Взяв кроссовки за шнурки и покачивая ими из стороны в сторону, Бобби встал и снова пошел по тропинке между низкорослыми деревцами к ветряной мельнице.

– Неужели ты действительно задумал исчезнуть? – спросил Дасти.

Нэсти следил в бинокль за Бобби и Спайком.

– Возможно, мне придется исчезнуть. Но сначала я должен подумать, как спрятать Полли и Бобби. Он как раз направляется к моему наблюдательному пункту.

– Мальчик?

– Да. Мне нужно убраться отсюда до того, как он придет. Незачем пугать его.

– Хорошо. Только пообещай мне одну вещь. Не предпринимай решительных шагов, пока я не позвоню тебе.

– Даст…

– Позволь на этот раз подумать и другим. Тем, кому тесные брюки не нарушают кровообращение.

– Дасти…

– Будь с Бобби поласковее, он хороший мальчик. Я позвоню тебе до темноты.

Дасти повесил трубку, а Нэсти понял, что лучше отложить следующий звонок. Если предчувствие беды не пройдет за день и если он не услышит каких-нибудь ценных советов от Дасти, то ему придется где-нибудь укрыть Полли с Бобби и подготовиться к дальнейшим действиям.

Точными движениями, которые свидетельствовали о длительной практике, он уложил бинокль и телефон в «дипломат». Затем посмотрел на разобранную винтовку, лежащую на самом дне. Ему не надо было брать ее в руки, чтобы ощутить плечом ее вес и почувствовать холодное прикосновение стали к щеке. Дай-то Бог, чтобы ему не пришлось воспользоваться его в усадьбе «Красавица Роза». Он выпрямился и сразу заметил внизу Бобби.

Жизнь без сюрпризов, без необходимости шевелить мозгами не входила в планы Нэсти, пока флотское начальство не предложило ему перейти на канцелярскую работу. Это заставило его попытаться взглянуть в лицо будущему и подумать о том, как провести оставшиеся годы своей жизни.

Нэсти так и не увидел будущего. Даже сейчас он еще не решил, чем будет заниматься. Обучение начинающих аквалангистов в подогретом бассейне совершенно не привлекало его.

В этот момент у входа в мельницу раздались тихие нерешительные шага – мальчик взбирался по деревянным ступеням. Установленная на невысоком холме и выкрашенная синей краской мельница являлась лишь украшением усадьбы, не более того. Роза как-то сказала отцу, что ей очень нравятся ветряные мельницы, и он построил эту мельницу. Белые цветы и зеленая виноградная лоза цеплялись за недавно покрашенные лопасти крыльев.

Спайк первым преодолел лестницу. Когда пес увидел Нэсти, то остановился. Спайк обнюхал пол, потом подошел к Нэсти, чтобы обнюхать его ноги.

– Эй там, внизу! – крикнул Нэсти, поскольку не хотел, чтобы Бобби испугался, внезапно обнаружив, что на мельнице кто-то есть. – Это ты, Бобби?

Шаги стихли.

– Поднимайся. Посмотришь, какой вид открывается отсюда.

– Что это такое? – спросил Бобби, тут же зашагав быстрее. – Это ветряная мельница, о которой рассказывал Дасти?

– Да. – Нэсти наблюдал, как появилась сначала голова Бобби с растрепанными светлыми волосами, а потом и сам мальчик.

Бобби был худеньким, но довольно высоким для своего возраста, как успел заметить Нэсти.

– Это просто домик с отличной смотровой площадкой, который ни на что больше не годится. Отец Розы любил делать ей приятные сюрпризы.

Бобби подергал воротник своей мешковатой полосатой футболки.

– Она захотела ветряную мельницу? – Футболка все время соскальзывала то с одного его плеча, то с другого. – Странная причуда.

Нэсти улыбнулся:

– Я думаю, ты хотел сказать «прекрасная причуда».

– Да.

Семилетний ребенок не должен быть таким серьезным. А если он несчастлив?

– Давай сходим на рыбалку, как обещал тебе Дасти. – Какое-то непонятное чувство заставило Нэсти сказать то, чего он не должен был говорить.

Но Нэсти очень хотелось, чтобы ребенок порадовался.

– Может быть, завтра?

– А мама тоже может пойти?

Маленький мальчик не должен говорить таким унылым голосом и выглядеть таким испуганным.

– Конечно, и твоя мама пойдет. Она не сможет остаться в стороне. Ты же знаешь, какая она.

– Да.

Нэсти тщательно осмотрел окрестности усадьбы. Если бы он для этого воспользовался биноклем, то напугал бы Бобби. – Ты что-то задумал?

– Нет.

