Она коснулась его щеки и с дерзостью, которая в этот момент переполнила её, сказала:

— Если ты не думаешь, что нас могут прервать, то я хотела бы почувствовать на себе твою тяжесть… почувствовать тебя внутри меня. Прошу, не останавливайся. Только не сейчас, когда мы оба во власти этой первобытной бури.

Он резко втянул воздух, прежде чем его губы изогнулись в медленной улыбке. Господи Боже, эта улыбка сделала его ещё привлекательнее!

Ей было наплевать, если она сейчас шокировала его. Она просто хотела почувствовать на себе его вес, ощутить вкус его кожи, познать радость того, что он сделает её своей. Она скользнула руками по его голым плечам и нежно прошлась ногтями по его спине. Он легко снял с неё ночную сорочку, полностью обнажив грудь, которую он пожирал глазами. А затем его руки и его губы окончательно лишили её рассудка. Она сняла завязку, стягивающую его волосы, поэтому теперь могла почувствовать их прикосновение к своей коже. Она не знала, что приносит ей большее удовольствие: то, как он касался её груди или то, что он восхищался её пышным размером. Но нет, конечно, прикосновение его губ к груди было просто сногсшибательно и несравнимо ни с чем!

Слабый вскрик, вырвался из неё, когда его лёгкие прикосновения разожгли её желание ещё сильнее. Он, казалось, нашёл каждый чувствительный кусочек её кожи, даже те, о существовании которых она не могла бы и предположить. Нежная кожа с обратной стороны колена, кончики её пальцев, которые он посасывал. Или же кожа на её шее, до которой она могла дотрагиваться хоть миллион раз, но не было бы того же результата, который был от прикосновений Доминика. Доминик. Да, всё дело в нём, только в нём… ну и ещё немного в возбуждении, вызванном выпитым зельем.

Ему нужно было снять с неё панталоны, которые отказывались так просто сдаваться. Она подумала, что он может запросто сорвать их, если не найдёт завязки. Поэтому она помогла ему, даже приподняла бёдра, чтобы он скорее стянул их. Но он стянул их так, словно бы лаская её. Его руки скользили по её коже, когда он стягивал тонкую ткань вниз по её бедру, по её лодыжкам. А когда он снял панталоны, то его горячие пальцы поползли по обратному маршруту вверх. Достигнув развилки между её бёдер, он медленно погрузил в неё палец. Подобного она не испытывала никогда. Это было похоже на разряд молнии! Она издала резкий вздох, когда наслаждение разбежалось по её венам. Боже, а ведь это ещё даже не конец! Если дальше будет больше, то она пристрастится к этому, словно старый алкоголик к бутылке виски.

Изогнувшись как кошка, она желала обнять его шикарное тело, дотронуться до каждой его части, но была довольна уже тем, что обхватила ногами его бёдра. Его руки и губы снова вернулись к её телу, поглаживая и целуя там, где ей этого особенно хотелось. Когда он снова завладел её губами, она не поняла, что он готов к тому, чтобы взять ей. Это было резко, быстро, а её удивлённый крик боли заглушил его поцелуй. Ей абсолютно не понравилась эта часть. Она даже почти оттолкнула его, но вовремя вспомнила, что этой боли следовало ожидать. Наоборот, ей стоит поблагодарить его за то, что всё прошло быстро, а боль так скоро исчезла, оставив после себя восхитительное чувство наполненности. Но она не просто ощущала его внутри себя, было что-то ещё. Оно нарастало и взорвалось, сбросив её в пучину экстаза. А ведь он ещё даже не начинал двигаться! Самые удивительные и изысканные ощущения затопили её, когда она ощутила внутри себя пульсацию его плоти. Он недоверчиво смотрел на неё сверху вниз. От его взгляда подогнулись пальчики на ногах, ещё немного и она замурлыкала бы от удовольствия.

Она не могла удержаться от улыбки. Он по-прежнему смотрел на неё сверху вниз, когда через несколько мягких толчков сам достиг кульминации. Было так восхитительно смотреть на него в этот момент. Но затем он рухнул прямо на неё. Улыбка Брук стала шире. Она машинально поглаживала рукой его волосы. Определённо, она не станет возражать, если они уснут вот так, если, конечно, смогут уснуть.

