Джоанна Линдсей - Заставь меня полюбить тебя

По крайней мере, она была уверена, что сегодня будет единственной представительницей семейства Уитворт в этом зале. Роберту было запрещено приходить на балы, на которые приезжали дебютантки. «Это, наверное, единственный стоящий поступок, который когда-либо совершил отец», — подумала Брук. Она сама не была свидетелем этого, но зато некоторые из слуг были, ведь она слышала, как те оживлённо перешёптывались: «Хозяину стоило целое состояние, чтобы этот скандал не выплыл наружу», или «Он имел дело с девственницей!» и «Сейчас ему даже на балы нельзя ходить. Как ему теперь найти себе невесту, а?»

Но это было в прошлом году перед дуэлями. Знала ли Гарриет о трагическом происшествии с участием Элоизы Вульф? Возможно, нет. В конце концов, она ведь до сих пор обожала своего никчемного сына. Так же как и Томас. Он никогда не злился на Роберта слишком долго, но приняв решение, стоял на своем.

Тем не менее, вглядываясь в толпу, она отметила:

— Здесь есть дамы твоего возраста. Как тебе она?

Он проследил за её взглядом, и, судя по выражению его лица, собирался засмеяться.

— Тебе следует подобрать кого-нибудь получше, если хочешь убедить меня, что ты говоришь серьезно.

Он никогда не говорил, что он соглашается на сделку. «Увидим». Доминик сказал лишь это. Таким образом, может быть, он просто забавлялся за ее счет, или действительно не думал, что она говорила серьезно. Предложив молодую женщину, которая была не слишком красивой, девушка надеялась, что это убедит его в том, что Брук говорила совсем не серьезно. Так что она проглотила все сожаления и кивнула на другую, более красивую женщину, которая могла бы быть на несколько лет старше его, но Брук не думала, что возраст имеет значение.

— А эта?

— Эта подойдет.

Она стиснула зубы и от злости так сжала кулаки, что впилась ногтями в ладони.

— Пригласи её на танец.

— Сначала нужно найти тебе сторожевую собаку.

— Мы оставили всех собак дома.

Она шутила, так что была немного удивлена, когда он спросил:

— Ты уже считаешь Ротдейл своим домом?

Да, так и было. Брук удивилась самой себе.

— Да. Он им станет, разве нет?

Он не ответил, но вместо этого сказал:

— Возможно, ты подыскиваешь мне любовниц, но от меня подобного комплимента не жди. И, кстати, я заметил идеальную сторожевую собаку, которая отобьет желание у всех жаждущих познакомиться с тобой.

Он повёл ее сквозь толпу.

— Ты собираешься сейчас танцевать с ней?

Он взглянул на Брук. В его глазах читалось… веселье!

— Это была твоя идея.

— Да, но…

— Я могу, по крайней мере, попробовать. Вдруг она согласится?

— Ты поймешь это после одного единственного разговора?

— Безусловно.

Брук закрыла глаза, а затем изумлённо уставилась на «сторожевую собаку», которую он подыскал для неё. Ох, Боже правый, это не может быть её мать!

— Мы встречались несколько лет назад, леди Уитворт, так что Вы, вероятно, не помните меня. Доминик Вульф, — он слегка поклонился. — Проследите, чтобы Ваша дочь не танцевала ни с кем, пока я развлекаюсь по ее настоятельным требованиям.

Краснея, Брук наблюдала за тем, как Доминик шел по залу в направлении той самой леди, на которую она указала ему, той красивой леди.

— И всё-таки не волк, — сказала Гарриет. — Или, по крайней мере, довольно красивый волк. Не могу поверить, что можно хоть за что-то поблагодарить Роберта.

— Мама, что ты здесь делаешь?!

КОГДА ДОМИНИК пересёк бальный зал, он понял, что оставить Брук наедине с ещё одним Уитвортом было плохой идеей, особенно с её матерью. У родителей Брук были планы на дочь, они собирались представить её на Сезоне в Лондоне и, что вполне вероятно, выбрать для неё мужа. Он не удивился бы, если бы узнал, что Гарриет была той, кто подтолкнул Роберта подстрекать его, когда они не так давно встретились на улице. Вся её семья жаждала того, чтобы он отказался от Брук, а когда этого не произошло, то мать с сыном вполне могли придумать хитроумный план, чтобы добиться этого.

