Сара задумалась, не была ли одной из предательниц дуреха Мэри.  

- Я не был с ним в первые два раза, но наблюдал третий лично. – Маркус покачал головой с выражением сожаления на лице. – Поэтому, хотя мы и дружим уже восемь веков, я стараюсь не обижаться, что подсознательно он ожидает от меня удара ножом в спину.  

Роланд не доверял Маркусу даже после восьми столетий дружбы? Наверное, его проблема глубже, чем ей казалось.  

- В любом случае, я выложил это все для того, чтобы перейти ко второму вопросу: ты кажешься милой женщиной. Умная, привлекательная и удивительно хорошо все воспринимаешь.  

Как, например, убежала в лес, считая их чудовищами?  

- И что же ты хочешь в итоге сказать, Маркус?  

- Ничего особенного. Не знаю, собираешься ли ты уехать при первой возможности или останешься, чтобы помочь нам во всем разобраться. Хочешь ли ты завести с Роландом интрижку или попытаешься прорваться через его щиты и выстроить серьезные отношения.  

Сара недоверчиво уставилась на собеседника.  

- То есть тебя интересует - честные ли у меня намерения?  

Маркус фыркнул:  

- Роланд меня бы пристукнул, если бы я сделал что-то настолько ужасное. Нет, я просто подумал, лучше пояснить, что считаю себя душкой. Однако - и заруби себе на носу! - если ты решишь по глупости предать моего друга, я убью тебя без колебаний.  

В его глазах не было ничего от «душки», и Сара ни секунды не сомневалась в осуществлении угрозы.  

- Я не собираюсь его предавать.  

Маркус улыбнулся и взял вилку.  

- Тогда мы поняли друг друга.  

И опять повеселев, принялся за еду.  

- Знаешь, я понимаю, что ты беспокоишься о друге, но если ты угрожаешь каждой женщине, с которой он ужинает, вполне вероятно, многие не приходят на второе свидание, - медленно изрекла Сара.  

Маркус покачал головой.  

- Ты - первая женщина, которой он заинтересовался за столетия.  

- Первая?  

- Да, и он бы пришел в ужас, если бы узнал о моих откровениях, так что…  

- Молчок.  

- Спасибо.  

Послышался приглушенный вой. Сара вспомнила слова Маркуса.  

- Одной из предавших Роланда была Мэри?  

- Да.  

Он выпил несколько глотков чаю. Хотелось бы продолжить расспросы, но страж приложил палец к губам и выразительно посмотрел на черный ход. Сара повернулась на стуле и стала ждать.  

Раздался низкий вой, действительно походивший на волчий, и ворчание Роланда. Дверь открылась, он зашел, неся серого полосатого кота, которому, похоже, еще было куда расти. Его шерсть стояла дыбом, кот постоянно облизывался. Еще одно завывание вырвалось у него прежде, чем хозяин, закрыв и заперев дверь, осторожно поставил свою ношу на пол.  

- Все-таки енот? – спросила Сара и улыбнулась, когда Уорбрук закатил глаза.  

- Самый большой чертов енот, какого я когда-либо видел. Я почти уверен, что он бешеный, но разве это остановило Ницше? Нет.  

Наглый котяра пошел на кухню первым, но остановился, увидев гостей и едва не сбив с ног хозяина.  

- Черт возьми, Ницше.  

Смеясь, Сара попыталась подозвать его, но Ницше с сомнением посмотрел на нее и прижался ближе к Роланду.  

- Он не привык к незнакомцам, - извиняясь, пояснил тот. – Как только наестся до отвала, и его ненасытное любопытство проснется, то сразу к тебе проникнется.  

Он взял с холодильника кошачий корм и миску для воды. Сара сложила грязную посуду и отнесла в раковину, пока хозяин наполнил миску водой, а еще одну - консервами, сильно пахшими печенкой. Сдернув этикетку, Роланд вымыл банку и бросил ее в мусорное ведро, предназначенное для отходов на переработку, стоявшее в одном из нижних шкафчиков. Маркус тоже пришел на кухню и положил свою тарелку на груду, уже имеющуюся в раковине.  

- Я решил уточнить: ты ведь не против, если я останусь на ночь? Или хочешь, чтобы я уехал?  

Роланд поставил миску на пол.  

- Оставайся. Мы тебя завтра вечером подвезем домой.  

Мы.  

- Спасибо, приятель.  

Сара улыбнулась, когда Ницше начал жадно поедать вонючий корм. Роланд погладил питомца по полосатой голове, выпрямился и спросил у друга:  

- Как колено?  