Удивительно, одно очень короткое, очень понятное слово могло выражать совершенно противоположные мысли.

– Так что ты скажешь по поводу этой идеи?

Футболка опять сползла с плеча Бобби, и он поправил ее, схватив за воротник.

– Я хочу, чтобы моя мама была счастлива.

Нэсти с трудом перевел дыхание.

– Ты, наверное, очень сильно любишь маму. – Это были первые слова, которые пришли ему на ум.

– Она переживает.

– Разве?

– Вы ее друг. – Бобби взглянул на Нэсти, зажмурившись от солнечного света, проникавшего через открытое окно. – Она любит вас.

– Ты так думаешь? – Выспрашивать у ребенка, подумал с сожалением Нэсти, довольно подло.

– Мама любит многих людей.

«Ты заслужил это, Феррито», – сказал себе Нэсти.

– Но только не так, как она любит тебя. Полли никогда не разговаривает ни с кем так, как она разговаривает с тобой. – Нэсти хотелось верить, что он выглядит увереннее и говорит спокойнее, чем это было на самом деле. – Я тоже люблю ее.

– Она всегда обо всех заботится. Когда мы жили в Пойнте, она готовила еду, а тетя Фаб была за хозяйку. Бабушка иногда помогала, но мама все равно ухаживала за всеми нами.

Нэсти подумал о том, что за словами мальчика кроется что-то еще.

– Таких людей очень мало. Немногие заботятся о других людях.

Бобби был без кроссовок, вероятно, он оставил их внизу, у лестницы. Наклонив голову, мальчик спросил:

– А у вас есть дети?

– Нет.

– Почему?

За исключением встреч с двумя дочками Романа и Финикс, одна из которых была еще совсем крошкой, у Нэсти совсем не было опыта общения с детьми.

– Я никогда не был женат, – ответил он.

– Мои мама и папа тоже не были женаты.

Сначала Нэсти был озадачен этими словами, но потом нашел что сказать:

– Думаю, что я захотел бы… захотел бы сначала жениться, если бы собирался завести детей.

Ну вот… Теперь он действительно молодец. Сумел объяснить родившемуся вне брака ребенку, что иметь внебрачных детей плохо.

Мальчик поднял свой остренький подбородок:

– Я бы тоже так поступил. Когда у меня будут дети, я должен буду жениться. – Пес снова оказался рядом с ним.

Нэсти заметил, что на тропинке, ведущей к ветряной мельнице, мелькает что-то красное. Он внимательно пригляделся и увидел Полли, направляющуюся к мельнице. В руке она держала кроссовки Бобби. Очевидно, мальчик оставил их не на лестнице, а где-то по пути сюда, раз Полли догадалась, куда он направился.

– Вы знаете, мой папа сейчас в Киркленде. Он говорит, что хочет вернуться ко мне с мамой.

– Он хочет? – Нэсти внимательно посмотрел на Бобби. – А ты хочешь этого?

Два тонких плечика поднялись вверх.

– У многих детей мамы и папы не живут вместе.

– Но ты хочешь, чтобы у тебя были и папа и мама?

– Да, конечно. Но мой папа раньше не хотел меня.

Перед Нэсти промелькнула нагловатая ухмылка Сэма Доджа.

– Конечно, так и было. – А что еще он мог сказать? Нэсти вспомнил рассказ Полли о предыдущем визите этого человека.

– Да, он не хотел, – сказал Бобби. – Я думаю, мама не любит его. Она чуть не сошла с ума, когда он приезжал раньше. Мама, наверное, хочет, чтобы он снова уехал.

– Она сделает так, чтобы было лучше для тебя. – Если бы Нэсти мог поверить, что он сам больше подходит Полли, то сейчас почувствовал бы себя намного лучше.

Бобби оторвал воротник от своей футболки.

Красное хлопковое платье замелькало в окне, как только Полли подошла поближе.

С одной стороны, Нэсти хотелось, чтобы Полли развернулась и ушла в дом. С другой стороны, он с нетерпением ждал ее, чтобы побыстрее закончить разговор с ее сыном.

– Мама сказала мне, что вы хотели рассказать забавную историю про ваше имя.

– Гмм? – Нэсти пытливо посмотрел на мальчика. – Забавную? Ну да, действительно забавную. Так получилось, что я как бы сам выбрал его.

– Ваше собственное имя? – В глазах Бобби зажглись огоньки, что было добрым знаком. – Правда? Вы выбрали свое имя? Я не знал, что это можно сделать.

– Я тоже не делал этого в действительности. По крайней мере, тем способом, о котором ты подумал. Оно было моим прозвищем, когда я был мальчиком, и прилипло ко мне.