Она оттолкнула неприятную мысль о том, что опасность не миновала и не минует их до тех пор, пока они не будут далеко от этого лагеря. Но в данный момент она была на Небесах и хотела насладиться каждой секундой своего пребывания. Доминик, кажется, тоже. По крайней мере, он всё ещё не вылез из постели. Она была слишком уставшей, чтобы напомнить ему о том, что он собирался всю ночь бодрствовать, прежде чем она отвлекла его своим приглашением. Она даже не покраснела из-за этого, просто блаженно дремала, вспоминая произошедшее, пока не погрузилась в сон.

Глава 37

ВОТ ТЕПЕРЬ ОНА ПОКРАСНЕЛА! Доминик выругался, когда увидел, что через окно проникает солнечный свет. Они проспали всю ночь и упустили возможность сбежать, так как она предложила ему заняться любовью. Он встал с кровати и поднял свою одежду. Она увидела его завязку для волос, которую стянула прошлой ночью. Брук подняла её с матраса и помахала ею перед ним.

Забирая из её рук завязку, он сказал:

— Я оставил Шторм ради Волка.

Она слегка нахмурилась, пытаясь понять, зачем он сейчас сказал ей это. А потом вспомнила, как сказала ему вчера о том, что хотела отблагодарить его за то, что он позволил ей оставить Шторм. Она расхохоталась. Он тоже усмехнулся. Она внезапно осознала, что привыкла к нему, к его обществу, раз у неё получается вот так спонтанно и легко смеяться при нём. И он, должно быть, тоже привык к ней, раз так поддразнивает её. Её план относительно того, чтобы заставить его полюбить её, судя по всему, начал работать! Но не попалась ли она сама в ловушку чувств?

Брук снова оделась, оставив лишь длинную мантилью висеть на стуле. Её посетила забавная мысль, что мода эпохи Регентства, должно быть, была разработана специально для любовников, которые пытаются ухватить для себя любой подходящий момент. Одежду можно снять и надеть одинаково быстро, что просто невероятно удобно. Она хотела поделиться этой глупой мыслью с Домиником, но не стала, ведь он выглядел весьма серьёзным. В ближайшее время должно решиться, как скоро они смогут продолжить их путешествие в Лондон, если вообще продолжат его.

Но у неё была твёрдая уверенность в том, что он справится с любой проблемой, вставшей на их пути. Об этом она не шутила. Его размеры, его быстрая реакция, то, как он был заранее готов к любым последствиям, всё это невероятно обнадёживало, хотя и не устраняло её беспокойства полностью. Но сейчас беспокойство отстранили на задний план мысли о том, что они сделали прошлой ночью, вернее, что она сделала. Господи, если бы он сказал об этом хоть слово, то она сгорела бы со стыда.

Теперь, когда действие любовного зелья прошло, она чувствовала себя не в своей тарелке. Она не ожидала, что отношение Доминика к ней изменится, но ждала, что он перестанет пытаться выпроводить её за дверь. Они не были счастливой влюблённой парочкой, желающей поскорее связать себя узами Гименея. Но, Боже, что если Доминик решился на расплату типа «зуб за зуб»? Что если он решил сделать так, как Роберт поступил с его сестрой — бросить её беременной, не женившись на ней? Хорошо, что эта мысль пришла в её голову, но, судя по всему, не в его. Нужно скорее гнать подобные мысли прочь.

Он женится на ней. Сомнения в этом отпали. Он ведь говорил, что не возражает против её присутствия в его постели, что было доказано вчерашней ночью. Правда, его отношения к ней вне постели были ещё под вопросом. Исчезнет ли чудесным образом его враждебное отношение к ней само собой, или же Брук придётся самой свести его на нет?

У неё не будет ответа на этот вопрос даже после того, как их обвенчают в следующее воскресение. У неё не было надежды, что брак что-либо изменит в их отношениях, по крайней мере, не так сразу. Кроме того, он предупредил её в ту ночь, когда они целовались в руинах замка, что секс не заставит его полюбить её. Могут потребоваться годы, чтобы стать близкой такому человеку, как Доминик, если это вообще возможно. Удержавшись от грустных мыслей, она напомнила себе, что стать друзьями, прежде чем стать счастливыми супругами, всё ещё неплохой план, который может сработать.

