А чего одобрять? У них своя семья, у нее – своя. Пересеклись в связи с форс-мажором. Дальше развивать раздражающую мысль не стала.

– Как Соня?

– Телик смотрит. Жалуется. Лежать не хочет. Температура последняя тридцать семь и три, – отчиталась причина «приобщения» к чужой семье.

Охо-хо! Жалуется она! Катерина, подавив тяжкий вздох в зародыше, пошла мыть руки и осматривать больную.

– Здрасте! – разулыбалась девчушка вошедшей в комнату хозяйке квартиры. – А я все знаю! Вы Катерина Анатольевна, наша соседка снизу. И доктор. Вы меня героически спасли в трудную минуту и терпеливо лечите после.

– Аминь, – не поддержав бодрости задиристого тона, заключила вступительную речь пигалицы Катерина. – Самочувствие?

– Не лучшее, – не сдавалась Соня.

– Ну что ж, давайте проведем осмотр, и вы ответите на пару вопросов, – докторила Катя, стараясь притормозить балагурящую девицу.

Не тут-то было! Намек девочка понять-то поняла, но ей было скучно и хотелось проверить на «слабо» и устойчивость к «доставаниям» соседку.

– Например, не занимаюсь ли я сексом?

– На этот вопрос вы уже отвечали.

Буйствующие «умищем» и откровенной провокацией подростки для доктора Воронцовой числились как обычная рабочая рутина, не особо и раздражающая.

– Я помню. А что, про это обязательно спрашивать? – весело поинтересовалась девочка.

– Шутишь? – перешла на «ты» Катерина.

А вот устала, «вы» и с папашей этого подростка хватает, дитя перебьется, раз не принимает предложенный уважительный тон беседы.

– Еще порази меня заявлением, что не посвящена в возможные последствия.

– Нежелательная беременность, венерические заболевания, ВИЧ, разбитое сердце, – отрапортовала, как заученный урок, Соня, скорчив не в меру серьезную рожицу.

– А также внематочная беременность, хламидиозы и иные вирусные заболевания, подлежащие тяжелому лечению. Надеюсь, ты мне сказала правду.

Пациентка, положив правую ладонь на сердце, левую подняв вперед, сделала «страшное» лицо, поклявшись:

– Как на духу! В интимные сексуальные связи не вступала! – и добавила «доверительным» тоном. – Папуля зорко блюдет мою девственность, рекомендуя торжественно расстаться с ней по любви и желательно после восемнадцати лет!

– Да! – вздохнула Катерина. – Похоже, что освоение тобой теоретической части он прохлопал.

– Смеетесь? – повторила похожий вопрос в свою очередь Соня, вздохнула, изображая печаль за отца. – Интернет, подруги, уроки по анатомии и этике, мальчики, озабоченные своей гиперсексуальностью…

– Не легко-о-о… – согласилась доктор. – Давай, подкованная, осмотрю тебя.

Диагноз, поставленный Катериной, так же как и ее предположение о получении простуды, подтвердились. Софья Бойцова обслуживала клиентов за столиками на улице, на открытой террасе возле кафе. Жара который день в Москве стояла несусветная, и каждый раз, прибегая на кухню за заказом, девочка на пару минут становилась под кондиционер, охлаждаясь.

Результат не замедлил явиться.

– Несколько дней поделаем уколы, попьешь таблетки курсом, отвары травяные, соки, постельный режим, а там посмотрим. Я все же настаиваю сдать анализы, подстраховаться. Но необходимости в госпитализации не вижу.

– Вот и славно! – искрила жизнерадостностью Соня.

– Сегодня можешь перебраться домой, в свою кровать.

– Не гоните, тетенька-а-а! – дурашливым голосом запричитала та. – Мне у вас нравится.

– С чего бы? – подивилась Воронцова.

– Диван удобный, телик большой, лежишь себе, болеешь, Валентина всячески балует, – перечислила составляющие «нравится» девочка.

– А то у тебя дома телика с диваном нет, и Валентина при тебе.

– А с вами поболтать, – стала она загибать пальцы, перечисляя недостающие дома плюсы. – И отца родного чаще видеть стану. Если дома болеть, то чего ему торопиться, лежит себе ребенок, никуда не денется, под надежным присмотром Валюши. А тут вроде как у чужого человека, значится, серьезное что, надо пораньше приехать, посидеть рядом, проконтролировать, что и как!

