Они снова встретились, чтобы перекусить в кофейне «Белая роза», где Ларк отдала должное маленьким горячим булочкам и чеддеру, обернутому тонкими ломтиками ветчины. Тут был свежевыпеченный хлеб разных сортов, чатни и французский торт, прослоенный нугой. Потом графиня объявила, что необходимо одеть Агнес согласно ее положению. Кинг попросил Ларк отправиться с ним к ювелиру, объяснив, что нуждается в совете относительно покупки украшений для невесты.

Может быть. Ларк примерит их, чтобы помочь ему принять решение? Ларк открыла было рот, чтобы запротестовать: меньше всего на свете она хотела выбирать драгоценности его невесте, — но вмешалась графиня, и пришлось уступить.

Ларк думала, что предстоит приобрести обручальное кольцо для леди Энн, но ошиблась. Вместо этого граф детально изучал синие камни: цирконы, сапфиры и другие, которых она не знала. Цирконы Грейшир отверг сразу, посмотрел на сапфиры, затем взял серьги с незнакомыми ей камнями. Довольно большой центральный камень в виде капли окружали бриллианты в филигранной золотой оправе.

— Что скажете? — спросил граф, вручив ей одну серьгу, а другую поднес к ее лицу.

— Они очень красивы, милорд, — пробормотала Ларк, поворачивая камень, чтобы он заиграл на свету.

— Кинг, — поправил он.

— В присутствии вашей матушки, милорд, — напомнила она, — и только потому, что я не имею никакого желания испытать на себе ее трость.

Нахмурившись, Грейшир тяжело вздохнул:

— Как пожелаете, миледи. Что вы думаете о цвете?

— Я никогда не видела такого камня, — промямлила она. — Что это?

— Иолит, — ответил граф. — Весьма редкий. Викинги брали его на борт своих кораблей как защиту, чтобы не пойти ко дну. Говорят, амулеты из этого камня используются даже сегодня.

— Полагаю, вы должны это знать, — сказала она, возвращая ему серьгу, — вы ведь морской офицер и сильно привязаны к морю.

Владелец магазина кашлянул.

— Осмелюсь заметить, милорд, цвет точно совпадает с глазами миледи, просто поразительно.

— Они предназначаются не мне, — поспешила сообщить Ларк, отпрянув от прилавка, словно он загорелся.

— О, понимаю. — Хозяин, явно, смутившись, опустил лорнет и принялся поправлять галстук. — Извините, я думал…

— У вас есть к ним подходящее ожерелье? — спросил Кинг, возвращая серьги.

— Да-да, милорд, — торопливо ответил владелец магазина, вытирая лицо мятым носовым платком. Он явно вздохнул с облегчением от того, что не отпугнул покупателя. — Даже два.

Он вытащил ожерелья и подходящий браслет. Одно из ожерелий точно подходило к серьгам, с него свисали такие же синие каменные капли, обрамленные бриллиантами. Другое украшал крупный грушевидный камень, окруженный бриллиантами. Кинг приложил его к шее Ларк, чтобы лучше рассмотреть.

Она почувствовала жар его рук, затянутых в белые перчатки, и инстинктивно отстранилась.

— Я не стану душить вас, миледи, — криво усмехнулся Грейшир, — я только пытаюсь оценить, как эта чертова штука будет лежать на шее. Распахните жакет и, будьте добры, постойте спокойно.

Ларк сделала, как он просил, и терпеливо ждала, когда он застегнет ожерелье у нее на шее. Платье впереди было открыто довольно низко, и горячая кровь прилила к ее щекам, когда его взгляд скользнул по ее декольте. Казалось, прошла вечность, прежде чем он снял ожерелье и вернул владельцу магазина.

— Я возьму оба, — сказал он. — И серьги с браслетом тоже.

Ларк сдержала вздох, но когда Грейшир попросил показать ему жемчуг и драгоценные камеи и решил взять и их, у нее перехватило дыхание. Граф потратил целое состояние.

Она тихонько прошла к дивану и села в ожидании. У нее сдавило сердце, и она не могла понять почему. Она никогда не была модницей и жадной до украшений. Она продала драгоценностей в десять раз больше, чем Грейшир только что купил, пытаясь расплатиться с долгами отца, и сделала это без сожаления. Нет, не драгоценности вызвали ревность. Ревность?! Да, именно так, признала она. Ларк не завидовала его покупкам. Ей не давало покоя то, как граф представил ее своей матери, словно она обычная судомойка — даже если она своим видом тогда на нее походила, — недостойная вытереть ноги леди Энн Катбертсон. Он обидел ее сейчас, использовав в качестве манекена, давая понять, что она больше никогда не будет достойной леди. Очевидно, в его глазах она всегда будет носить клеймо Маршалси. Почему это имеет для нее такое значение, Ларк понять не могла, но ей становилось все труднее справляться с эмоциями.

