У них будет ребёнок. А это значит, мне придётся распрощаться с Максом раз и навсегда. Я плохо себе представляла, как смогу теперь жить без него, без своего спасательного круга, который помогал от всех проблем. Меня словно лишили руки, или ноги, и я истекала кровью, не в силах перевязать рану. Огромное чувство несправедливости и жалости к себе накрыло меня с головой, я утопала в нем, давясь слезами, и царапая ногтями диван. Я не представляла, как мне запретить себе теперь думать о нем, ведь эти мысли сопровождали меня почти двадцать четыре часа в сутки, и, лишившись их, я не смогу заполнить пустоту.

Наревевшись вдоволь, я вдруг огляделась вокруг и внезапно поняла – а ведь дома что-то не так. Слишком тихо.

Я поднялась с дивана, обошла все комнаты, дома действительно никого не было. Подавив в себе нарастающее беспокойство, я отыскала в сумке свой телефон и набрала номер мужа. "Телефон отключён" – услышала я вместо гудков, и беспокойство во много раз усилилось. Я набрала его номер ещё несколько раз подряд, но результат был тот же, телефон мужа недоступен. Мое беспокойство постепенно стало перерастать в настоящую панику, я ходила по квартире из угла в угол, пыталась дозвониться до мужа, периодически выглядывала в окно, но все безрезультатно. За окном уже темнело, и я ума не могла приложить, где они могут быть до сих пор. Внезапно меня пронзила догадка, от которой мне стало дурно. Что если Андрей решил похитить их у меня? Он ненавидел проигрывать, ненавидел, когда ему перечат, что если он решил отомстить мне таким образом за мое решение о разводе? Ведь он говорил, что они останутся дома, а сам повёз их в торговый центр, а потом ещё неизвестно куда. Я вспомнила, как увидела их, вышагивающих по коридору между витринами, и схватилась за голову. Господи, ну что я за мать! Как я могла просто взять и уйти оттуда, оставив их одних! Да ещё и куда уйти? К своему любовнику, будь он не ладен! Если с ними что-нибудь случится, я никогда себе этого не прощу. Да что там, я не смогу просто жить больше. Я немного отдышалась и успокоилась, кажется, у меня окончательно съехала крыша, в конце концов, даже если Андрей действительно похитил их, то он ни за что не допустит, чтобы с ними случилось что-нибудь плохое. В конце концов, он все же их отец и безумно любит их. Дрожащими руками я стала пролистывать контакты в своём телефоне, у меня где-то должен был сохраниться номер капитана полиции, у которого я писала объяснительную после нападения мужа. Спустя минуту мне удалось найти его, и я быстро набрала номер:

– Дудков слушает, – послышался официальный ответ.

– Господин капитан, здравствуйте! – с волнением поприветствовала я его, – Вы меня, наверное, не помните, я недавно писала у Вас объяснительную, но мне очень нужна ваша помощь!

– Что случилось? – спросил он коротко. И я рассказала ему всю историю и свои предположения.

– Боюсь, что ничем не смогу вам помочь, – ответил капитан, внимательно выслушав меня, – Ваш муж имеет такое же право находиться с детьми, как и вы сами, без каких-либо ограничений.

– Понимаете, – с волнением объясняла я, – Накануне мы сильно поссорились, и я боюсь как бы он не решил мне отомстить таким образом.

– Мой вам совет, – услышала я усталый голос капитана из трубки, – Не ссорьтесь больше со своим мужем. И успокойтесь. Я уверен, что они скоро объявятся. А если не объявятся в течение двух суток, тогда приходите к нам, напишите заявление о розыске.

Капитан не стал дожидаться моего ответа и отключился. Я не в силах сдержаться, опять расплакалась. Двое суток? Если я не буду знать о том, где мои дети и что с ними целых двое суток, я просто сойду с ума. Как я могу просто сидеть и ждать. Действительно, зачем ждать, когда можно действовать. Я схватила свою сумку, выбежала в прихожую и начала торопливо натягивать на себя сапоги. Сейчас поеду в торговый центр, вдруг они все ещё там. А если нет, подкуплю охрану, они посмотрят по камерам за их передвижениями, и станет понятно, зачем они туда вообще приезжали, во сколько уехали и в какую сторону. Я схватила пальто и уже собиралась выйти в подъезд, как вдруг услышала повороты ключа в замке, а спустя ещё мгновение дверь открылась и на пороге появился муж с моими любимыми девочками. Я бросилась к ним, не в силах сдержать слезы счастья:

– Девочки мои! Боже мой! Где же вы были так долго!