– Страте-е-ег! – похвалила собеседница. – Но со мной особо не поболтаешь, я много работаю, а когда бываю дома, то сплю или читаю медицинскую периодику. А манипулировать отцовской любовью при твоих способностях в легкую можешь и дома.

– Гоните? – изобразив подозрение на лице, выясняла девочка. – Или мешаем вашей личной жизни?

– О как! – усмехнулась Катерина всем ее актерским штучкам. – С чего такой жгучий интерес?

– Нравитесь вы мне, – «доверительным» тоном открыла секрет Соня. – Имею тайный план. Может, хочу вас с папаней свести. Он мужчина интересный, молодой, холостой, да и вы, как я посмотрю, не замужем. А чо?

– Дитя, – тоже «доверительно» понизив голос, подыгрывая, предупредила Катерина, – будь осторожна в своих желаниях, а то они могут сбыться, и стану твоей злой мачехой. И не забудь, я умею резать маленьких глупых девочек!

– Катерина Анатольевна, – вошла в гостиную из кухни Валентина, которая внимательно слушала там весь разговор и вовремя встряла, недовольная Сониным поведением.

Ей скучно, это понятно, вот и разбушевалась своими подростковыми, как они называют, «подколками», а домработница знала, если не остановить, может до утра изводить взрослых.

– Идите кушать. Ужин поспел. Вы ж с работы, устамши.

– Уставшая, – в два голоса поправили Катерина с Соней.

– А меня не зовешь? – «ласково» поинтересовалась девочка-заноза.

– Я тебе сюда принесу. Тебе вставать нельзя, – и стрельнула на докторшу взглядом, ожидая поддержки.

– Вставать нельзя! – радостно подтвердила доктор Воронцова.

Захотелось показать неугомонной девчонке язык, празднуя счет один-ноль в пользу старших, вот так-то! Настроение у доктора Воронцовой разухабилось не пойми с чего, то ли девочка так расшевелила язвительными высказываниями и театральной дурашливостью, то ли просто жизнь хороша?

Катерина с таким эстетским удовольствием наслаждалась ужином, посмеиваясь Валентининым неиссякаемым рассказам и высказываниям, выдержанным в этническом стиле российской глубинки, и громким Сониным комментариям, сопровождавшим любое из этих высказываний из комнаты. Двери между гостиной и кухней оставались распахнутыми, и больная имела прекрасную возможность принимать активное участие в беседе за кухонным столом, не вставая с дивана.

Хозяйке квартиры стало так хорошо, тепло в душе, уютно, она и не знала, что так бывает. Просто так, на пустом, казалось бы, месте и без особых причин. Может, потому, что ее ждали, готовили ужин, радовались искренне приходу домой, а девочка-подросток дурачилась провокационными замечаниями.

Как будто Катя заглянула в чью-то счастливую жизнь и присела на минутку за их стол побыть в тихом семейном счастье…

Тихо радоваться, веселиться, улыбаться она перестала резко, как только Сонечка прокричала из комнаты, оповещая:

– Папулька звонил, едет и торопится к нам!

Как же это она про «папульку-то» забыла?!

Вот с ним встречаться совсем не хотелось, не готова она к новым психологическим испытаниям, мыслям сложным, чувствам противоречивым, шевелящимся ужами в голове! Черт бы его побрал!

Думала же о нем весь день, о взглядах этих, настроениях-решениях!

И Катерина Анатольевна трусливо сбежала, как давеча утром!

Прихватив свежий медицинский журнал, залегла в спальне в кровать, официально холодным тоном сообщив заинтригованным столь резкой переменой настроения двум любопытствующим барышням, что ей надо «поработать».

Читать статью не получалось – все-то она прислушивалась, ожидая звонка в дверь, и думала, как ей себя вести, встретившись с Бойцовым.

Вот как себя вести?! Как вообще ведут себя женщины в таких ситуациях?

«Ой, ой, ой! Ситуация! – разозлилась на себя необычайно Воронцова. – Посмотрел он, видите ли, как-то «так», а ты сразу себе что-то напридумывала на это «так»! И что?! Да, может, он о контракте каком «шоколадном» думал, а на тебя мечтательно смотрел, представляя возможные доходы. А ты все в свой адрес, как лягушка-царевна на выданье!»

В таком ключе размышлений Катерина Анатольевна накрутила обороты раздражения на себя и на объект размышлений, услышав ожидаемый звонок в дверь.

«Да побери тебя нелегкая! И всех вас вместе она же побери! Свалились тут на мою голову!»