– Вам нравилось оно?

Нэсти задумался: сказать правду или солгать?

– Я всегда хотел всем что-то доказать. Глупо, конечно. Один мальчик услышал, как кто-то из мужчин называет меня… противным, гнусным. Этот мальчишка подумал, что будет очень смешно, если он тоже станет называть меня противным, в общем, Гнусом. Ну, например, так: «Вот идет Гнус». Или: «Фу, Гнус здесь, я чувствую, как от него воняет». Ты, наверное, знаешь такие шутки?

Бобби нахмурился. Заметив, как он напрягся, Нэсти понял, что мальчик очень хорошо знает, какими жестокими могут быть дети.

Полли вошла в мельницу и исчезла из поля зрения.

– Вы, наверное, тогда уже были большим мальчиком, – сказал Бобби.

– Да, довольно большим.

– Вы могли бы заставить других детей называть вас так, как вам бы хотелось.

Нэсти немного подумал и улыбнулся:

– Да, наверное, мог. – Он представил, как Полли, остановившись внизу у лестницы, слушает их разговор. – Если бы такое случилось снова, я поступил бы по-другому.

– Мне кажется, Нэсти – прекрасное имя.

Нэсти взъерошил волосы мальчика.

– Думаю, что ты уже взрослый мальчик.

«Этот ребенок испытал горечь невзгод и научился не желать того же другим», – подумал он.

– А почему кто-то назвал вас противным?

– Я думаю, потому, что он на самом деле так считал.

– А почему вы захотели оставить это имя?

Нэсти взглянул на лестницу. Полли стояла внизу, она слышала каждое слово… Он провел ладонью по волосам Бобби. Это было испытанием. Полли теперь будет знать, как он устанавливает отношения с ее мальчиком.

– Я не задумывался об этом. Наверное, потому, что был нерешительным, а хотел что-то представлять собой. Прозвище дало мне такую возможность. Они называли меня Гнусом, поэтому я им стал. Ты сказал, что я был уже большим, а мне только предстояло стать большим. Но это потребовало некоторого времени, потому что, когда меня впервые так назвали, я был совсем маленьким. Наверное, не старше, чем ты. Сначала я переживал, потом привык. – Нэсти больше не оглядывался на лестницу. – Я заслужил свое имя. Я стал дерзким забиякой, никто не рисковал вставать на пути Гнуса.

– Разве ваша мама не ругала вас?

Нэсти молчал. Впрочем, несколько слов едва не сорвалось с его языка.

– Я не знаю, о чем думала моя мама. Она или работала, или спала. А если не занималась ни тем, ни другим, то проводила время со своими друзьями.

«Мужчины и вино – вот какие у нее были друзья», – мысленно добавил Нэсти.

Мальчик наморщил нос:

– Это было тяжело, да?

– Да, сначала. – Нэсти до сегодняшнего дня никогда не позволял себе вспоминать о своей матери. – Не у каждого ребенка есть такая мама, как у тебя.

– Моя мама точно бы набросилась на того мальчика, который дал вам такое прозвище.

– Это был не мальчик, это был мой отец.

Он и Бобби посмотрели друг на друга. Нэсти сунул за щеку жвачку.

– Вы, наверное, сделали что-нибудь такое, что сильно разозлило его. – Довольно меткое замечание.

Очень плохо, что в мире мало людей, способных мыслить так здраво, как Бобби Кроу.

– Он, возможно, и не сказал бы этого, если бы подумал, что кто-нибудь может его услышать.

– Я разозлил его тем, что родился. – Нэсти невесело рассмеялся. – Мой отец… О, это отдельная история.

Мальчик внимательно смотрел Нэсти прямо в глаза:

– Он не хотел, чтобы вы родились?

– Он сбежал до того, как я родился. Он ничего не знал обо мне, пока не появился через несколько лет, разыскивая мою мать. Мы уехали с ранчо, где я родился. Я играл на тротуаре с детьми, когда он пришел, и слышал, как громко они с мамой кричали в нашей квартире. Затем он вышел и посмотрел прямо на меня. Он сказал… да, добрый старый папочка сказал очень много такого, что я не могу повторить здесь сейчас. Но он сумел, взглянув на стайку мальчишек, узнать меня.

– Как? – Бобби решил снять футболку и стянул ее через голову.

Потом обмотал вокруг бедер.

– Как он смог узнать вас?

– К несчастью, я был очень похож на него. – Совсем не желая этого, Нэсти вновь увидел того мужчину, своего отца, глазами мальчика Нэсти Феррита. – Он с первого же взгляда возненавидел меня. Он спросил, как меня зовут.

На лице Бобби появилось недоверчивое выражение.