– Мамочка! Мы были в ариуме! – заверещали они.

– Мамочка, ну ты чего!

– Где вы были? – не поняла я, вытирая слезы и улыбаясь.

– В океанариуме, – ответил Андрей, присаживаясь на корточки рядом с нами, – Что с тобой? Ты плачешь?

Я посмотрела на Андрея и почувствовала, как мои глаза снова наполняются слезами.

– Я думала... что ты... решил забрать их у меня.

Андрей покачал головой, а потом наклонился и быстро стащил сапожки с обеих дочек:

– А ну-ка, девчонки, быстро марш в свою комнату, нам с мамой надо поговорить.

Дочки слушались Андрея беспрекословно, и уже через несколько секунд их и след простыл. Он взял меня за руки, усадил на диванчик, что стоял возле шкафа с обувью, и обнял за плечи:

– Лер, я все понимаю, я плохой муж и не самый лучший отец. Я много раз делал тебе больно. Но не могу поверить, что ты настолько считаешь меня зверем?

Я молчала, глядя в пол, и вытирая свои слёзы, а Андрей прижал меня к себе ещё крепче и продолжал:

– Я бы никогда так не поступил с тобой и девочками, слышишь? Никогда! Я ведь очень люблю вас. И всегда буду любить. Что бы ни случилось.

Я снова посмотрела ему в глаза, готовая опять разрыдаться от этих слов. Он понял мой взгляд по-своему и поцеловал в губы, осторожным и нежным поцелуем. Я не стала противиться, но и не стала отвечать на его поцелуй. Спустя минуту, он отпустил.

– Ну, я поеду, наверное, – сказал он, поднимаясь с диванчика.

– Можешь остаться, если хочешь, – тихо ответила я.

Он задумался на мгновение, потом ответил:

– Нет, наверное, не хочу. Извини.

Больше всего на свете мне сейчас не хотелось оставаться одной. На душе скребли кошки, я чувствовала, что останусь одна, и депрессия не заставит себя ждать. Мне хотелось умолять его остаться, но гордость не позволяла этого сделать. Андрей ушел, а я снова разрыдалась, уже в который раз за сегодняшний день.


Утро первого рабочего дня в наступившем году выдалось необычайно холодным и ветреным. Кутаясь в своё пальто, я проводила дочерей в сад, и поспешила на работу. Макс звонил с утра несколько раз, но я не брала трубку. Добавить его в чёрный список я не могла, потому что номер его был не забит в мои контакты. А сохранить его номер в памяти своего телефона у меня не хватало душевных сил. Выбросить из сердца, но занести в телефон? Нет, я не смогла бы так. Подъехав к банку, я бросила машину на обочине, осознанно избегая заезжать на парковку. Как мы будем работать в одном месте и не пересекаться, я не представляла. Но пересекаться совсем не хотелось. Скорее наоборот, хотелось переселиться на другую планету, чтобы уж наверняка.

Первая половина дня пролетела как во сне. Во время обеда покидать свой кабинет не хотелось совершенно, но как назло, Жанна куда-то ушла, а у Милы сильно разболелась спина, и она попросила меня сходить в аптеку за обезболивающим. Закутавшись посильнее в своё пальто, страшась в любую секунду наткнуться на Макса, я спустилась вниз. До аптеки добралась без приключений, а вот на обратном пути у самого входа меня ждал сюрприз. Нет, это был не Макс, а его беременная невеста собственной персоной. Похоже, она специально караулила меня возле входа в банк. Я остановилась напротив неё, приготовившись к чему угодно. Сегодня она выглядела намного лучше, чем вчера, сапоги на высоких каблуках, волосы аккуратно уложены, на лице макияж. Правда немного перебор с тональным кремом, но все же видно, что она старалась.

– Я хотела поговорить с тобой, – обратилась она ко мне, не скрывая своей ненависти.

– Не теряй время, – ответила я, – К твоему жениху я больше не подойду. Обещаю.

– Вот и хорошо, – ответила Инна ледяным тоном, – Потому что если ещё раз я узнаю, что вы были вместе, а я обязательно об этом узнаю, я тебя уничтожу. Поняла?

Я грустно усмехнулась в ответ:

– Решила мне угрожать? Ну, какая же ты наивная девочка, прямо как ребёнок, – поразилась я, – Неужели ты думаешь, что угрозы это хороший способ вернуть гулящего мужика?

– Не смей так говорить со мной, – прошипела Инна. И даже под слоем тонального крема было видно, как она покраснела от злости.

