Ника Новицкая - Засохшее сердце

Он тоже что-то понял, сделал свои сугубо мужские выводы и стал появляться в моей жизни намного реже. Опять в моей жизни начался период боли.

А месячные пришли через неделю. Беременность оказалась мнимой.

Он: когда тебя нет, мне кажется,

что ты просто вышла в соседнюю комнату.

Она: когда ты выходишь в соседнюю комнату,

мне кажется, что тебя больше нет.

– Я уезжаю на турбазу.-сказал Олег.

Мне стало грустно. Он так часто стал уезжать один, а я уже давно разбросалась своими мужчинами и, в общем-то, оставалась одна, но я ценила его право на свободу. Я вообще ценила наши отношения, поэтому каждый раз, злясь и расстраиваясь, на минуту задумывалась, а стоит ли ему знать о моих расстройствах. И оставляла их в себе.

Он понимал все, но не любил выяснений отношений, поэтому был мне благодарен и удовлетворен общением. Я молча грустила.

Но сегодня ко мне на язык залез чертенок:

– Я тебя не пущу без меня.

Вдруг он ответил:

– Поехали.

Все так просто разрешилось. Я была шокирована. Может, стоило ему говорить о своих пожеланиях?

Мы выехали субботним утром. На траве блестела роса, было тепло и немного влажно.

Взяв меня с собой, он решил проблему с транспортировкой. Я была за рулем, что ставило меня вне алкоголя. Стоит ли говорить, что для меня это не было проблемой, главным было то, что я имею возможность его видеть. И даже целовать.

По дороге домой они решили заехать на дачу к друзьям. Я была трезвая и сонная, но решила не спорить. В конце концов, ему же хотелось. На даче нас встретил целый десяток друзей. Я напряглась, увидев трех привлекательных девушек. Хотя зачем, я доверяла ему.

Но мне было скучно, скучно настолько, что я села в машину и решила поспать. Олежка нашел меня:

–Ты бросила меня, оставила с чужими людьми, мне скучно,– он целовал меня, обнял, гладил по голове, шептал что-то нежное. Он вел себя странно.– поехали домой, останемся вдвоем, я устал здесь.– и снова ласки и нежности.

Я так хотела спать, что не удивилась, попросила сказать, что мы уезжаем. Он ушел.

Пока его не было, я задремала. Проснулась я от удивления, что пропал он надолго. Вышла из машины. Прошла десять метров к повороту и замерла.

Олег целовал девушку, одну из трех симпатичных. Упоенно. Увидел меня. Не остановился. Ему было слишком хорошо.

Меня пронзило. Невыносимо. Дышать стало нечем. НЕЧЕМ.

Я развернулась и пошла. Меня догнала Ленка. Я села в машину. Завела. Погрузились. Он тоже. Говорил, говорил. Пусто. Мы вышли еще на какой-то даче, я сидела молча. Он тоже замолчал. Я вышла. Сказала – на минуту. Пошла, пошла, мне очень хотелось уйти от него. Шла в темноту. Какие-то соседние улицы, дома, дома, вышла за дачный массив, упала на землю, заревела навзрыд, закричала, зарылась лицом в траву. Вдруг поняла, что рву волосы. У меня была истерика.

Через два часа я устала плакать, в душе опустело, но боль прошла. Началась спокойная грусть. Я нашла какой-то водоем, умыла лицо и пошла обратно. Мне хотелось спать.

Меня искали. Лена с Лешей ходили по дороге с фонариком, Олежка ушел далеко.

Я легла.

Он вернулся, подошел:

– Прости меня.

Я помотала головой. Я не могла.

Отвернулась к стене. Я так устала. Уснула. Проснулась оттого, что он тряс меня за плечо. Открыла глаза:

– Ты кричишь.

Я? Мне снился он. С другой. Я опять отвернулась. Стала ковырять стену. Поняла потом, что писала на стене..не могу, не могу без тебя.. Поплакала.

Следующим утром я вернулась домой. В моей жизни наступил ад. Я сидела с телефоном в дрожащих руках, читала его СМС, пыталась их удалить и не могла. Рассматривала фотографии. Плакала, пила валерьянку. Позвонила Ирке. С разбегу начала:

– Олег был с другой, с другой, понимаешь!?

Она была в гостях у Ольги, пила вино и чувствовала себя расслабленно. Не особенно понимала меня:

– Забей, позвони ему и пригласи в гости. Займись с ним сексом.

