Она не просто любила свою лошадь. Бунтарка олицетворяла надежду на будущее. Она собиралась подыскать ей жеребца, пока Бунтарка была ещё молодой кобылой. Дома ей запретили заниматься этим, так как их старший конюх получил приказ не увеличивать поголовье. В юности она обдумывала самые разнообразные планы, чтобы осуществить свою цель любой ценой, даже один раз попыталась, в полночь, когда конюхи спали. Но она побоялась приближаться к коню её отца, которому благоволила Бунтарка. Возможно, Брук получит разрешение на скрещивание Бунтарки с каким-нибудь жеребцом здесь, если волк действительно занимается разведением лошадей.

Она спросит об этом виконта, когда, а точнее, если встретит его. В данный момент её больше заботили саженцы Альфреды, она спросила Арнольда:

— Там возле забора — это теплица?

Арнольд кивнул.

— Её построила леди Анна, мать виконта Ротдейла. Она любила заниматься садом и не хотела менять облик дома пристраиванием к нему оранжереи. Она выращивала особенные цветы, которые потом пересаживали в парк. Некоторые даже выжили после её отъезда, хотя всё остальное в теплице с тех пор зачахло.

— Как Вы думаете, я смогу посадить что-нибудь в теплице?

Он не ответил, возможно, не знал, дадут ли ей разрешение, а вместо этого спросил:

— Так Вы думаете, что останетесь, миледи, и выйдете замуж за Его Светлость, несмотря на проклятие?

Она удивилась, отчего он вдруг приобрел грустный вид, а затем поняла, что он, должно быть, верил в это дурацкое проклятие. Она чуть не засмеялась над его вопросом. Что за скверная тема для разговора, а она даже не знала, что ему ответить!

Поэтому она сказала:

— Это очень хороший вопрос, но ответ пока не ясен, так как я ещё ни разу не видела его. Спасибо, что позаботились о моей лошади, мне бы хотелось взглянуть на остальных лошадей Ротдейла, когда у меня будет время, но сейчас я собираюсь навестить Бунтарку, пока моя горничная поближе взглянет на теплицу. Встретимся здесь через несколько минут, Фреда.

Брук прошла через большую конюшню и вышла в открытую заднюю дверь. Забор, ограждающий пастбище, начинался здесь и тянулся на запад, насколько хватало глаз. Она приметила Бунтарку, щиплющую траву в дальнем конце загона. Жеребцов держали на соседнем пастбище. Она некоторое время наблюдала за ними, отметив, что в стаде не было слабых и ленивых особей. Отборная порода, все до единого. Один рысью помчался ей навстречу. Он был полностью чёрным, даже грива и хвост, и превосходно сложен, несмотря на исполинский рост. Он высунул голову из-за забора, пытаясь дотянуться до неё.

Она подошла поближе, чтобы нежно потереть ему нос.

— Разве ты не прелесть? Да, я знаю, что ты не кобыла, так что не обижайся. Ты все равно прелесть.

— Вы смелая, не правда ли? Жеребец Доминика обычно не отличается дружелюбием. Он один или два раза пытался укусить меня.

Конь тотчас ускакал прочь, когда Брук резко обернулась и увидела Гэбриела, который стоял подле неё.

— Я люблю лошадей. Возможно, они чувствуют это.

Он покачал головой.

— Я тоже люблю лошадей. Кто не любит, когда они такие удобные? Но этот смутьян все равно пытается куснуть любого, кто приблизится к нему с морковкой в руке или без неё. Просто будьте настороже, если он снова подойдёт к Вам, или не подходите близко к забору. Он — король этих владений.

Гэбриел засмеялся и помахал рукой за спиной.

— Прямо как его хозяин всего остального.

Это не звучало как приказ, скорее как дружеский совет, который она могла принять или проигнорировать на своё усмотрение, но она кивнула.

— Вы пришли провести мне экскурсию по поместью?

— Нет, он готов встретиться с Вами.

Гэбриел указал на дом.

Её ноги как будто приросли к земле. Она не могла пошевелиться.

— Почему?

Он засмеялся.

— Почему? А я думал, Вы хотите увидеться с ним сегодня?

Чёрта с два. Тошнотворное чувство вернулось, обжигая её нутро. Ужас. Ей надо было бы привыкнуть к нему, когда большую часть жизни у неё был тот или иной повод для подобных ощущений.

Но она все равно не могла сдвинуться с места и попыталась отвлечь Гэбриела, задав вопрос:

— Какую же должность Вы здесь занимаете?

— Я мастер на все руки, — ухмыльнулся он. — Я делаю все, что прикажет Дом.

Она удивилась, что он в таком фамильярном тоне говорит о своем лорде и зовёт его по прозвищу.

— Вы заботитесь о нём?

— Это то, что обычно делают друзья.

Если бы она не встретила других Бискейнов, которые назвали себя родственниками Гэбриела, она бы посчитала его мелким дворянином, который ходил хвостом за своим благодетелем. У Роберта был один такой друг, как ни трудно было поверить, что у него вообще есть друзья, который часто гостил у него. Однако слуги обычно не считали своих работодателей друзьями. Она думала, что представляет собой исключение в дворянской среде, поддерживая со слугами дружеские отношения. Для её семьи это было нетипично. Боже мой, неужели у неё и виконта Ротдейла наконец нашлось что-то общее?

— Так он славный малый? Я так…

Брук осеклась, увидев, как все веселье разом сошло с его лица. Узел в её животе затянулся туже. И он не ответил ей!

— Я не хочу торопить Вас, леди Уитворт, но он не любит ждать.

