Я подняла глаза, ощущая все семнадцать лет, наполненных паром ванных, открытками и вещами, которые делали ее замечательной и раздражающей и моей мамой. Я не могла выдавить ни слова. Не было никаких шансов, что мне это удастся, так что я попыталась выразить все глазами, все извинения, которые скоро мне придется произнести.

— Что бы это ни было, я готова для этого, — сказала она, смотря на конверт, который уронила, потянувшись ко мне. — Я не хочу, чтобы это расстраивало тебя. Мне нужно, чтобы ты верила, что я смогу с этим справиться.

— А ты не собираешься посмотреть, что там?

Вздох.

— Нет. Я посмотрю позже. Ты должна понимать, что это не такой уж большой сюрприз, каким ты его считаешь, понимаешь, о чем я?

Она знает. Это написано на ее лице, что какая-то часть ее даже немного побаивается того, что в конверте. Как я могла пропустить и это тоже?

Я кивнула, хотя осталось еще много невысказанных слов. Вещи, которые я пока не могу озвучить, но я скажу.

В полицейском участке, вероятно. Это несправедливо, но даже разговор об этом многое у меня отнял. Если я признаюсь ей, она может попытаться все разгладить. Она захочет защитить меня, потому что она моя мама. А я больше не могу быть защищенной.

Я собралась с духом, собрав всю свою силу воли. Мама помогла мне расчесать волосы и поправить макияж на глазах. Мы приукрашивали меня, пока я не засияла, и, что более важно, пока мама не убедилась, что я успокоилась.

В шесть часов пришел папа, если мама и напряглась, она быстро это скрыла. Он усмехнулся мне.

— Я наполнил твой бак, чтобы твоя девчачья одежда не провоняла.

Мое сердце словно налилось свинцом. Я все еще не могла увязать моего наполняющего бензином бак папу с изменщиком. Наверное, я должна его ненавидеть. В данный момент я не слишком сильно любила его, но он все равно мой папа. Я поцеловала маму в щеку, потом пересекла комнату и обняла папу. Я взяла свою сумку с камерой и рюкзак и проследовала к двери, пока они наблюдали за мной. Я проверила телефон, поправила сумки на плече.

В следующий раз, когда я их увижу, они уже поговорят. Может быть, поссорятся. А потом им придется столкнуться с моими проблемами – ложью, историей мести. Это ужасно.

Мир, в котором я жила семнадцать лет, сегодня закончится, и я не знаю, что будет дальше. Я развернулась и посмотрела на них. Они смотрели, как я ухожу. Определенно без соединенных рук и родительской болтовни. Но они стояли рядом и улыбались. От гордости за меня.

— Давайте сделаем снимок, — проговорила я, желание было внезапным и всепоглощающим.

Я положила сумку на пол, переключила режим и установила камеру на третью доску книжных полок в нашей гостиной. Это не первый наш семейный снимок, но мои родители ощущали неловкость и переглянулись, когда я подтолкнула их к лестнице.

— Пайпер, я едва ли расчесывала волосы сегодня, — с явной неохотой произнесла мама.

— Но я полностью нарядилась. Я хочу доказательств.

— Мы можем сфотографировать тебя, — предложил папа.

— Просто улыбнитесь, — дрогнувшим голосом скомандовала я.

Камера загудела быстрее, и мы встали в нашу традиционную позу для Семейной Фотографии Вудсов – папа слева от меня, мама справа, головы склонены друг к другу. Рука мамы напряженная и холодная, но папа с легкой расслабленностью склонился ко мне.

Я обняла их обоих, когда загорелась вспышка, замораживая нас в последний раз, когда мы уже были не совсем семьей.


***

Когда я приехала, шла уже вторая часть баскетбольного матча и печально, что если сообщение Ника об опоздании было точным, то он будет здесь после второй половины. Не так уж весело. Я никогда не бывала на баскетбольных играх и была бы действительно рада запомнить ее такой. Особенно, если Менни здесь, а я понятия не имею, как заговорить с ним обо всем этом.

Если я попробую написать письмо, он назовет меня трусихой. Если я посмотрю ему в глаза, то я боюсь того, какими словами он воспользуется. Но я здесь, чтобы сделать это, так что я должна попытаться.

Я пробивалась через чирлидерш к краю трибуны для посетителей. Менни опирался на нее, со скучающим видом держа в руках камеру. Он предложил мне недоеденную половину своего гигантского кренделя и, взяв его, я бездумно начала его пощипывать.

— Тейси прислала тебя проверить, что я делаю? — Спросил он.

