— Из-за того, что в ее сумочке нашли таблетки бодрости? — Он, кажется, осознает масштабы, а может, он поймал выражение я-убью-тебя на моем лице, потому что он чуть наклоняется вперед, прежде чем прошептать.

— Ну, это же родители. Они напуганы. Это и ей причинит боль тоже.

Его брови сходятся над носом.

— Как думаешь, а вдруг она забросит ежегодник?

— Нет, не забросит. — Раздается за нашими спинами голос Тейси.

Мы оба поднимаем глаза с поникшим выражением лиц. Я ожидала, что она будет в ярости, но это не так. Она так спокойна, что у меня по коже забегали мурашки. Если бы хоть раз за всю жизнь мне бы взбрело в голову, что Тейси на таблетках, это было бы данное мгновение.

— Эй, ты, — говорю я и ненавижу свой пронзительный голос.

Да, Пайпер. Этот жуткий кукольный голос звучит весьма неловко.

— Как дела? — Спрашивает Менни, вот его голос звучит совершенно нормально. Черт его побери.

— Бывало и лучше, — говорит она. Она тяжелым взглядом смотрит на свою чашку с кофе, как будто она не уверена, что с нею делать – отставить ее или выпить.

— Выше голову, — отвечает Менни. — Одна тяжелая неделя не сможет уничтожить легендарную Тейси Винтерс, я прав?

Она отвечает ему натянутой улыбкой, но ничего не говорит. Я подвигаюсь, чтобы освободить для нее место.

— Тейси, мне так жаль. И я очень хочу поговорить с тобой обо... обо всем.

— Нет. Пока никаких разговоров, — говорит она, отмахиваясь свободной рукой. — Я не готова, и мой советчик по реабилитации призывает меня осознать это чувство. Так что выбери другую тему. Эта официально закрыта.

Я открываю рот, но ничего не приходит на ум.

— Я бы хотел поговорить о внезапной привязанности Пайпер к игроку в футбол, — высказывается Менни.

— Ник? — Она перебрасывает свои волосы через плечо. И начинает смотреть на меня, почти как старая Тейси, когда ухмыляется. — Старые новости. Я уже давно в курсе.

Менни усмехается.

— Ты что у нас теперь репортер-сплетник?

— Ну, может быть, я и не была всегда уверена в этом, но сейчас, думаю, заголовок напрашивается сам собой. У меня есть нечто очень сочное –

я не единственная прохожу лечение в клинике. Мама Кристен Грин тоже там. Выпивка, не лекарства.

— А у кого сейчас нет проблем с выпивкой? — Спросил Менни. Его отец употребляет вот уже лет двадцать. Каждый, кто приходил в дом Рейнсов, видел молитву о терпении, висящую на стене.

— Погодите, друзья, это еще не самая лучшая часть. — Я вообще не видела в этом ничего хорошего, но Тейси наклонилась с горящими глазами. — А кто-нибудь вообще видел маму Кристен? То есть хоть раз?

— Я что-то не припомню, разве что у нее хорошая грудь, — сказал Менни.

— Я несколько раз видела ее отца, — сказала я. — Высокий лысеющий парень. Он показался мне нормальным.

— Видимо, свою нормальность она унаследовала от него, потому что ее мама села на поезд прямиком в страну Алкогольного Забвения.

— Что ты имеешь в виду? — Спросил Менни. Лучше бы он этого не делал.

Он ухмылки Тейси у меня в желудке все сжалось.

— Она – полная катастрофа. Обесцвеченные волосы, загорелая, как хорошая сумочка, – она была одета в полосатые туфли на шпильках в паре с розовыми джинсами. И я даже не преувеличиваю. — Она с улыбкой откинулась на сидении. — Ну, разве это не самый лучший материал?

— Потрясающий, — ответил Менни. — Я собираюсь взять печенье.

Тейси подняла руки.

— Я употребила парочку таблеток – и соцсети взорвались. Я узнала это и не получу ничего?

— А что ты надеялась получить? — Спросила я, не сумев скрыть отвращение в голосе.

Но я ведь не должна ощущать отвращение, верно? Скорее всего, я выглядела точно также, когда фотографировала Джексона. Такая же самодовольная – радовалась тому, что способствовала унижению золотого мальчика.

Я действительно не хочу быть таким человеком.

Словно из ниоткуда возник Джексон. Я лишь слегка удивилась своей нервной реакции, я сильно ударилась коленями о столик, когда он посмотрел на нас снизу вверх. Я заставила себя надеть на лицо нейтральную маску, но адреналин бежал по моим венам, как жидкий огонь.

Он выяснил, что это я. Все кончено.