Услышав приглушенный расстоянием и закрытыми дверьми густой низкий голос Кирилла Степановича, она, «затрепетав» всеми ланитами, поджилками и чем положено трепетать нежной барышне в ожидании событий, осознав процесс происходящего трепетания, так разозлилась, что в глазах потемнело. Никогда себе такого не позволяла, не подозревала возможного градуса накала эмоций.

Занесло же, блин, царя-императора на уездную станцию Вилюйск, в связи с поломкой локомотива местных куриц на путях пугать, и тамошних барышень доводить до обмороков красотой своего величия.

Сейчас пройдется по платформе, пользуясь случаем, чтобы размять ноги, скрипя начищенными до блескучих солнечных зайчиков сапожечками. Снисходительно-отстраненно, по сути, не замечая, поулыбается начальнику станции, потеющему со страху и чуть подпустившему в штаны от небывалости происшествия и трепета, в полусогнутом состоянии семенившему сзади.

Локомотивчик починят в момент, и умотает императорское величие далее по маршруту следования, мгновенно позабыв и название станции, и ее начальника, и молодых красоток, лишившихся чувств при одном взгляде на него.

Следующая станция – Мухосранск – мимо на всех починенных парах!


И как бы ни распаляла себя подобными сравнениями Катерина, как бы ни уговаривала успокоиться и без эмоций посмотреть на ситуацию – ничего же не происходит, глупые мысли и только, все равно прислушивалась к доносившимся из квартирного пространства за дверьми смеху и неразборчивым голосам и злилась все сильнее и сильнее.

Так! Девочку Соню домой! Срочно!

Хватит с нее этих гостей незваных, и никакие взятки и подкуп в виде нереально вкусных ужинов не стоят ее душевного спокойствия!

Ну да, ну да! Хотелось бы знать, найдутся ли те, кто, решив сбежать от ситуации, вернули себе такую роскошь, как душевное спокойствие?

Способ второй после побега – ринуться головой вперед в это пугающее до обмирания, вызывающее протест и желание, злящее до невозможности и… и так сильно ожидаемое!

Катерина Анатольевна Воронцова, доктор, хирург, тридцатидвухлетняя дамочка с непростой биографией, швырнула со всей силы куда-то журнал, рывком встала с кровати и решительно отправилась портить настроение присутствующим, делясь своим, далеко не благодушным!

– Здравствуйте, Кирилл Степанович, – поздоровалась она предельно нейтральным, холодным тоном, входя в гостиную.

– Здравствуйте, Катерина Анатольевна, – обрадовался или сделал вид, что обрадовался, «царь-император». – Мы вас снова потревожили.

Ах ты ж господи боже мой! «Потревожил» он!

– Да, – подтвердила вмешательство в ее жизнь Катерина. – У нас хорошие новости. Соня идет на поправку. Дня через четыре, если станет выполнять в полном объеме все предписания, будет здорова.

– Ее можно забрать домой? – уловив настроение хозяйки, перестал дежурно-уважительно улыбаться Бойцов.

– Можно, – не колеблясь, разрешила она.

– Только сначала отужинайте, Кирилл Степанович! – занервничала Валентина, чувствуя, куда эти ветры непонятные дуют.

– Я с тобой! – откидывая одеяло, начала вставать Соня.

– А вам, девушка, положено лежать, – опередила инициативу Катерина. – Никакого балета! Постельный режим!

– Да я себя хорошо чувствую, – заныла просительно та.

– Лежать! – отрезала Катерина.

И двинулась в кухню впереди Кирилла. А куда деваться? Не выказывать же демонстративное полное игнорирование, удалившись назад в спальню? Что-то из невысказанного: «Вы все мне мешаете и раздражаете! Мотайте с моей территории поскорей, чтобы я вас не видела!»

Ладно, попьет чайку, пока господин Бойцов будет «отужинать». И только одна тема: здоровье Сони!

«И не смотри ему в глаза!» – дала себе мысленный предупреждающий приказ Катерина.

Ничего, нормально! Справилась, и тему и лицо удалось выдержать, как и установку, запрещающую прямые взгляды.

Эвакуация больной этажом выше прошла удачно, невзирая на Сонины капризы, с просьбами оставить ее у Катерины Анатольевны, здесь «веселее».

Вернувшись от соседей, заперла дверь, послонялась по квартире, не понимая, отчего так неуютно. Прислушалась к себе и призналась, что воцарившаяся тишина и долгожданный покой давят на мозг. Воронцова включила телевизор, сделав звук погромче, и отправилась в кухню пить чай.