— Нет, я встречаюсь с Ником. Просто хотела поздороваться.

Я не упустила то, как он с довольным видом распрямил плечи. Он хитро мне улыбнулся и пихнул бедро.

— Итак, ты и Ник. Это серьезно?

— Да. Думаю, что это так. Странно, правда?

— Для меня не странно, — со смехом произнес он. — Но ты же не думаешь, что я оставлю тебя в покое после твоего обета насчет спортсменов.

— Нет, этого я не думаю. — И он не лгал. Я действительно давала небольшую клятву после моего фиаско на вечеринке новичков, давая зарок относительно спортсменов, чирлидерш и всего, что с ними связано. Я сделала это потому, что это рассмешило Менни. И потому что глубоко в душе я верила, что каким-то образом они менее умны, менее интересны... не такие, как я.

Мой аппетит пропал. Я откладываю крендель в сторону и чувствую, как правда поселяется в моих костях. Мой напарник не делал этого со мной. Это – осуждение и высокомерие – всегда жило во мне. С давних времен.

Я не планировала писать имя. Я просто убивала время перед походом в полицию с Ником, который поможет мне не рассыпаться там на части. Я слонялась весь день, как мученик со своими письмами и всхлипами, но сейчас я все поняла.

Дело не в том, что я хороший человек. Все дело во всех вещах, которые, как я везде заявляла, я ненавижу.

Сообщения? Унижение? Книга грехов? Никто здесь не был злом – злом была я сама.

Ты должна найти точку, с которой все началось.

Мое горло горело, а в груди ныло.

Теперь я знаю, Ник. Я знаю, с чего все началось. Все началось с тротуара в девятом классе, когда твои друзья ранили мои чувства и я позволила этой боли перерасти в ненависть.

Толпа на матче ликовала, я испугалась. Я сунула крендель обратно Менни, и он фыркнул.

— Я не хотел огорчать тебя. Ник отличный парень. Я рад за тебя.

— Ага, — ответила я. У меня перехватывало дыхание. Я не могла сосредоточиться. Наверное, я должна бы испытывать больше чувств. Боль, головокружение, но нет. Этого не было. Вместо этого я ощущала, как все начинает неметь.

— С тобой все в порядке?

— Нет. Совсем не в порядке.

Мой телефон зазвонил. Ник. Я отошла на пару шагов в сторону.

— Привет.

— Привет, я в пути. Буду через пятнадцать минут, если не помешают светофоры. Ты в порядке?

— Да.

— Ты не в порядке. Я слышу это по твоему голосу. Что я могу сделать?

Наша команда забросила мяч, и толпа радостно возликовала.

— Я в порядке. Просто пообещай мне, что не рассердишься на меня.

— Пайпер...

— Я знаю, что прошу слишком много, но поверь мне, я все обдумала. Я знаю, то, что я собираюсь сделать, это безумие, но я должна. Я все объясню по дороге в участок.

— Я доверяю тебе, — сказал он.

Я улыбнулась, прикусила внутреннюю сторону губы и оглянулась на Менни, который корчил мне рожицы. Я все еще должна рассказать ему. На какое-то время с глупыми лицами будет покончено. Может быть, навсегда.

— Пожелай мне удачи, Ник.

— И ничего кроме. Скоро увидимся.

Я отключилась, держась за теплоту его голоса. Цепляясь за все хорошее, что он до сих пор видит во мне. Я пошла назад к Менни, остановившись в паре футов, чтобы написать сообщение.

Толпа скандировала, топала ногами, хлопала в ладони, выкрикивая одну из обычных мантр стадиона. Я ощущала, словно это звонит колокол смерти. Но это нормально. В этот раз я знала, что все делаю правильно.


«Пайпер Вудс – надменная лгунья и агрессор».


Мои глаза горели, и я посмотрела вверх, удивившись внезапной тишине. Толпа застыла в абсолютном молчании. Я увидела, как игроки собрались у кольца ради какого-то дополнительного броска. Тишина была такой напряженной, что у меня почти сдали нервы.

Я нажала «Отправить» в тот же миг, как игрок бросил мяч.

В момент броска, казалось, все в спортзале затаили дыхание.

Мяч полетел к сетке, и я услышала гудение телефона в кармане Менни. На долю секунды я решила, что я это придумала. Или что это совпадение. Но потом я увидела в его руке телефон и увидела его лицо. То как он посмотрел на меня, губы сжаты, плечи напряжены. И я знала. Это он.

Мяч попал в кольцо и толпа взорвалась. В точности, как и мой мир.

