Брук разбудила Альфреда, которая принесла поднос с едой, и когда горничная заметила улыбку на её губах, то сказала:

— Ты прекрасно провела прошлый вечер, не так ли?

— Это был волшебный вечер.

По крайней мере, его завершение было чудесным!

— Я думаю, мы с Домиником отныне будем больше, чем просто друзья, — довольно улыбнулась Брук.

Альфреда усмехнулась.

— Вот видишь. Ты беспокоилась по пустякам. Теперь мне, хвала Господу, не придётся выискивать по Лондону эту травку.

Брук засмеялась над этой шуткой.

— Нет, я определённо не хочу, чтобы он оказался немощным в постели!

Стук в дверь заставил Альфреду обернуться.

— Это принесли воду для ванны, так что вылезай из постели и завтракай. Мне приказали одеть тебя к сегодняшней свадьбе, и у нас на всё это есть меньше двух часов.

Глаза Брук вспыхнули.

— Могла бы сказать пораньше! Я проспала целый день?

— Нет, не целый день. И нет, я не знаю, почему ты выходишь замуж раньше, чем ты думала. Тебе стоит спросить об этом своего волка.

Брук улыбнулась сама себе, вспомнив, что произошло прошлым вечером по дороге домой. Это вполне объясняло, почему свадьба состоится сегодня. Доминик просто не хочет затягивать с брачной ночью!

Следующие два часа прошли в умопомрачительной спешке, но у Брук и так голова шла кругом. У неё уже было свадебное платье, на котором в своё время настояла её мать, заказанное вместе с остальным её новым гардеробом. Искусной выработки муслин с легким шлейфом и шемизеткой, украшенной жемчужинами размером с зёрнышко. Приколотая к волосам длинная фата была обрамлена пышными шёлковыми цветами.

Гарриет ждала, что дочь выйдет замуж вскоре после первого же Сезона, или, по крайней мере, получит предложение руки и сердца, потому-то у Брук и было платье для свадьбы. Её мать питала большие надежды. Ей стоило бы пригласить Гарриет, несмотря на неприязнь, которая ждала бы её в этом доме. Если бы свадьба по-прежнему была назначена на воскресенье, то окрылённая счастьем Брук могла бы поступить именно так. Ох, ладно. Даже если бы Вульфы проявили любезность в этом вопросе, к Брук это не относилось, да к тому же было уже поздно.

Когда Доминик пришёл за ней, выглядел он воистину по-королевски, даже несмотря на дикий блеск янтарных глаз. Было ли это проявлением нетерпения с его стороны? Неужели он воображал их брачную ночь… или день? Блеск его глаз был таким ярким, будто он намеревался затащить её в постель сразу же после церемонии! Итак, пришла пора отправляться в церковь, или так лишь она думала… Вместо этого он повёл её по коридору в комнату своей матери. Но Брук знала, что Анна недостаточно хорошо себя чувствовала, чтобы поехать с ними в церковь.

Брук замедлила шаг, вынуждая его остановиться.

— То есть теперь ты струсила? Могла бы сказать мне это до того, как я послал за священником.

— Ты послал за священником? Значит, мы поженимся не в церкви?

— Моя мать хотела присутствовать на церемонии. Я не видел причины отказывать ей.

Свадьба возле постели? После того, как она увидела грандиозную церковь Святого Георгия во время своей короткой поездки по Лондону, она немного разочаровалась, узнав, что её бракосочетание пройдёт не там. Но она твёрдо решила не поддаваться унынию и беззаботно произнесла:

— Если бы я знала, что мы играем свадьбу дома, я бы надела что-то менее вычурное.

— Чепуха. Это по-прежнему твоя свадьба. И ты выглядишь необычайно мило.

Брук улыбнулась. Она сегодня выходит замуж за этого мужчину. Разве место бракосочетания имеет хоть какое-то значение? И, возможно, если она упомянет очевидную спешку, то он признается сейчас, как сильно он хотел её?

— Почему церемония происходит сегодня, а не в воскресенье?

— Потому что прошлой ночью на балу я столкнулся с Регентом, и теперь ему известно, что я больше не страдаю от своей раны. Вероятно, он может навестить нас сегодня или прислать своего человека, который сообщит, что мы лишились всего, не поженившись сразу после моего выздоровления. Так или иначе, я не вижу причин тянуть. А ты?

Она, конечно, тоже не видела никаких причин, но это было совсем не то, что она надеялась услышать. Она кивнула головой, наградив его очередной улыбкой, после чего они вместе преодолели отрезок пути до комнаты Анны. Но когда он открыл дверь и остановился, пропуская её вперёд, она застыла на пороге.