Выбрав напоследок золотую брошь, Кинг отдал хозяину магазина листок бумаги с инициалами, которые надо на ней выгравировать, забрал покупки и отправился с Ларк навстречу графине и Агнес. После роскошного обеда в «Королевском гербе» компания поехала в Грейшир-Мэнор.

В карете все уселись по-прежнему, к неудовольствию Ларк — из-за собственной скандальной реакции на близость Кинга. Кинг. Она не порадует графа, назвав так, но почему не может перестать произносить это имя мысленно? Горячая кровь застучала в висках. Слава Богу, что в Корнуолле темнеет рано. Сумерки скрыли ее пунцовые щеки от любопытных взглядов. Всю дорогу Грейшир почти не сводил с нее глаз. Отважившись искоса взглянуть на него, Ларк всякий раз видела довольное лицо. Казалось, больше никто ничего не замечал. Леди Изобел вскоре задремала, Агнес, которая с трудом сдерживала восторг от щедрости графини, наконец успокоилась.

Когда трость выскользнула из руки графини, Кинг, не разбудив матери, быстро поймал ее и вручил Ларк. Она заметно вздрогнула, когда трость коснулась ее, поскольку все ее внимание было поглощено пролетавшим за окном пейзажем, залитым лунным светом.

— Наводящая ужас трость, — сказал Кинг, наклонившись к Ларк. — Теперь, когда она у вас в руках, вы можете расслабиться.

— Я совершенно спокойна, милорд, — возразила Ларк.

— Позволю себе не согласиться, — ответил он. — Вы натянуты как скрипичная струна. Я вас чем-то обидел? Кстати, мы кое-что забыли…

— Нам нечего помнить, — запротестовала она. — Вам что-то пригрезилось, милорд.

— Ларк…

Она открыла было рот, чтобы запротестовать против фамильярного обращения, но звук, слетевший с его губ с такими соблазнительными обертонами, окатил ее Гипнотическими волнами, на мгновение парализовав. Граф впервые обратился непосредственно к ней, и как он произнес ее имя! В этом звуке была нежность, ласка… нет, соблазн.

— Мы согласились обходиться без формальностей в присутствии матушки, — напомнил Грейшир, кивнув ни спящую графиню. — При этом не упоминалось, что она должна бодрствовать.

— Вы… вы невыносимы! — вскипела Ларк.

— Мне это не раз говорили, — ответил граф. — Вы сердитесь на меня. Я должен знать, почему потерял вашу благосклонность.

— Не понимаю, о чем вы говорите!

Он наклонился ближе. Опьяняющий мужской запах защекотал ей ноздри: кожа, табак — это ее озадачило, поскольку она ни разу не видела, что он курит трубку, — выпитое за обедом вино смешивались с присущим ему одному дразнящим ароматом. В тесном пространстве кареты запах стал головокружительным. Помимо воли Ларк глубоко вдохнула дурманящий аромат.

— Сердитесь, — повторил он, — и я не могу ничего исправить, поскольку не знаю, в чем допустил промах.

— Исправлять нечего, милорд.

Она хотела сказать: «Я покорилась вашей воле и позволила вам ехать кратчайшей дорогой, зная, в каком непрезентабельном виде предстану перед вашей матерью, и вместо того, чтобы встать на защиту, вы оскорбили меня самым жестоким и бесчувственным способом. Забыть не могу эту вашу фразу «Нет-нет, это не леди Энн Катбертсон»! За обедом вы смутили меня резкой, непростительной беседой. А сегодня вы использовали меня как служанку. Вы заставили меня помочь вам выбирать драгоценности для другой, зная, что когда-то у меня были подобные украшения, но я их лишилась, и не по своей вине».

— Я очень утомилась, — вместо этого пробурчала Ларк. — Вы ошибочно приняли усталость за гнев, милорд. Все произошло так быстро. Я совершенно ошеломлена.

— Вы не произнесете это… хотя бы раз? — уговаривал он.

— Что, милорд?

— Мое имя.

— Нет! — выпалила Ларк, крепко схватив трость и сопротивляясь желанию грохнуть ею об пол. До чего она докатилась!

— В один прекрасный день скажете, — пробормотал Грейшир.

Его слова ожгли ее словно горячая дымящаяся лава. К счастью, он больше ничего не сказал.

Глава 11

Почти две недели после поездки в Плимут Кинг был сдержанным и не допускал фамильярности. Воспользовавшись тем, что леди Изобел знакомила Ларк с ее обязанностями, он собрал команду и готовил «Корморант» к делу. Как хорошо снова встать у штурвала!..