- Чертовски болит. Похоже, мне пора спать.  

Сара с Роландом пожелали ему спокойной ночи и посмотрели на грязную посуду.  

- Я этим займусь, - сказал Роланд, как только Сара поняла, что у него нет посудомоечной машины и придется мыть руками. - Почему бы тебе не отдохнуть в гостиной? День был долгим и трудным.  

«Долгий день» - это преуменьшение. Казалось, что бессонница, из-за которой она поднялась ни свет ни заря и начала копать огород, мучила ее несколько недель назад, а не утром. Что касается сложности…  

Да, ее сильно напугали, но, вместе с тем, она неплохо провела время, например, отдыхая с Роландом…Саре хотелось еще задержаться здесь и, возможно, узнать о нем побольше.  

- Все в порядке. Лучше я побуду с тобой.  

Она улыбнулась, когда у него на лбу словно появилась надпись «С чего это вдруг ты хочешь остаться со мной?». Сара взяла желто-зеленую губку. Этот мужчина и правда не сознавал своей привлекательности.  

Обычно мытье посуды было одним из самых утомительных домашних занятий - в ее домике просто не хватало места для посудомоечной машины. Но рядом с Роландом, касаясь плечом его руки, а иногда - когда он передавал ей мыльную тарелку, чтобы сполоснуть и положить на сушилку - то и соприкасаясь пальцами… Сара признала, что это весело.  

Роланд сначала был молчалив, почти робок, что заставило ее задуматься, какая одинокая у него жизнь. Сет и Маркус подшучивали над отшельничеством соратника. Неужели она действительно первая, кого он добровольно сюда привез? Неужели у него нет друзей, с которыми он мог бы оттягиваться и расслабляться?  

Сара подозревала, что нет, и сомневалась, что за долгую жизнь страж познал много радости. Он посмеивался над ее шутками - хрипловато, словно забыл, как веселиться.  

- Роланд, спасибо, что позволил мне остановиться у тебя.  

- Тебе здесь рады. – Он краем глаза посмотрел на нее и усмехнулся. – Намного больше, чем Маркусу.  

Сара улыбнулась. Электрический разряд прошел по ее руке, когда Роланд положил пару мыльных ложек ей на ладонь и легонько провел пальцами по коже.  

- Ты казалась… весьма серьезно настроена не ехать к своей семье, - небрежно заметил он.  

- Да. С семьей мне не повезло.  

- Как так?  

Сара поморщилась.  

- В восемнадцать лет моя мать решила банально залететь, чтобы ее дружок на ней женился. Он же посоветовал ей поцеловать его в зад и ушел, не оглядываясь. Девять месяцев спустя родился мой брат Джейсон. В двадцать она снова попыталась провернуть тот же трюк с номером два, который провел с ней несколько жалких месяцев, а затем сбежал до моего рождения. После этого – хоть, слава богу, больше детей у нее не было - наша мамаша меняла мужчин как перчатки. Некоторые были добры ко мне и Джейсону, кому-то было на нас наплевать. А находились и мерзавцы, что причиняли нам физическую и психологическую боль. Так что сам понимаешь, мне не за что любить родню.  

Роланд помрачнел.  

- Я знаю, что это личное, но осмелился ли кто-нибудь из них?..  

- Изнасиловать меня?  

Он кивнул.  

- Нет. - Сара взяла у него еще одну вилку. – Хотя был один, которого она начала водить домой, когда мне было тринадцать… - Она поежилась, вспоминая. – Он так смотрел на меня, что мурашки по коже бегали. Мать бросила его довольно скоро.  

- Хорошо.  

- И сделала это не потому, что боялась за меня, а из ревности. Обвинила меня, что я намеренно пытаюсь увести его у нее.  

Роланд перестал мыть посуду и недоверчиво посмотрел на Сару. Та пожала плечами.  

- Моя мать – одна из тех женщин, которые не хотят взрослеть. Когда мы с Джейсоном учились в старшей школе, она носила мою одежду, пыталась вести себя как подросток, смущала Джейсона, стоило ему привести домой девушку, и приставала ко всем моим парням. Хотя таких было немного. Я прекратила встречаться с кем-либо, когда поняла, что она будет пытаться соблазнить любого, кто проявит ко мне хоть какой-то интерес.  

Роланд проворчал:  

- Я встречал таких и не только в этом веке.  