— А что она там делает? — прошептала Брук.

— Я послал ей записку сегодня утром.

— Без моего ведома?

— Я думал, тебе будет приятно.

— А я думала, что ты видеть не захочешь её в своём доме.

Возле кровати, смеясь над чем-то сказанным Анной, сидела мать Брук. Оказалось, Доминик сделал именно то, о чем она сама раздумывала этим утром, послав запоздалую записку. И Анна даже улыбалась. Так что Брук ошиблась насчёт неприязни, которую может вызвать присутствие на свадьбе ещё одного представителя семейства Уитворт. Оба Вульфа собирались быть более чем любезными.

Доминик наклонился к ней и прошептал:

— Последний шанс, Балаболка.

Он серьёзно собирается называть её вот так? И как он мог говорить такое, зная, что её мать находится здесь? Она гневно посмотрела на него и увидела в его глазах озорные искорки. Он выбрал наименее подходящий предмет для шуток. И если он осмелился на подобные шуточки, должно быть, он больше не против их брака. Но внезапно вернулись старые сомнения: на них до последней минуты будет лежать огромная ответственность за благосостояние их семей, так что у Доминика просто не было выбора.

Слава Богу, её отец не пришёл, чтобы засвидетельствовать это лично. Роберту, реши он прийти сюда, ещё на пороге прилетело бы в лицо кулаком. Поэтом очень жаль, что он даже не попытался попасть сюда. Ей бы очень хотелось на это посмотреть. Получился бы прекрасный свадебный подарок для неё… Ох, у неё даже мысли путаются.

Гарриет вышла вперёд, чтобы взять её за руку.

— Я не собираюсь говорить, что ты выглядишь очаровательно, потому что это недостаточно точное слово, моя драгоценная. Но ты действительно великолепна в этом платье.

На губах Гарриет играла полуулыбка. Неужели сегодня её поддразнивают оба лагеря? Брук чувствовала, что численное превосходство не на её стороне.

— Отца не пригласили? — спросила она, как только Доминик прошёл вперёд, чтобы поприветствовать свою мать.

— О нет, его пригласили, — ответила Гарриет. — Я думаю, он действительно хотел прийти, по крайней мере, чтобы познакомиться с женихом. Но эта поездка в Лондон измотала его. Он не покидает постели, с тех пор как прибыл сюда. Но, к слову, о прикованных к постели, Анна сказала мне, что она невероятно быстро поправилась, благодаря тебе.

Брук приподняла бровь.

— Ты знакома с леди Анной?

— Как я могла не знать её, когда мы обе выросли в этом городе? Хотя я признаю, что я ожидала неприязни, о которой ты упомянула. Я не виделась с Анной со времён первой дуэли. Она знает, почему её сын пытался убить моего?

— Да.

— Тогда она двулична, раз обращается со мной так, будто ничего не случилось?

— Я так не думаю. Она дала мне задание осчастливить её сына. Я верю, что это для неё важнее, чем любая вражда.

— Мудрый выбор, она извлекла выгоду по максимуму. Но… то ли это, чего ты желаешь?

Его счастья? Брук поставила себе такую цель, думая, что это принесёт им мир и спокойствие. Но сейчас Брук осознала, что она на самом деле хотела, чтобы он был счастлив. О, Боже мой, неужели она влюбилась? Попала в собственную ловушку!

На вопрос матери она ответила:

— Да, будет хорошо, если мы оба будем счастливы.

— Это не то, что я имела в виду.

— Извините за опоздание, — сказал священник, подходя к ним, и препроводил женщин в комнату, чтобы начать церемонию.

Глава 51

— Скажите, что я не опоздала!

Дверь открылась с весьма громким стуком, но Брук больше испугало удрученное выражение лица ворвавшейся дамы. Её появление заставило священника замолчать и вызвало несколько встревоженных вдохов. Сначала Брук решила, что это была одна из бывших любовниц Доминика, которая решила высказать свои возражения против их свадьбы. Но затем узнала эту исключительно красивую женщину, которую уже видела на днях в прихожей Вульфов.

— Нет, — ответила Анна из постели. — Ты как раз вовремя, Элеонор, если принесла хорошие вести.

Элеонор облегчённо рассмеялась:

— Лучшие, моя дорогая.

— Герцогиня, — приветствовал её Доминик формальным поклоном. — Но мама не упоминала, что Вы хотите присутствовать на моей свадьбе.