Вместе с Ольгой они еще немного пошутили над моими печалями. Я похихикала сквозь боль, но реальной поддержки как-то не встретила. Положила трубку, пометалась по комнате. Задумалась. Я не могла без него, вообще не могла. Больно даже дышать. Больше всего хотелось, чтобы упало на меня что-нибудь тяжелое и прекратило мои мучения. Боже, как я не хочу жить. Я свернулась калачиком в углу, взялась за грудь и качалась из стороны в сторону. Вдруг вспомнила Иркины слова: «Пригласи в гости». Я хочу вернуться к нему. Один голос кричал: «Будь гордой! Ты всегда была гордой, гордой!!» А другой проникновенно: «Какой смысл, ты умрешь от боли в своей гордости. Всего лишь набрать его номер и все это прекратиться. Ты снова будешь счастлива. Один звонок!». Если он сделает хоть один шаг навстречу, я вернусь. И я стала ждать его шага. Сходя с ума.

Через два дня он прислал СМС: «Я еще могу надеяться на прощение?». Я возликовала. Шаг был сделан! За эти два дня я его полюбила так, что сознание потери лишало меня воздуха, желания питаться рационально и встречаться с другими мужчинами. Но не ответила. Даже умирая от боли, я не забывала всех женских штучек и ухищрений, которые помогают нам держать мужчин рядом. Я хотела его проучить. Тем более шаг был сделан, и у меня появилась возможность ответного, сделав который, я не лишала себя сознания того, что я гордая. Еще через день мы встретились у друзей. Я хотела бежать к нему, обнять крепко и зацеловать. Сделала вид, что не замечаю его. Покрутилась перед ним, покрасовалась. Мне было хорошо от одного того, что он рядом.

Но я уехала. Он позвонил сразу:

– Возьми меня с собой, пожалуйста. Завези домой.

– Не знаю даже, я далеко уже, я подумаю – сказала я, разворачиваясь к нему.

Я поняла, что любовь моя настолько сильна, что я в принципе не буду жить без него. Чтобы он ни делал со мной. Я стала его тенью, куском его тела. Я как личность просто прекратила существовать. Более того, ощущение было таким, будто внутри меня сидит кто-то и ножницами режет внутренности. Легкие, желудок, вены…

Он сел в машину:

– Ты отвезешь меня домой?

– Нет, в гараж, потом ты меня проводишь.

–Фи, в гараж, – обрадовался он.

Мы поставили машину, пошли к дому. У меня начался нервный озноб:

– Купи мне что-нибудь выпить…

– Куплю.

Мы взяли довольно крепкого пива, я ощущала неутолимую потребность в алкоголе, практически залпом выпила бутылку. Это был вульгарный неженственный поступок, но я понимала, что Олег воспримет это как данность, как реакцию на его поступок, что он не осудит любую аморальность моего поведения в данный момент. Я попросила открыть вторую бутылку. К дому я подошла слегка шатаясь. Я ждала его речи. И он начал:

– Можно я буду серьезным минуту? Не успел. Еще минуту серьезным?

Я издала истерический смешок.

– Опять, опять не успеваешь!

– Я серьезно буду серьезным. Настя…

Я замолчала и сделала грустные глаза. Он продолжил:

– Прости меня, мне плохо, реально плохо без тебя. Я не могу без твоей болтовни, без твоих глаз, без твоего «дорогой». Вернись ко мне.

Веселое настроение пропало. Я готова была расплакаться. Любовь и боль душили меня, не давали жить. Я смотрела на него и понимала, что не могу простить. И я была согласна жить со своим непрощением, лишь бы у меня не отбирали мою любовь.

Он обнял меня.

– Я пошла домой.

Он проводил меня до двери. Молчал, грустил и мысленно со мной прощался. Я повернулась к нему:

– Почему ты не заходишь?

– Я не буду заходить.

– Разве ты не хочешь меня?

Он хотел. Через минуту мы были в постели. Мы больше не разговаривали, обсуждать здесь было нечего. Это был момент нашего настоящего. Безграничного счастья.

Утром я говорила всякую глупость. О том, что не могу быть с ним, и без него не могу, что все равно уйду, только позже, найду другого, что он должен быть со мной, пока я хочу этого и прочее, прочее, прочее. Я делала ему больно. Сознательно.

Мы остались вместе, но отношения не выдерживали проверки. Я замкнулась и перестала быть откровенной, шутила о близком конце, он грустил, молчал, замкнулся в итоге тоже. Все стало ужасно.

Откровение, как обычно, пришло случайно. Ночью я лежала, по привычке крутя мысли об его измене, стандартно мучая себя, слушала его дыхание в темноте, размышляла о том, что мне двадцать семь лет, я не замужем и, меняя мужчин, перспектив не прибавляю. Мысль докрутилась до моей любви к Олежке, до того, что в общем-то полгода безбрежного счастья я имею от того только, что какой-то человек рядом, и вот сейчас, я теряю его, теряю его любовь. Своими руками ломаю то, что построила с трудом. Ломаю, понимая, что изменять мне будет любой мужчина. Что измена лежит в природе мужчины, с ней можно лишь мириться и не замечать, но не ликвидировать. Каждого предыдущую свою любовь я бросила из-за измены. Везет мне видеть, как изменяет мужчина. И не нашла идеала, меняя и разбрасываясь чувствами. Я захотела поговорить. Повернулась к нему, обняла:

– Ты спишь?