– Ладно, успокойся, – сказала я примирительным тоном, – Я не знала, что ты беременна. Если б знала, никогда в жизни не позволила бы такому случиться. Я на самом деле искренне желаю, чтобы у вас все получилось. Хотя дети это плохой клей для сломанных отношений. Это скорее, наоборот, испытание.

– Это не твое дело, – со злостью ответила она, – Мы как-нибудь без тебя разберёмся.

– Пожалуйста, – грустно ухмыльнулась я, – Я не возражаю.

Она хотела видимо ещё что-то сказать, но передумала, развернулась на своих каблуках и зашагала прочь.

С неприятным осадком на душе я вернулась в свой кабинет. Отдав Миле её лекарство, я разделась и плюхнулась в своё кресло, достав из кармана телефон. На нем было несколько пропущенных вызовов и смс от Макса: "Лера, возьми трубку. Нам надо поговорить".

Я, пребывая под впечатлением от встречи с его Инной, написала ответ:

"Мы уже поговорили с твоей невестой. Думаю, этого вполне достаточно".

Не прошло и минуты, как экран моего мобильного снова засветился:

"Когда? Где? О чем вы говорили? ".

Я с грустью усмехнулась, надо же, как он занервничал.

"Не переживай, мы даже не сцепились. Я не бью беременных женщин".

Мне показалось это остроумным, однако Макс не оценил. Его ответ сразу вызвал во мне укол совести:

"Лер, пожалуйста, давай поговорим. Мы же взрослые люди. Прошу тебя".

Я вздохнула. Действительно, к чему прятаться? Нужно выяснить все раз и навсегда.

"Хорошо. Я сейчас спущусь во внутренний дворик. Выходи".

Мое сердце предательски ускорилось, и я отругала себя за это неуместное волнение. Достала зеркальце из сумки, прошлась пудрой по лицу, не в силах избавиться от дурацкого желания нравится ему. Чертова женская натура.

– Мила, я отойду ненадолго.

Встала, накинула пальто и вышла из кабинета.

Мы встретились внизу, и Макс протянул мне бумажный стакан с горячим кофе, что было очень кстати, ведь на улице было довольно холодно. Я сделала несколько глотков, приятно согревающих все внутри меня, и уставилась на Макса, ожидая от него каких-то слов. Но он молчал, что было странно, ведь поговорить было его инициативой. В итоге я не выдержала этого гнетущего молчания и спросила:

– Почему ты сразу мне не сказал?

– Не знаю, – ответил он, – Наверное, боялся, что ты не захочешь меня больше видеть.

Я помолчала, глядя в его лицо, которое вдруг стало таким родным.

– Жениться ради ребёнка, это очень благородно, – сказала я, пытаясь сдержать непрошеные слезы, что навернулись на мои глаза, – Но глупо.

– Лер, – отозвался он с болью в голосе, – Пойми, я сам рос без отца. Я ни за что не брошу своего сына, что бы ни чувствовал к его матери. Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы у него было все.

Я улыбнулась и вытерла рукой две слезинки, которые все же прорвались наружу и покатились по моим щекам:

– Ты будешь прекрасным отцом, – сказала я, взглянув в его глаза, – И, знаешь, несмотря на все это, я очень рада за тебя. Дети это такое счастье.

Макс протянул ко мне руку, и прикоснулся к щеке, вытирая очередную слезинку. Я отстранилась от него, тряхнув головой, чтобы прогнать навязчивую эмоцию и снова попыталась улыбнуться, будто бы у меня все хорошо:

– Так значит, у вас будет мальчик? – спросила я, изображая хорошее настроение.

Макс растерялся:

– Честно говоря, я пока не знаю.

– Значит, пол ещё не сказали. А какой у неё срок?

– Эм, она не говорила... – с совершенно глупым видом ответил он.

Я усмехнулась:

– А ты спрашивал? Надо больше интересоваться происходящим, это все же твой ребёнок.

Макс поднял брови и покачал головой:

– Ты права. Исправлюсь.

– Ну что ж, – вздохнула я, – Пожалуй, пойду. Мне надо сделать ещё много работы.

Продолжать этот разговор я не видела смысла. Допив кофе, выбросила стаканчик в урну, и развернулась, чтобы уйти. Макс мягко остановил меня, удержав за локоть:

– Лера...

Я вопросительно взглянула на него, внутренне сжавшись от его прикосновения.

– Что будет дальше с нами? – спросил он с надеждой в глазах, заставляя мое сердце разлететься на миллионы кусочков.