Джексон посмотрел на меня и... кивнул. Я моргнула несколько раз, все еще уверенная, что это назревает. Вот только он даже не смотрит на меня. Он повернулся к Тейси.

— Джексон, — произнесла она, делая ударение на последнем слоге, словно ставя знак вопроса. Это было вполне оправдано, поскольку существовало очень много вопросов, которые нужно было задать. Например, почему ты стоишь у нашего столика? И что в принципе ты можешь хотеть от Тейси?

— Я слышал о том, что с тобой случилось, — сказал он.

— Ты и все остальные.

— Не нужно быть мерзкой, — произнес он.

— А тебе не нужно стоять здесь и утверждать очевидное. Что ты хочешь?

— Я хочу сказать тебе, что думаю, что тебя подставили. Хотя мне кажется, что такая пламенная журналистка, как ты, могла бы и сама догадаться.

Тейси посмотрела на него.

— Я и правда принимала таблетки, Джексон. Это не заговор.

— Да, но кого вдруг может заинтересовать копание в твоем грязном белье? Никого. Но кто-то заинтересовался, ведь так? Как тогда, когда меня сняли на видео. И кто-то выбросил всю одежду на Кристен.

Тейси со скучающим видом отмахнулась.

— Мне это неинтересно.

Джексон напрягся, кончики его пальцев на столе побелели.

— А должно быть, Лоис Лейн. Это...

— Она же сказала, что ей это неинтересно, — сказала я, зная, что это глупо. Очень глупо. Я последний человек на земле, которому стоит обращать на себя внимание Джексона.

Он развернулся, впился в меня взглядом. Золотая цепочка свисала с его шеи, крестик болтался в шести дюймах от моего носа.

— Давай проясним все прямо сейчас, Вудс. Просто потому что мой мальчик Ники хочет...

— Пайпер, вот ты где!

Мы все повернулись и увидели Эми, одетую в белый свитер и с фальшивой улыбкой на лице. Она протянула руку и укоризненно посмотрела на меня.

— Я знала, что ты потеряешь счет времени. Ты ведь идешь, да?

Я не была уверена, что мой голос меня не выдаст. Но когда она схватила меня за руку, я, не колеблясь, встала. Скорее всего, я бы и дьяволу позволила утащить меня подальше от этого столика.


***

В тишине уборной Эми накрасила губы, а я притворялась, что меня волнует моя прическа. В основном мы ждали, пока все девочки отсюда выйдут. Когда это случилось, она повернулась и посмотрела на меня, прижавшись спиной к раковине.

— Мне кажется, ты должна вести себя с Джексоном осторожнее.

Она права. От одного лишь звука его имени у меня на затылке зашевелились волоски. Но я не могу просто молчать.

— Он любит это, ты же знаешь. Когда люди его боятся.

— Не думаю, что ты понимаешь. Джексон просто... — Эми замолчала, пожимая плечами, как будто это все объясняло. — Это же Джексон. Он привык так вести себя. Он не может по-другому. Понимаешь о чем я?

— Тогда, может, мне стоит притворяться, что все хорошо?

— Нет, я не хочу, чтобы ты притворялась, что все хорошо. Я надеюсь, ты вообще не будешь притворяться. Я надеюсь, что ты просто будешь держаться от него подальше.

Она посмотрела на меня так, словно ожидала, что я все пойму. Но я не понимала. Не может же она думать, что я на самом деле его хочу. Разве что... она хочет его для себя?

Тошнотворная мысль. Но я заставила себя убрать хмурое выражение лица и чуть расслабить плечи.

— Меня не интересует Джексон, Эми. Совершенно.

— Я знаю это. Но это не значит, что ты не интересуешь его.

Мой смех был коротким и громким.

— Нет. Определенно нет. Я совершенно не в его стиле.

Она уперла одну руку в бедро и распрямила плечи.

— Видишь, именно здесь ты и ошибаешься. Ты абсолютно в его вкусе.

— С чего вдруг? Я не грудастая, не популярная, не склонна носить платья в будние дни.

— Может, и нет. Но ты девушка, которая не заинтересована. И та, которая, так уж получилось, встречается с его другом.

Ее глаза сузились, и только сейчас я поняла, что в ней говорит не ревность. Или страх. Это была злость.

Она знала о Тейте и Стелле. И что еще более важно, она знала о Джексоне и Стелле. Эми знала детали, которые для меня все еще оставались расплывчатыми и темными.

— Что ты имеешь в виду? — Спросила я, пытаясь притвориться идиоткой. — Он совершал подобное и раньше?

— Я не собираюсь вдаваться в детали. Я не пытаюсь сплетничать.

— Я знаю. Я знаю это.