Она до сих пор не понимала, как ей достичь этого, разве что предложить Доминику то, что доставит ему удовольствие. Это должно быть что-то неожиданное, а никак не её тело, которое он сможет получить в любой момент, когда ему захочется. Она должна найти что-то ещё, что бы связало их. Но что? Тайна, которую необходимо разгадать? Если только она сможет найти такую. Обоюдное увлечение, например, коневодство? Нет, от этого больше пользы для неё, нежели для него. Это должно быть что-то такое, чего он должен желать всем сердцем, а ей это не должно особо нравиться. Дабы он понял, что она готова на жертву ради него. Она подумала, что, например, могла бы отравить своего брата…

Брук чуть не рассмеялась, понимая, что он, вероятно, уцепится за это предложение. Но она никогда не сможет сделать этого. Она просто не сможет никого отравить, даже своего презренного братца. Но сейчас их будущее зависит от того, смогут ли они сегодня живыми покинуть лагерь разбойников с большой дороги.

Раздался удар в дверь, который напугал её, таким громким он был. Неужели теперь они стучат? Доминик не спешил открывать дверь. Сначала он взял мантилью Брук и помог ей надеть её.

Дверь по-прежнему не открывалась. Может быть, это было из вежливости — хороший знак. Доминик, наконец, подошёл и открыл дверь. Там стоял Рори, и выглядел он немного смущённым, прежде чем размашистым жестом велел пленникам покинуть хижину. Большинство разбойников и их семьи стояли рядом, чтобы стать свидетелями этой сделки.

— Я решил принять твоё последнее предложение, — сказал Рори, хотя не выглядел слишком уж довольным.

— Сто фунтов? — ответил Доминик.

— Двести, разве не так?

— А мне помнится, что сто пятьдесят.

— По рукам, — сказал Рори и, наконец, усмехнулся. — Но я заберу твой плащ, чтобы скрепить сделку.

Так как Доминик просто стоял и не двигался, Рори добавил:

— Это мой единственный треклятый стимул, милорд, так что снимай его. Мама думает, что ты выполнишь наш уговор, но я не так доверчив.

Брук не верила своим глазам. Доминик стянул свой плащ и передал его Рори. Оказалось, что Мэтти приложила руку к их освобождению. Она думала, что спор между Рори и его матерью, который Доминик слышал вчера, был по поводу того, чтобы привести Доминика в хижину к Брук. Но вполне вероятно, что разговор был по поводу этого плаща.

Она заметила Мэтти и подошла к ней, чтобы в благодарность обнять и сказать:

— Спасибо Вам. Мой жених выполнит этот уговор. Вы можете рассчитывать на нас.

— Мой мальчик думает, что я обычная старая дура, а я просто-напросто люблю молодые влюблённые парочки. Они напоминают мне о моей юности, — она внимательно посмотрела на Брук. — И я хорошо разбираюсь в людях.

Рори крикнул:

— А мне объятия полагаются?

— Собираешься ещё раз получить по морде? — лаконично уточнил Доминик, чем вызвал дружный хохот разбойников.

В небольшом загоне для скота три лошади стояли уже запряжёнными и ждали своих седоков.

— Вам нужно надеть вот это, — Рори протянул Доминику и Брук повязки на глаза. — Аксель возьмёт ваши вожжи и выведет вас из леса. Мы, правда, не хотим строить ещё один лагерь в этом году, поэтому, поймите, нам не нужно, чтобы вы нашли путь назад в наше поселение. Вот это адрес моей кузины, — Рори протянул Доминику листок бумаги. — Доставьте лошадей и наличность к ней. Она не знает, где нас найти, поэтому не спрашивайте у неё. Мама не хотела, чтобы она была причастна к нашему бизнесу.

Доминик взял всё это из рук Рори и кивнул. Затем помог Брук завязать глаза и забраться на одну из лошадей, прежде чем сесть на вторую лошадь и завязать глаза себе.

— Вообще-то это было приятно, — сказал Доминик, прежде чем они двинулись в путь. — Только давай не повторять подобного.

Только Брук, которая чувствовала, как по щекам расползается предательский румянец, да, возможно, Мэтти, поняла его первое замечание.

Вначале они очень медленно ехали через лес, но когда выбрались на дорогу, то двинулись быстрее. Когда дорога пошла вниз, Аксель, наконец, остановился, велел снять повязки с глаз и передал им вожжи, а затем скрылся в лесной глуши.

Доминик какое-то время смотрел ему вслед.

— Они, судя по всему, в любом случае перенесут свой лагерь. Этот деревенщина такой же недоверчивый, как и я. Он серьёзно думает, что мой чёртов плащ — это единственное, что он сумел выгадать из этой истории.

Брук сдержала улыбку, радуясь тому, что они наконец-то свободны!

— Но его мать верит мне. А я сказала, что она может верить и тебе. Я права? — спросила она, когда они стали быстро спускаться вниз по безлюдной дороге.