– Нет.

– Поговоришь со мной? У меня столько мыслей.

– Конечно, говори…опять гадости?

– Я измучила тебя?

– Даже не знаю. Немножко. Я же сам виноват.

– Очень. Я себя измучила. Дорогой, ты понимаешь, что я даю тебе сдачи? Всего лишь сдачи?

– Понимаю. Я виноват.

– Я не об этом. Я говорю, что уйду. Каждый день говорю. Ты веришь в это?

– Ты и уйдешь…

– Олег…нет…я не собираюсь никуда от тебя. Я только злю. Но я никуда от тебя не собираюсь. Вообще. Понимаешь? Я даже не мыслю об этом. Я не смогу без тебя!

Он прижал меня к себе очень крепко, обсыпал поцелуями. Я развернула наши отношения несколькими словами. Шептал:

– Ты чудо, так нравишься мне, ты лучшая…

Я чувствовала себя лучшей и чудом и опять купалась в счастье. Я обожала его.

Со следующего дня у нас все опять наладилось. В который раз он открылся, звонил по нескольку раз в день, заезжал в свободные минуты, обедал со мной. Я наслаждалась. И боялась. Боялась конца.

Сегодня он заехал немного позже. Опять торопился.

– Куда ты?,– спросила я его.

– К Женьку из Воронежа друг приехал. Тороплюся, тороплюся…

Я посмотрела на него. Мне показалось, умоляюще. Отвернулась, нарисовала на своем лице холодную улыбку, ответила:

– Поезжай.

– Чего улыбаешься? Нас с тобой пригласили.

Я никогда не была у Женьки. Это к тому, что мы познакомились с ним еще в новогоднюю ночь, то есть прошло уже полгода. Олежка ранее не считал нужным брать меня на вечеринки к Женьке. Встретившись с ним, я радостно обо всем этом рассказала. Посмеялись. Комплименты, комплименты. Обожаю друзей Олега – они всегда говорят столько приятного обо мне. С удовольствием вешаю на уши.

К Женьке приехал Карапетян Гарик. Его песни хорошо знают в Тольятти. Шансон. Включил свой диск. Выпили водки. Жены ушли на кухню. Видимо, готовить или мыть посуду. Мужики сделали музыку погромче и закурили. Я сделала вид, что не замечаю отсутствие женщин, мне совершенно не хотелось заниматься на вечеринке дополнительной домашней работой. Зато после водки мне достаточно сильно хотелось танцевать. Даже под шансон.

Танцами я увлеклась. Тем более, что все уставились на мой качающийся зад, а это для женщины лучший допинг.

Олежке так немного надо. Он начинает любить меня, видя, как хотят мое тело его друзья.

Может быть, он не очень уверен в себе? И ему необходима эффектная поддержка? Странно, но меня это почти не волнует, я люблю даже его возможную неуверенность.

Я пользуюсь этим, постоянно возбуждая его друзей.

Где-то я слышала: «Легче удержать сотню нелюбимых мужчин, чем одного любимого».

Это как раз моя ситуация. Я еще более вульгарно закачала бедрами.

Позже ко мне подошел Карапетян:

– У тебя есть подруга?

Я сделала удивленные глаза:

– Зачем?

– Вы могли бы подработать у меня в подтанцовке.

Олежка слышал. Йееесс!!! Его девушка настолько хороша, что ее приглашают танцевать на сцене. Мне было действительно приятно, что оценили мою внешность, но сама идея конечно бредовая. Все, домой, спим.

Утром я встать не смогла. Кроме стандартного похмелья я простыла. Поднялась, потусовалась у зеркала, позвонила на работу.

– Болею, болею ужасно.

Опять уложила себя. Позвонил Олежка:

– Как дела у моей девочки?

Узнав, что я больная и в постели, он очень обрадовался:

– Хочу к тебе, спать рядом.

– А я есть….кушать хочу я..

– Скоро приеду, дорогая. Не помри только голодная.

Я включила телевизор, взяла недоваязанную кофточку и стала ждать. Потом подумала, подошла к зеркалу и накрасилась посимпатичнее. Поковырялась в шкафу, нашла приличные джинсы – с распродажи в Mango, рубашку из которой недвусмысленно торчал пурпурный лифчик Palmetta. В таком виде болеть стало совсем не стыдно.