— Но ты должна понять, что Джексону нравится принимать вызов. И что ему нравится получать то, что он хочет, так что если он хочет что-нибудь от тебя... Давай просто скажем, что у него не слишком правильные понятия о том, как держать слово.

Мой желудок сжался, а ее глаза заблестели. Ее невысказанные слова повисли между нами. Никаких деталей – ни имен, ни лиц. Но было темное пятно, выглядевшее, как насилие. И Джексон.

Я сделала шаг назад, но мне это не удалось. Совершенно не удалось.

— Джексон когда-нибудь...

Она бросила взгляд на дверь, поправляя сумочку на плече.

— Не со мной. Обо мне не волнуйся. Просто смотри, кто у тебя за спиной.

Менни ждал меня за дверьми уборной.

— Эй, что это, черт подери, происходит с Джексоном? Почему он так себя ведет?

— Просто проявляет свою типичную мерзопакостную сущность. Что я пропустила, пока была здесь?

— В основном крики Тейси с пеной изо рта. Она угрожала мне телесными повреждениями, если я не сделаю хорошие снимки на баскетболе в эту пятницу.

— Ты хочешь, чтобы я пошла с тобой? — Спросила я.

— Нет, все классно. Я сделаю это. Я просто устал от того, что Тейси из всего делает проблему.

— Может, мы могли бы сегодня поужинать.

Он опустил глаза.

— Вообще-то мне нужно кое-что сделать.

Например, подправить кое-какие записи?

Я сузила глаза. Он избегает меня. Это нехорошо, потому что теперь я знаю, что он от меня скрывает. Но я тоже кое-что утаиваю от него. Есть вещи, о которых мы должны поговорить. История с мстителем. И травма его отца.

— Ты взбесишься, если я скажу, что прямо сейчас ты не очень хочешь смотреть на меня?

Он ухмыльнулся.

— А я должен смотреть прямо тебе в глаза, как Ник?

— Менни, я знаю о твоем отце. — Я опустила глаза, чувствуя, что мое лицо пылает. — Я знаю об операции. И я знаю, что ты делаешь, чтобы заработать деньги.

— Откуда?

Ложь висела у меня на языке, сладкая как мед. Но я не могу. Больше нет.

— С той ночи, когда я приходила к тебе. Бумаги под твоим матрасом. — Меня передернуло, и я покачала головой. — Я просмотрела их. Хотя могла просто положить на место.

— Нет, ты и положила их на место. Но только после того, как хорошенько в них разобралась, я прав?

Я вздрогнула. Его голос был холодным. Очень холодным.

— Я не должна была смотреть.

— Так ты здесь из-за этого? Это об этом ты хотела поговорить? Ты хотела осудить меня, потому что узнала, что мой маленький побочный бизнес все еще процветает?

— Нет, это не так.

— Все именно так, как и выглядит, Пи. Ты хочешь знать, почему я продаю отметки и исправляю данные посещаемости? Ты действительно хочешь об этом знать?

— Я думала... что это из-за операции твоего папы.

— Ты думала, что все правильно поняла, да? А ты знала, что он потеряет работу, если не пойдет на эту операцию? Ранний выход на пенсию, вот как они это называют. И дело не в паре тысяч долларов. Дело в том, как нам выживать.

Меня словно ударили. Я не могла дышать.

— Менни. — Его имя слетело с моих губ. Я хотела все исправить. Я хотела рассказать ему обо всем остальном, но не могла. Все остальное казалось мелким и глупым. Если его отец потеряет работу... — Я хочу помочь. Позволь мне что-нибудь сделать.

— Ты можешь начать с того, что поверишь, что я сам могу справиться со своей жизнью.

— Это ничего не исправит.

— Доверие много чего исправляет, Пи. Я больше не рассчитываю на этот мир, — сказал Менни. — Я не могу себе этого позволить. Но я всегда верил тебе. Единственный раз я прошу, чтобы ты поверила мне.

Я не смогла придумать, что сказать в ответ, так что Менни просто ушел. Я просто стояла и смотрела, как он уходит, чувствуя при этом, как по колени увязаю в зыбучем песке.

Прозвенел звонок, мой телефон зажужжал, оповещая о сообщении, и я знала, что не хочу его читать. Это от него. В сообщении было вложенное изображение.


«9 вечера. Сегодня. Иначе я отправлю это».


Загрузилась фотография. И мое сердце рассыпалось.

Глава 21

Я свернулась на кровати и закрыла глаза, но это не помогало. Картинка словно была выжжена на задней части моих век, как это было на протяжении всего дня. Я уверена, что она там и останется. Это не слишком качественный снимок, но он передает сообщение тремя простыми фактами.