— Потому что я не хочу, мой дорогой мальчик. И я здесь для того, чтобы этого не произошло. Ты можешь отблагодарить меня обычным способом: дюжина роз, какая-нибудь безделушка и, ох, конечно, я обожаю конфеты.

Женщина казалась весьма довольной тем, что сказала это, не обращая внимания на то, что шокировала всех присутствующих. Она, скорее, наслаждалась этим. Что ещё за представление? Может быть, герцогиня была актрисой?

Доминик нахмурился и явно не был доволен её загадочным заявлением.

— Не могли бы Вы объясниться?

— Позволь мне, — сказала Анна. — Я, вероятно, ввела тебя в заблуждение, Доминик, позволив думать, что я согласна на этот брак…

— Вероятно? — перебил он её.

Анна слегка поморщилась.

— Конечно, леди Брук помогла мне выздороветь. Но мне очень жаль, я не могу вынести мысли о том, что в моих внуках будет хоть капля крови Уитвортов. Поэтому я попросила свою дорогую подругу вмешаться и предложить Принцу иную альтернативу.

Элеонор закатила глаза и усмехнулась, прежде чем сказать Доминику:

— Георг должен мне крупную сумму. Так что он не посмел не выслушать меня сегодня утром и был вынужден обдумать наше предложение. Я немного подсластила ему пилюлю, напомнив, что ты и дочка Уитвортов понравились друг друга, поэтому вы совсем не против этого брака. А вот он от него не получит ничего — ни денег, ни имущества. Но если он освобождает тебя от этого принудительного брака до того, как он случится, то ты пожертвуешь некоторые свои угольные шахты в его казну и подпишешь обязательство не участвовать более в каких-либо дуэлях с Робертом Уитвортом. Он согласился моментально, разумеется. Я знала, что так и будет.

Брук была слишком потрясена, чтобы говорить, слишком потрясена, чтобы даже думать!

Но с Домиником было всё в полном порядке, поэтому он посмотрел на свою мать.

— Я думал, ты поняла, что более не вправе принимать решения за меня. Почему ты не рассказала мне об этом плане, прежде чем привести его в действие?

— Я не хотела давать тебе ложные надежды, на тот случай, если план не сработает. Но он сработал. И ты не можешь отрицать, что вздохнул свободно, отделавшись от этой презренной семьи.

— Не обращая внимания на то…

— С меня довольно оскорблений, — резко оборвала его Гарриет. — Спасибо, Анна, что вернула мне мою дочь. Она заслуживает гораздо лучшего, чем вы можете ей дать.

Глубоко возмущённая, Гарриет вытянула Брук из комнаты. Никто не остановил их, уж, конечно, не Доминик. Он был свободен. Он, вероятно, сердился на мать из-за того, что она не посоветовалась с ним, но, тем не менее, был рад. Или же он мог остановить её, мог не благодарить герцогиню, мог жениться на Брук сегодня, невзирая на вмешательство его матери…

Брук была в шоке, иначе она сказала бы ему хоть что-то: поздравила, попрощалась бы, хоть что-нибудь. Она не ненавидела его, и они стали довольно близки, после того, как провели вместе две недели. Но она чувствовала, как подступают слёзы. Одно единственное слово могло заставить их политься нескончаемым потоком, а она не хотела уходить из его дома в рыданиях.

— Я пошлю карету за твоими вещами. Мы не останемся здесь ни секунды, — сказала Гарриет, спускаясь по лестнице.

Гэбриел был в нижнем зале и улыбнулся, увидев Брук.

— Ах, прекрасная невеста. Но, леди Вульф, почему Вы уходите?

Но прежде чем Брук смогла ответить, Гарриет сказала со злостью:

— Не оскорбляйте нас, называя её так! Она по-прежнему Уитворт! — затем Гарриет велела дворецкому открыть для них дверь. — Скажите горничной моей дочери, чтобы упаковала её вещи и была готовой уйти в течение часа. У неё на это есть пятнадцать минут, так что пошлите пару слуг, чтобы помогли ей.

Брук по-прежнему не сказала ни слова. Она должна упомянуть о лошади, которую для неё купил Доминик. Альфреда не знала об этом, но сейчас она не станет ей говорить. Сейчас ей нужно было поплакать, смыть весь тот ужас, который она чувствовала, но она не собиралась плакать перед Гарриет. Её мать не могла ей посочувствовать, она то и дело высказывала уничижительные замечания об Анне Вульф и обо всём роде Вульфов в целом. Она, кажется, сердилась из-за того, что произошло.