Глава 23

Звонок, возвещающий о перерыве, зазвонил, когда толпа еще продолжала ликовать, звук отскакивал от моих зубов и стучал по моим костям. Я заставила себя идти вперед, колени дрожали.

Менни не пытался отвести взгляд. Никто из нас не произнес ни слова, пока я подходила ближе. Я не спрашивала. Я опустила свою сумку, чувствуя, как другая моя рука проникает в его карман с таким видом, что он не посмел бы меня остановить.

Он и не стал. Он даже не отвел глаза. Я рылась в его кармане, как будто это мой собственный, а он стоял, сжав челюсть, пока я исследовала содержимое. Ключи, кошелек и вещь, которую я искала. Второй телефон.

Мои щеки ныли так же, как всегда, когда я начинала заболевать. Но я все равно вытащила его.

Он был маленьким и казался дешевым на вид. Я видела такие телефоны в продаже под яркими вывесками типа «Нет контракта – нет проблем» и «Купи здесь минуты». Я нажимала на кнопки, пока экран не ожил. Найти список сообщений было несложно. Но было тяжело видеть их. Большинство были от меня.

Что-то в моей груди надломилось. Наверное, это было то, что мне нужно.

— Пайпер...

— Не смей! — Я протянула руку, чтобы остановить его, все еще крепко сжимая телефон.

Я покачала головой, потому что не позволю ему сделать это по-другому. Я не буду сидеть здесь слабая, в отчаянии, пока мой друг будет доказывать мне, что он мне не лгал. Не использовал меня. Не шантажировал.

Шоу между играми разгоралось, и мы не можем заниматься этим здесь. Никаких шансов. Я схватила Менни за рукав и то ли тащила, то ли тянула за собой. Я не знаю, почему я считала, что он пойдет за мной, но он пошел.

Мы пересекли спортзал, обходя позади трибуны, и вошли в узкий коридор, тот, который вел к шкафчикам. Мои вспотевшие пальцы все еще крепко держали рукав Менни, пока мы шли дальше по коридору мимо каморки с инвентарем и одной из нескольких точек доступа на баскетбольную площадку. Здесь пахло потом, одеколоном и попкорном, упавшим между трибунами. Я наступила на него, слыша, как Менни идет следом за мной.

Куда теперь? Я прошла мимо раздевалки для парней, ища одно единственное место, о котором только могла вспомнить. Единственное, где никого не будет во время баскетбольного матча парней: раздевалку для девочек.

— Мы собираемся делать это в девчачьей раздевалке? — Спросил Менни.

Я развернулась, чувствуя, как лицо пылает от жара.

— Не думаю, что у нас есть комната Предательства и Конфронтации.

Он попытался засмеяться, но даже он не смог превратить все в шутку. Это трагедия. И это не помогло остановить слезы. Я гневно стерла их с лица.

— Как ты мог? — Спросила я. — Ты использовал меня. Ты причинил боль Тейси! Тейси, Менни! И мой папа... — Я была настолько зла, что не могла достаточно быстро подобрать слова. — Они же с тобой нянчились! Ты же жил у нас целый год, когда твой папа тренировался в Чикаго.

Я видела, что он закрывается от меня, скрестив на груди руки.

— Я ничего не сделал! Если ты собираешься продолжать злиться из-за интрижек твоего отца, то злись на него. Я не специально наткнулся в городе на ту сценку. Но я сделал фотографию, потому что думал, ты должна знать.

— Ага, и я надеялась, что мой лучший друг выдаст информацию именно подобным образом. Огромная доза реальности, обрушенная на меня с помощью шантажа и угроз.

Он почесал рукой затылком, его щеки порозовели.

— Все сложно. Джексон напал на мой след. На какое-то время я сбил его, когда подбил тебя на историю с Тейтом и Кристен, но он все равно не хотел отстать.

Темные круги под его глазами. Истощение. Я думала, что это из-за его побочной деятельности.

— Итак, он вычислил тебя, а ты что? Решил все продолжать?

— Я подумал, что если я проверну все с Тейси, пока меня не будет в городе, он поверит, что это не я. Это могло бы пустить его по ложному следу, так как она друг.

Пустить его по ложному следу. В моем мозгу промелькнула пара воспоминаний – сообщения, которые приходили, когда Менни был со мной.

— Это невозможно. Ты же писал мне, когда я стояла рядом с тобой.

Он сгорбился.

— Это было не случайно. Я заранее написал сообщения и посылал их со своего кармана так, чтобы ты не увидела.