Несмотря на то, что его мать пытается примириться с этой ситуацией, он знал, что она глубоко скорбит об Элле и станет каждый раз вспоминать о своей потере, когда будет видеть Брук. Эти опасения продолжали беспокоить его.

— Твоя невеста не выглядит очень уж счастливой, разговаривая с этой женщиной, — случайно заметил Арчер, когда поравнялся с Домиником.

Доминик остановился, чтобы оглянуться на Брук.

— Это её мать. Она говорила, что не любит свою семью, но вообще она много что успела сказать, поэтому я понятия не имею, что из этого правда, а что нет.

— Плохи твои дела, старина. У вас не будет прогресса в отношениях, если ты станешь сомневаться в каждом её слове.

Доминик удивился. Какого прогресса?

— Она открыто призналась, что привыкла скрывать свои чувства. По крайней мере, она была честна в этом.

— Или, возможно, это была ложь, — засмеялся Арчер. — Знаешь, а ещё я понял, что завидую тебе, когда сегодня вечером не мог оторвать от неё глаз. Ты сказал, что она хорошенькая. Но слова «хорошенькая» недостаточно, чтобы описать твою невесту. Представь нас. Мне будет абсолютно наплевать на то, что она что-то там скрывает.

— Нет.

По-прежнему глазея на Брук, Арчер предложил:

— Я был бы рад умыкнуть её у тебя, вывезя прочь из страны. Ты сможешь сказать, что её похитили. И это будет правдой. К тебе не будет никаких претензий, что скажешь?

— Скажу, что в таком случае потеряю всё, что у меня есть.

— Ну ладно, могу подождать, пока вы поженитесь, а уже потом избавить тебя от этой занозы.

— Она не заноза, — пробурчал Доминик. — А вот ты начинаешь надоедать. Уходи.

Доминик ушёл сам, понимая, что его друг никуда не уйдёт. С тех пор как Доминик увидел Брук, она не покидала его мыслей. Он даже несколько раз был с ней весьма близок и понял, что мог бы не просто терпеть её присутствие рядом с собой. В ту ночь, которую они провели вместе, она воспламенила его страсть и полностью удовлетворила его. Было бы так легко полюбить её, если бы… Если бы! Было столько этих треклятых «если». Тем не менее, сейчас он с благословления Брук приближался к другой женщине, чтобы изменить своей невесте из-за этой глупой сделки, которую он абсолютно не понимал.

Хотя у него было твёрдое намерение принять её сделку, если это то, чего она действительно хотела. Но он просто с запозданием понял, что сам этого абсолютно не хочет. Именно в этот момент ему преградили путь, и все те эмоции, которые он чувствовал в день приезда в его дом Брук, снова обрушились на него.

На пути Доминика возник Принц-Регент, позади которого с ноги на ногу переминались трое его лизоблюдов. Он, как обычно, выглядел настоящим франтом, разодевшись в зеленоватый атласный фрак с невероятно широкими лацканами и модные белые бриджи. Длинна брючины, судя по всему, была изобретением «Красавчика Браммела», дорогого друга Регента, поэтому неудивительно, что он стал их носить. Большинство модников в Лондоне уже успели скопировать уникальный стиль Браммела в одежде. Даже кружевной шейный галстук Регента был такой же, как у Браммела, правда, немного более высокий. Наверное, для того, чтобы скрыть двойной подбородок Принца. Но этому человеку было уже почти пятьдесят. Ни одна причудливая одежда не поможет скрыть его разгульный образ жизни.

Доминик знал, что монарх может появиться здесь сегодняшним вечером, он просто надеялся, что этого не произойдёт. Но Принни, как между собой называли его подданные, очевидно, был уже в зале, когда прибыли Брук и Доминик. Суматоха, которая сопровождала каждый его приезд, предупредила бы Доминика о том, что он на подходе. Это было плохо. У него не было времени подготовиться и спрятать свои настоящие чувства.

— Мне не сказали, что она настолько красива, — заметил Принц, глядя поверх Доминика на Брук, прежде чем улыбнуться молодому человеку. — Вы должны быть довольны.

— Вас не должно волновать моё мнение, Ваше Высочество.

Доминик сказал это так холодно, что Регент нервно подёрнул плечом.

— Да, конечно. По крайней мере, пока Вы выполняете мои приказы. Продолжайте в том же духе.

