— Господи! До чего же тебя запугала эта история с побегом из Венесуэлы! — воскликнул Родриго. — Ты, кажется, теперь не склонна верить никому. Если это так, то тебе и в самом деле рано еще приступать к более сложной работе, потому что я могу доверить ее только смелому, надежному человеку, свободному от всяческих страхов.

— Да, возможно, ты и прав, — согласилась Ярима. — Прости. Наверное, я еще не совсем оправилась от пережитых потрясений. Но благодаря твоей поддержке я вскоре приду в себя, можешь в этом не сомневаться.

— Ладно. Приходи в себя. Не будем торопить событий. Ты прекрасно справляешься со своей нынешней работой, и я просто хотел сказать, что у тебя тут есть перспективы.

— Спасибо, — растроганно произнесла она и посмотрела на Родриго преданным взглядом.


Ярима кривила душой, говоря, что узнает в своем покровителе прежнего Родриго. На самом же деле она была буквально потрясена произошедшими с ним переменами. Прежде всего ее поразил тот едва ли не аристократический лоск, который приобрел за эти годы выходец из скромной семьи банковских служащих. А если учесть еще род деятельности, отнюдь не способствующий становлению в человеке благородных манер, то метаморфоза, случившаяся с Родриго, казалась просто невероятной.

Прежде это был дерзкий и достаточно нагловатый молодой человек, получивший диплом юриста, но явно сделавший ставку на иную, весьма рискованную карьеру дельца наркобизнеса. Ярима помнила его еще мальчиком на побегушках в корпорации Гальярдо, хотя уже тогда отмечала, что такое положение Родриго отнюдь не устраивает, и он намерен добиваться успеха любой ценой. Разумеется, она и предположить не могла, о каком именно успехе мечтал тогда ее отвергнутый воздыхатель.

— Признаюсь, я недооценила тебя когда-то, — сказала однажды Ярима в установившейся между ними полушутливой манере. — Не разглядела тебя и по глупости отказалась от такой великолепной партии!

— Конечно, ты была ослеплена Херманом Гальярдо. Кроме него для тебя никого не существовало.

— Да, это так, но все же я видела, что ты красив, умен, понимала, что ты сумеешь многого добиться в жизни. Только свою жизнь хотела связать с Херманом, — грустно произнесла Ярима.

— Ты, похоже, теперь об этом сожалеешь? — не без удивления спросил Родриго. — А мне казалось, Херман до сих пор владеет твоим сердцем.

— Я ненавижу Хермана! — воскликнула Ярима. — Он изломал всю мою жизнь! Приручил, держал меня при себе, а сам убивался по Марте. Не мог простить, что она полюбила не его, и тогда придумал себе другую игрушку — Ирену. Если бы он любил только эту рохлю, Ирену, то я легко могла бы с нею справиться. Но Херман, сам того не сознавая, видит в ней еще и Марту. Я слишком поздно поняла, что эта его любовь ненормальна, и никаких моих сил не хватит на то, чтобы ее уничтожить. Поначалу он добивался Ирены, пытаясь взять реванш за поражение, а потом его замучила совесть: Марта сошла с ума по его вине, Ирена осталась сиротой… Словом, теперь это не любовь, а искупление грехов. Но если бы ты знал, насколько это сильное и прочное чувство! Ирена видится Херману жертвой, и он будет опекать и защищать ее до конца своих дней!

— Судя по тому, как ты разволновалась, — дружелюбно усмехнулся Родриго, — я был недалек от истины: ты по-прежнему любишь Хермана.

— Нет, Родриго, нет! Я уже говорила, что ненавижу его! А волнуюсь потому, что сгораю от желания отомстить ему. Стоит мне только представить, как они там милуются с Иреной, и я хочу тотчас же бросить бомбу в их гнездышко! Слишком большой подарок сделала я Херману, уехав из страны и оставив его с Иреной!

— Ты же не можешь туда вернуться, — напомнил Родриго.

— Да, не могу. И от этого иногда прихожу просто в бешенство. Знаешь, я хотела, но все не решалась попросить тебя о небольшом одолжении… Ты ведь, насколько мне помнится, недолюбливал Хермана…

— Это была всего лишь мальчишеская ревность к боссу, — пояснил Родриго.

— И тем не менее… Тебе, с твоим влиянием, ничего не стоит напрочь разрушить его репутацию добропорядочного бизнесмена.

— Зачем?

— Ну, просто так, ради меня. Можешь ты для меня сделать эту маленькую услугу? Пусть твои люди в Венесуэле раздуют газетную кампанию против Хермана и вытащат на свет его давние делишки с наркотиками. Если все это организовать умело, то Херман будет полностью скомпрометирован и не отмоется уже никогда.

