исполнение свои угрозы.

Нэсти взял у Полли ключи и открыл парадную дверь ее трехэтажного дома.

– Это в тех случаях, – сказал он, – когда номера выбираются из телефонной книги наугад.

– Но…

– А твой хулиган знает о тебе все.

Полли промолчала. Она уже хотела войти в дом, но Нэсти придержал ее. Он подошел к двери первым и, переступив порог, сказал:

– Если бы этот тип не знал тебя, то он или его подруга – в общем, они не стали бы звонить твоей матери в Беллвью.

Полли снова охватил страх.

– Но ведь полиция, кажется, не беспокоится, – возразила она, следуя за Нэсти.

– Полицейские не влюблены в тебя.

На это возразить было нечего. Полли, остановившись в холле, обшитом панелями под красное дерево, с недоумением посмотрела на Нэсти. Он говорил страшные вещи, первым открыл дверь, чтобы войти и осмотреться, и делал все это с таким видом, словно рассуждал о погоде.

– А что, если я не хочу, чтобы ты влюблялся в меня? – спросила она, наконец.

– Скажи мне об этом сейчас, – ответил он, обходя ее и открывая дверь в спальню.

Немного помедлив, Полли последовала за ним. Нэсти прошелся по дорогому непальскому ковру голубых и зеленых тонов – ковер лежал на темных половицах – и остановился у кровати. У Полли была широкая кровать с балдахином из дорогой шелковой ткани – под старину. Ей показалось, что Нэсти слишком долго задерживается здесь.

– Так ты не хочешь, чтобы я влюбился в тебя, Полли? – спросил он дрогнувшим голосом.

– Не знаю. Я не думала об этом. – Она стояла, прислонившись к дверному косяку, и смотрела, как он проверяет ванную комнату.

– Я доверяю тебе и считаю тебя исключительно порядочной женщиной, – донесся из ванной голос Нэсти.

– Благодарю…

– Полагаю, у тебя было время подумать о нас с тобой.

Полли нахмурилась.

Нэсти раздвинул прозрачные стеклянные двери огромной душевой.

– Так или иначе, но ты хочешь, чтобы я влюбился в тебя, и ты думала об этом, – заявил он.

– Зачем открывать двери, сквозь которые и так все видно?

– Чтобы увидеть все, нужно открывать все двери, – ответил он без тени улыбки. – Так ты ответишь когда-нибудь на мой вопрос?

– Сомневаюсь. Я не готова к этому. Я сама отвечаю за все, что со мной происходит. Сама строю свою жизнь, по крайней мере, насколько это возможно. И я не думаю, что смогу отказаться от этого.

– Ты полагаешь, любовь к мужчине должна означать отказ от собственной независимости?

– Почему мы говорим об этом?

– Потому, что мне так хочется. Я ведь сам начал, этот разговор. А у тебя прекрасный дом.

Нэсти продолжил осмотр комнат, Полли же его сопровождала. Исследовав ее гардероб, он вернулся в фойе и наконец прошел на кухню. Кухня была очень удобно обставлена и отделана хромированными деталями и черными панелями; было очевидно: Полли любит повозиться здесь, когда у нее есть время.

– Я пока не знаю никого, кто действительно умеет хорошо готовить, – сказал Нэсти.

– Ну уж, наверное, твоя мама умела готовить.

Нэсти быстро взглянул на нее и отвел глаза, ничего не ответив.

Затем проверке подверглись «красная», «белая» и «голубая» комнаты – царство Бобби. Нэсти внимательно осматривал каждый шкаф.

– Ничего нет, – сказал он, наконец, возвращаясь в гостиную, окна которой выходили на озеро Вашингтон. – Швейцара там, внизу, тоже, кажется, нет.

– Нет. Но без ключа сюда не войти.

– Я думаю, мне нужно остаться здесь, с тобой.

Полли взглянула на него. Лицо Нэсти выражало решимость.

– Я живу с сыном, – проговорила она твердым голосом.

– Комнат здесь хватит на всех.

– Но у нас только две спальни.

Он пристально посмотрел на нее. Полли, прочитавшая в его взгляде непреклонность, подумала о том, что лицо Нэсти трудно было бы назвать добрым.

– Спасибо, что проводил меня, – сказала она, не в силах более выносить его молчание. – Пойдем, я все здесь закрою. Мне нужно взять машину и съездить за Бобби.

– Я сам привезу его.

– Но я думаю…

– Не надо.

У Полли перехватило дыхание.

– Что не надо?

– Не надо думать. По крайней мере, об этом. Возможно, мы перестраховываемся. Я очень надеюсь, что так и есть. Но сегодня вечером уж разреши мне самому привезти Бобби домой и убедиться, что вы оба в безопасности.

Полли поняла, что спорить с таким человеком, как Нэсти Феррито, бесполезно.

– Хорошо, спасибо.

– Твоя кровать слишком велика для такой маленькой женщины, – проговорил он все с тем же бесстрастным выражением.

Полли взяла у него ключи и бросила их на туалетный столик у трюмо.

– Если ты предлагаешь то, что я подумала… в общем, сразу ясно, что у тебя нет детей.

– Верно, нет, – кивнул Нэсти.

– А у меня семилетний сын, и я не делю свою постель с мужчинами, – заявила Полли.

– Даже когда Бобби нет дома?

– Нет. – Она с усталым видом опустилась на серый диванчик. – Я не сплю с мужчинами, вот и все.

Нэсти пожевал передними зубами резинку. Затем присел рядом с Полли.

– Это хорошо, – сказал он. – Я именно это и надеялся услышать.

– А если бы я сказала иначе, тебе бы не понравилось? – в раздражении бросила Полли.

И тотчас же подумала: «с какой стати он интересуется подобными вещами?»

Нэсти, однако, промолчал. Он сидел рядом с ней, свесив к полу свои длинные огромные ручищи, и смотрел куда-то в сторону. От него исходили энергия и сила.

– У тебя есть кто-то еще, Полли? – спросил он, наконец.

– Нет, – растерялась Полли, не ожидавшая такого вопроса.

– Значит, ты совсем не хочешь, чтобы в твоей жизни появился мужчина?

Его вопросы были слишком трудными для Полли, потому что ей не хотелось задумываться над ответами на них.

– Знаешь, – проговорила она вполголоса, – у меня по-прежнему такое чувство, что я должна вырваться из этого круга.

– Из какого?

Полли передернула плечами и зябко потерла ладони – ей стало холодно в тоненьком платье из хлопка.

– Видишь ли, многие дети пытаются самоутвердиться, Протестуя против привычного уклада жизни, – стала она объяснять, немного нервничая. – Одни больше, другие меньше. Я была такой же… и разбила свою жизнь.

– Ты не разбила свою жизнь, ты добилась успеха, – возразил Нэсти.

– А ты сам разве считаешь, что твоя жизнь зависит только от тебя?

Он поджал губы и ответил, чуть помедлив:

– Я думаю, что сам строю свою жизнь, но умею принимать неизбежное. Разве это не одно и то же?

– Не знаю, – пожала плечами Полли, – я не психолог. Я знаю только, что не уверена в своей готовности к тем отношениям, которые ты мне предлагаешь.

– А ты уверена, что знаешь, какие отношения я предлагаю тебе?

Нет, она не была в этом уверена.

– Ну, возможно, я могу судить об этом по твоим словам и поступкам.