Он так и не сказал матери, что получил лицензию на каперство и должен выйти в море на быстром паруснике, соответствовавшем своему названию[4]. Чем меньше народу об этом знает, тем больше его шансы на успех. А графиня сдержанностью не отличается.

Насколько матери известно о его деле, Кинг не знал, но не сомневался, что она знает больше, чем полагает Фрит. Она, разумеется, не одобрила бы, что сын пошел по стопам отца и унаследовал печально известную роль капера, капитана контрабандистов, хотя сейчас совершенно законную… насколько каперство может быть законным.

Встретившись с «Хайндом», Кинг вышел на «Корморанте» в пролив и за две недели захватил два французских торговых судна. Для корабля это не прошло даром, и он вынужден был вернуться на ремонт в плимутский док.

Кинг тайно надеялся, что Ларк во время его отсутствия будет скучать по нему. Двухнедельная разлука сделала для него кристально-ясным то, что он понял еще в Плимуте: он хотел Ларк, как никакую другую женщину в жизни. Хоть он и пытался изгнать из памяти ее прелестный образ, но не смог. Он не мог забыть нежность ее щеки под его огрубевшими пальцами, стиравшими брызги грязи, жгучее прикосновение ее руки к его запястью, не говоря уже о том миге, когда накренившаяся карета бросила Ларк в его объятия. Не мог забыть недавнее прикосновение ее теплого бедра в тесном ландо, и жар, пронзивший пах, когда она по ошибке схватилась за его ногу. Не раз, в самое неподходящее время — на рассвете, в гуще сражения, — ноздри Кинга щекотал запах роз, хотя вокруг пахло морем, смолой и мокрым деревом. Теперь, когда он вернулся в Грейшир-Мэнор, от предвкушения новой встречи с ней сердце стучало в его груди как у школьника.

Ларк питает к нему подобные чувства? Судя по холодности, которую она выказывала с тех пор, как они оставили Лондон, Кинг искренне в этом сомневался. Конечно, это его ошибка. Он наказывал девушку за свое чувство к ней, не входившее в его планы. Больше того, оно этим планам угрожало. Пресная и вялая леди Энн Катбертсон была идеальной кандидаткой в жены. Однако Кинг испытывал глубочайшее облегчение от того, что пока не сделал ей предложение.

Ларк не скрывала своей неприветливости, поэтому Кинг так и не отдал ей драгоценности, которые купил для нее в Плимуте под предлогом отбора украшений для невесты. Он понимал, что Ларк не пошла бы с ним, если бы знала, что он задумал. Он внимательно изучил ее на первом обеде в Грейшир-Мэноре. Она сидела рядом с увешанной драгоценностями графиней, словно ощипанный цыпленок, как выразилась его матушка. На Ларк не было ни единой безделушки, свидетельствующей о ее благородном происхождении. Кроме того, нужно было что-то предпринять, чтобы отвести глаза от пикантной родинки на ее груди. Поскольку собственных украшений у Ларк не было, он взял на себя труд приобрести их, разумеется, с полного одобрения матери, поскольку этого требовал этикет. Теперь осталось убедить Ларк принять драгоценности. Но ее поведение в последнее время не сулило ничего хорошего.

Кинг сразу пошел в гостиную матери, ожидая найти там Ларк. К его удивлению, матушка занималась рукоделием в одиночестве.

— Прекрасно! — Леди Изобел отложила в сторону работу. — Как любезно с твоей стороны почтить нас своим присутствием, Бэзил. Где ты пропадал столько времени, позволь тебя спросить?

— Занимался делами, мама.

— Для этого у нас есть Леандр, дорогой.

— Да, но некоторые аспекты требуют моего личного участия.

— Вроде этой бесстыжей Хейзл Хелстон, полагаю? Помилуй, Бэзил, ты оскверняешь собственное тело, якшаясь с подобными, да еще накануне помолвки. Ты мог бы воздержаться, по крайней мере, до свадьбы. Ты точно такой же, как отец: никакого изящества, все равно с кем.

— Придержи язык, мама, — вполголоса сказал Кинг, словно опасаясь, что из воздуха материализуется Ларк и подслушает.

Правду сказать, он подумывал навестить Хейзл. Ее муж давно был в море. Кинг знал, что она примет его с распростертыми объятиями и охотно утолит его жажду, охватившую его с тех пор, как он встретил Ларк Эддингтон. Нет, на меньшее он не согласится. Не на сей раз, когда удар молнии высветил простой и ясный факт: он влюбился. Перспектива была пугающей, потому что хоть он и знаток в искусстве любви, он еще ни разу не влюблялся…