— Ярима, позволь заметить: при всех твоих бесценных качествах у тебя есть один недостаток, который совсем недавно чуть было не привел тебя к гибели. Это твоя излишняя эмоциональность. Когда ты даешь волю эмоциям, то становишься уязвимой и, как следствие, проигрываешь. Прости, но я не стану потакать этому безумию. Херман Гальярдо не представляет для меня никакого интереса, а потому я и пальцем не пошевелю, чтобы затевать против него какие-то козни. Ты забыла, что я — деловой человек, и мое внимание может привлечь только очень крупная сделка, прибыль от которой значительно превысит весь нынешний капитал Хермана Гальярдо. Так что не заставляй меня участвовать в твоих дамских каверзах. И… не предпринимай чего-либо подобного сама.

Последнюю фразу Родриго произнес строгим голосом и пристально посмотрел на Яриму.

— Ты поняла меня? Это не пожелание, а настоятельное требование.

Глава 3

— Xecyc! Мы вылетаем немедленно! — Флора носилась по роскошному номеру и как попало швыряла в чемодан платья, юбки, блузки. — Я даже отказываюсь от шляпки, которую должны прислать из ателье только завтра! Впрочем, нет! Позвони туда, Хесус, и сообщи наш новый адрес: отель «Глория», Мадрид, Испания. Пусть немедленно перешлют туда!

Хесус снисходительно покачал головой: Флора в своем репертуаре — вихрь, огонь, но в модной шляпке! Честно говоря, он не завидовал этому Альваресу, с которым ехала сражаться Флора. Поражение бедняги предопределено: ему не устоять перед такой женщиной!

— Как?! Ты еще не позвонил? — уже кричала мужу Флора.

— Звоню, звоню, — успокоил ее Хесус, берясь за телефонную трубку.

К вечеру они были в Мадриде, и Флора, обложившись кипой газет, тщательно изучала, как идет здесь предвыборная кампания. Результаты этого исследования, как видно, порадовали ее, потому что глаза у нее блестели, когда она звонила Пилар.

— Доченька, мы уже в «Глории», приезжай, поговорим по интересующему нас вопросу.

Пилар приехала немедленно. Не первый день бродила она вокруг виллы Альваресов и уже несколько раз видела стройного рыжеватого мальчика, похожего на нее, Пилар, и теперь у нее была только одна мечта — прижать к груди это хрупкое тельце, зарыться лицом в душистые золотистые волосики. Но Пилар тут же останавливала себя. Она не желала своему ребенку никаких травм. Ей необходимо было во что бы то ни стало встретиться с его приемными родителями, поговорить с ними, выяснить для себя, хорошо ли в их доме ее сыночку, а уже потом потихоньку, исподволь, договорившись о встречах, прогулках, хорошенько познакомиться с ним, подружиться, расположить к себе. Пилар не искала формальных прав, ей нужна была привязанность ребенка, нужны были заботы о нем. Она не могла смириться с мыслью, что не будет знать, как растет и взрослеет ее сын.

Флора встретила дочь с торжествующим блеском в глазах. Пилар оценила парижский шик ее скромного, но безупречно элегантного костюма и порадовалась за мать: Флора, казалось, на несколько лет помолодела. Бодрым и элегантным выглядел и Хесус. Он не стал мешать разговору матери с дочерью и оставил их наедине.

— Не сомневаюсь, что мы найдем, чем прищучить этого подлеца Альвареса, — Флора никогда не стеснялась в выражениях, а тут тем более.

Предстоящая боевая кампания горячила ее как звук трубы горячит боевого коня. Авантюристическая душа Флоры изнывала и увядала без хитроумных интриг, и даже парижские туалеты не помогали. Но зато как пригодятся Флоре новомодная шляпка и костюм от лучшего портного, когда она отправится с визитом к сеньору Альваресу!

— Дело в том, — Флора кивнула на кипу газет, — что сейчас у них здесь проходит предвыборная кампания, и наш голубчик выставил свою кандидатуру лишь в самых отдаленных провинциях, а это уже о чем-то говорит! Как ты думаешь, о чем? — Флора требовательно смотрела на Пилар своими узкими черными глазами.

— Не знаю, мама, — пожала плечами дочь.

— Как была клушей, так и осталась, — возмутилась Флора. — Говорит это о том, что здесь, в столице, он явно себя чем-то скомпрометировал и теперь надеется набрать голоса только в тех местах, где его не знают. Ясно тебе?