- И это еще не самое страшное, - продолжала Сара. – Мама не могла удержаться на одной работе больше года. Нам вечно не хватало денег. И как только я и Джейсон стали работать, еще подростками, она решила, что лентяйничать намного легче, чем поддерживать нас. Она испортила нам детство. Я с трудом дождалась, когда закончу школу и уеду в колледж.  

- Я тебя не виню. А твой брат?  

Сара вздохнула.  

- Мой брат стал алкоголиком и поколачивает жену, которая не желает его бросать. Я давно с ними всеми не общаюсь.  

Роланд молча протянул ей бокал. Сара настороженно посмотрела на него.  

- А ты не скажешь, что я ужасный человек, умыла руки?  

- Нет. Я не считаю, что нужно любить их только потому, что они семья. Жизнь коротка, по крайней мере для смертных. Слишком коротка, чтобы тратить ее на тех, кто плохо с тобой обращается и делает тебя несчастной.  

Напряжение немного ослабло.  

- Немногие бы с тобой согласились.  

- Даже больше, чем ты думаешь. – Роланд подал ей еще бокал, коснувшись плечом ее плеча. Или скорее, рукой - Сара была на полторы головы ниже его. – К тому же я знаю, что в семье не без урода.  

Она с любопытством посмотрела на него:  

- Ужасные родители?  

- Ужасный брат, - поправил он, передавая последний бокал, и угрюмо посмотрел в ее вопрошающие глаза. – Именно мой брат устроил так, что вампир поймал меня и обратил.  

Сара в шоке уставилась на собеседника. Она допускала, что Роланд мог стать случайной жертвой обезумевшего от жажды крови вампира, но быть переданным на блюдечке с голубой каемочкой членом своей же семьи?!  

Она в ужасе прошептала:  

- Как он мог так с тобой поступить?  

- Очень просто, как оказалось. Я безоговорочно ему доверял.  

Какое вопиющее предательство. Маркус признался ей, что Роланда обманывали три раза. Это, должно быть, один из них.  

- А ты выяснил, почему он это сделал?  

- Я был наследником, а он – младшим сыном. После смерти отца я унаследовал титул, земли и все состояние. У меня было все, чего хотел Эдвард.  

- Но в то время именно так и было принято. То есть - это не должно было его удивлять. И он мог получить земли и деньги другим способом.  

- Но ни один из этих способов не был таким быстрым, как моя смерть. Хотя я не первый наследник, павший жертвой зависти своего младшего брата. – Роланд покачал головой. - А он был хорош, надо отдать ему должное. Ни разу не выдал свою обиду. Не сторонился меня, не злился, не ныл. Я считал его верным другом, самым близким. Доверял ему больше, чем кому бы то ни было и, наверное, убил бы того, кто осмелился бы усомниться в его честности.  

Вытерев мокрую ладонь о джинсы, Сара прикоснулась к его руке.  

- Некоторые люди просто непревзойденные актеры, никогда не показывающие окружающим свои истинные намерения.  

- Эдвард мог бы получить «Оскар». Даже после своего пленения я считал его невиновным. Он был со мной, когда все случилось. Мы направлялись ко двору, и на нас напали человеческие прислужники вампира. Я знал, что Эдвард совершенно не умел сражаться, так что отправил его в лес, пока сам старался прирезать как можно больше злодеев. Я был так рад, что он успел скрыться и находился в безопасности. - В тихом голосе слышались гнев и боль. Предательство брата сильно его ранило. - И только когда я сбежал, узнал правду.  

Сара нахмурилась:  

- Если он хотел убить тебя, то почему же допустил, что тебя обратили?  

- Он не собирался. Брат предполагал, что вампир убьет меня и оставит труп на съедение волкам. И тот бы так и сделал, не будь я одаренным.  

- Не понимаю. Вампир передумал?  

- Нет. - Роланд протянул последнюю вилку, чтобы Сара ее сполоснула. – Существует два способа, которыми можно обратить людей и одаренных. Первый и более гуманный: вампир выпивает их почти до смерти, а затем наполняет своей кровью. Таким способом вирус сразу проникает в тело в таком количестве, что процесс происходит быстро.  

Сара вымыла вилку, положила ее на сушилку к остальной посуде, и они по очереди смыли пену с рук и вытерли их чистым полотенцем.  

- А другой способ?  

- Постоянно кормиться от человека. Когда вампир или бессмертный пьет человеческую кровь, в организм смертного проникает совсем немного вируса. И если иммунная система человека не подорвана, например, ВИЧ, то один укус не страшен. Организм способен справиться с малым количеством инфекции, но это требует много сил. Но вирус настолько отличен от остальных, что тело не может производить антитела, как против гриппа или кори и…