Небольшая группа продолжила свой путь, встав на краю танцевальной площадки. Доминик не шевельнулся, борясь со своими эмоциями, которые могут завести его прямиком на виселицу. Подумать только, его жизнь может кардинально измениться лишь из-за того, что этот человек не в состоянии жить на те деньги, которые выделяет ему Парламент. Он просаживает их все и залазит в такие долги, за которые обычного человека уже давно бросили бы в долговую тюрьму.

Доминик оглянулся, дабы убедиться, что Регент не направился в сторону Брук. К счастью, не направился. А всего лишь один взгляд на девушку избавил Доминика от переполнявшего его гнева. Какая ирония. В последнее время она, как правило, была его причиной, но только не сегодня.

Он подошёл к Шарлотте Уорд. Он слышал, что она вскоре после их короткого однонедельного романа снова вышла замуж, но он не мог припомнить имени её нового мужа. Блондинка со светло-голубыми глазами, она не сумела заинтересовать его надолго. У неё было слишком переменчивое настроение, и она была чересчур привязчивой. Или же это была Мелисса? У него было так много любовниц, что он просто-напросто пресытился.

— Шарлотта, — он взял её руку, чтобы вежливо дотронуться губами до кончиков пальцев, прежде чем махнуть рукой на танцевальную площадку. — Потанцуем?

Она наградила его обворожительной улыбкой и приняла его руку. Но не успели они сделать в танце и пару шагов, как она пристально посмотрела на него, её брови сошлись на переносице, и она недовольно высказала:

— Тебе потребовалось много времени, чтобы вернуться ко мне от Присциллы. Не могу понять, что ты в ней нашёл. Кстати, она здесь.

— Я не заметил её.

Он не пытался найти Присциллу Хайли в толпе, так как постоянно оглядывался на Брук, чтобы увидеть, заметит ли она его спектакль.

Шарлотта фыркнула:

— Не притворяйся, что смотришь лишь на меня, когда у тебя такая невеста.

Это было правдой, никто не мог сравниться с Брук Уитворт. Если он собирается пройтись по своим старым любовницам и найти новых, то ему будет очень сложно объяснить, почему же он предпочитает кого-либо из них своей жене.

Он ушёл от ответа:

— Ты бы сказала, что у нас довольно сложная ситуация.

Это рассмешило её.

— Так ты хочешь в последний раз пошалить перед свадьбой?

Шарлотта, судя по всему, была готова снова начать их отношения, несмотря на то, что снова вышла замуж.

Но он решил вывернуть их разговор в другое русло:

— На самом деле, я хотел просить тебя об одолжении, если ты не против. Я помню, что расстались мы полюбовно.

Она сделала вид, что обиделась:

— Я притворялась. Я была раздавлена.

Ему удалось не рассмеяться.

— Так вот почему ты так скоропостижно снова вышла замуж?

Она улыбнулась, даже пренебрежительно махнула рукой.

— Он невероятно богат. Как я могла отказаться?

— Боюсь, тот факт, что ты более не являешься вдовой, накладывает на наши отношения табу.

— Неужели тебя замучают угрызения совести, — вздохнула она. — Ну, хорошо, что я могу сделать для тебя, дорогой?

— Влепи мне пощёчину и притворись сердитой.

Но вместо того, чтобы выполнить его просьбу, она залилась смехом, что заставило его добавить:

— Прошу тебя.

— Ты серьёзно? Но для чего?

— Как я уже сказал, это сложно. Послушай, если ты действительно была раздавлена, когда мы расстались, тогда это давно пора было сделать, разве нет?

— Ну если ты так ставишь вопрос, — сказала она, отвесив ему звонкую пощёчину.

БРУК так и не получила от матери ответа на свой вопрос. Двое лондонских друзей Гарриет сразу же подошли к ним, чтобы их представили девушке, и собирались задать интересующие их вопросы. Брук их не знала и не хотела знать, и, конечно, не собиралась объяснять, как она оказалась помолвлена с человеком, который пытался убить ее брата. Гарриет тоже уклонилась от объяснений, сумев никого не обидеть.

В это время вернулся Доминик, намереваясь проводить Брук на танцевальную площадку, чтобы закончить танец, который его предыдущая партнерша не завершила, оставив его одного среди танцующих пар. Брук сердилась. Но не потому, что Доминик предложил той женщине стать его любовницей, а из-за присутствия своей матери.