— Ясно, — ответила Пилар.

— А раз кому-то что-то известно, то оно станет известно и нам, и под этим соусом мы его и прищучим. Он как миленький отдаст нам нашего мальчика. Я просто сплю и вижу себя бабушкой. Куплю ребенку пони и… яхту, и мы будем с ним заниматься парусным спортом!

— Погоди, мамочка! Речь идет не о том, чтобы отобрать нашего мальчика, а о том, чтобы ему было хорошо. И наверное, мы должны не прищучивать Альвареса, а как-то с ним договориться, чтобы иметь возможность видеться с мальчиком.

Дурацкие полумеры Пилар до крайности огорчили Флору. Полумеры, компромиссы были совсем не в ее характере. Ей по душе было мчаться во весь опор вперед, сметая всех и вся на своем пути. Но с Пилар приходится считаться. Что ж, информация все равно им не повредит, вот Флора пока и займется ее поисками.


Собираясь провести в Испании зиму, Флора сняла небольшую, изящно обставленную квартирку в самом фешенебельном районе Мадрида и задумалась, какие знакомства ей возобновить, кто из старых подруг может быть тут полезен. Ей нужна была светская жизнь: приемы, визиты, непринужденная болтовня за чашкой чая, и все необходимые сведения будут у нее в кармане. Она не сомневалась, что секреты политических деятелей — всегда секреты полишинеля. А что в жизни Альвареса есть нечто компрометирующее, она тоже не сомневалась. Первой ей пришла на ум Маргарита, муж у нее в министерстве иностранных дел, она вхожа в высшие сферы… Флора тут же позвонила:

— Сколько лет, сколько зим, мы только что из Парижа. Что у вас?

— Боже мой! Флора! — Маргарита сразу узнала характерную скороговорку старой подруги. — Надолго ли в Испанию? Ты же, кажется, живешь теперь где-то в Южной Америке? — У Маргариты было весьма смутное представление, где живет теперь Флора.

— Да, в Венесуэле, — сообщила та, — но мы решили проехаться по Европе, немного отдохнуть, немного поработать. Муж у меня бизнесмен, занимается гостиницами и курортами. У него здесь недурные деловые контакты, он собирается и дальше расширять свое дело.

На удочку бизнеса Маргарита клюнула. Государственные служащие всегда куда беднее бизнесменов, но зато они могут помочь связями, а это тоже своеобразный бизнес.

— Мы так давно не виделись, — вздохнула Маргарита, муж ее был не такой уж значительной персоной, хоть и работал в министерстве, и она не видела ничего предосудительного в том, чтобы возобновить старое знакомство, которое, в конце концов, могло принести им какую-то выгоду. — Ты могла бы навестить меня завтра часа в четыре, поболтали бы, вспомнили старые времена? А в среду я устраиваю небольшую вечеринку для близких друзей, и на ней ты могла бы познакомить меня со своим мужем.

— С удовольствием, Маргарита. Буду очень рада повидать тебя. До завтра! — простилась Флора.

Ну что ж, стартовая площадка подготовлена. Ни в себе, ни в Хесусе Флора не сомневалась, более респектабельную пару трудно было найти. Значит, вскоре у них не будет отбоя от всяческих приглашений, и она докопается, что там за червоточина у Альвареса…


Маргарита стала для Флоры ключиком, открывшим ей многие гостиные. Нет, это не был высший свет. Но Флора в нем и не нуждалась, поскольку Альварес не был птицей такого уж высокого полета. С легкой руки Маргариты Флора попала в среду добропорядочных государственных чиновников среднего звена, которые трудолюбием, знанием дела и нрава начальства терпеливо нарабатывали себе повышение. А жены их жили успехами своих мужей и были в курсе всех дрязг и сплетен. Флора немало интересного узнала об испанской бюрократии, что было ей совершенно ни к чему, но кое-что узнала она и об Альваресе. Разговор о нем завела Сильвия, немолодая подвижная смуглянка, ближайшая подруга Маргариты, когда они сидели в саду у Маргариты за прохладительным.

— Мне нужно пристроить на хорошее место Диего, — начала Сильвия и пояснила для Флоры: — Это мой племянник. Боюсь, не обойтись без Альвареса.

— А кто такой Альварес? — поинтересовалась Флора.

— Сдерет три шкуры, но устроит. Раньше за такие услуги он брал по-Божески, но в последнее время просто с цепи сорвался.

— Кажется, он баллотируется в правительство. И что же? С такой репутацией? — осторожно продолжала расспросы Флора.