— Я и шагу не ступлю, пока Вы мне не ответите.

Гэбриел вздохнул.

— Вы должны знать причину, по которой Вы находитесь в поместье Ротдейл. Ненависть к Вашему брату здесь сильна.

— Вы разделяете её?

— Да.

— Почему?

— Вы не знаете?

— Мы с Робертом не разговариваем. Я не думаю, что даже наши родители знаю, что он натворил, чтобы Ваш лорд назначил ему столько дуэлей. На самом деле я думаю, Роберт скормил им это, назвав «пустяком».

Гэбриел выглядел злым, когда пробормотал:

— Мерзкий подлец.

Она была всецело согласна с ним, но не собиралась делиться своими соображениями со слугой. Может, он поведает ей, что заставило виконта бросить вызов её брату.

— Что он сделал?

— Это не мне объяснять. Я уверен, Доминик расскажет Вам, если попросите… Хотя, вероятно, Вы не захотите поднимать эту тему, по крайней мере, не сегодня.

— То есть он уже подстриг нас с Робертом под одну гребёнку? Заочно составил своё мнение и решил втоптать меня в грязь, да? — потребовала она. — Это то, чего мне следует ожидать от встречи с лордом Вульфом?

— Я, честно говоря, не знаю, чего Вам ожидать. Но если он пошлёт ещё кого-то на Ваши поиски, то никому из нас это не понравится. Пожалуйста, начинайте идти по направлению к дому.

Она заставила себя перебирать ногами, хотя и медленно, и пыталась не задумываться над тем, что случится в том доме. Она обернулась к Гэбриелу, чтобы отвлечься.

— Многие члены Вашей семьи работают здесь.

— Не так уж много, на самом деле. Несколько кузенов, дядя, моя мать. У Коттериллов и Джейкманов больше. Наши предки жили здесь и вокруг деревни Ротдейл. Вы можете увидеть её с вершины западной башни, вернее, могли бы увидеть, если бы башня не сгорела дотла. Туда теперь никто не заходит. Мой отец служил здесь дворецким до самой своей смерти. Он хотел, чтобы я сменил его на этом посту, пытался готовить меня к этой должности с детства, но я был слишком занят, развлекаясь с Домиником, и совсем не хотел учиться! Поэтому после смерти отца наняли другого дворецкого.

— Что вызвало пожар?

Он проследил за её взглядом на башню и мрачно изрёк:

— Доминик.

— Крайне неприятный инцидент. Что он там делал?

— Устраивал пожар.

Она открыла рот.

— Нарочно?

— Да. Это была любимая игровая комната его сестры, когда она была ребёнком. В год своей смерти она имела обыкновение часто подниматься туда, но вовсе не затем, чтобы играть. Она просто часами стояла перед окном. Она погибла той осенью.

— Мне жаль.

— Как и всем нам. Здесь все её любили.

— У лорда Вульфа есть другая семья?

— Его мать и несколько дальних кузин, но он последний прямой носитель имени… и хочет, чтобы так оставалось впредь.

Глава 11

БРУК всё ещё медлила, отчаянно желая проволочки, которая позволит ей не входить в комнату в конце коридора. Она в очередной раз остановилась, чтобы спросить у Гэбриела:

— Почему Вы поселили меня в покои смежные с комнатой виконта?

Он оглянулся и ответил:

— Как я уже объяснил Доминику, это избавит нас от хлопот переносить Ваши вещи после свадьбы. Но я могу Вас заверить, что сейчас эта дверь заперта.

Она должна была испытать облегчение, если бы не была настолько взволнована.

— А Вы абсолютно уверены в том, что свадьба состоится?

Он не ответил на этот вопрос. Зато сказал:

— Одна из этих комнат принадлежала его сестре. Она постоянно заперта, таковой и останется. Ещё одна комнаты была его детской…

Она, с надеждой в голосе, прервала его:

— Возможно, вместо того, чтобы рассказывать, вы покажите их мне?

— Может быть, в другой раз. Идёмте, он ожидает.

Он прошел вперед и открыл столь волнующую её дверь. Она посмотрела на ту дверь, которая вела в её комнату, и задалась вопросом, сможет ли она здесь забаррикадироваться. Но неужели она действительно хочет вести себя как трусиха? Она и была трусихой! Нет, не была — напомнила себе Брук.

Требовалось огромное мужество, чтобы жить с её семьей, а также хитрость, навыки мастерски увиливать и мошенничать. Но дома она знала, с чем может столкнуться, и точно знала, как с этим справиться. А здесь было по-другому. Незнакомо. Её поведение сейчас может повлиять на её дальнейшую судьбу. Первое впечатление очень важно. Она не хотела, чтобы здесь ей нацепили ярлык трусихи… Конечно, если она останется. Пришло время выяснить это.

Она вошла в комнату и почтительно склонила голову. Уловив движение слева, она бросила взгляд на мужчину в кресле, который потирал сонные глаза. Он быстро встал и поклонился ей, пробормотав:

— Миледи.

Ещё одно движение справа. Ещё один мужчина, этот был среднего возраста и одет более официально, как дворецкий, он вышел из восточного угла комнаты.

Он также поклонился и выразил почтение:

— Миледи.

Но вдруг третий голос повелительно приказал:

— Оставьте нас.

Она отрезала себе путь к бегству, пройдя дальше вглубь покоев, ближе к алькову. Брук вздрогнула, когда услышала, как за её спиной закрылась дверь. Она нечетко понимала, откуда раздается голос лорда Вульфа. Казалось, он слышался откуда-то поблизости, прямо перед нею, но, не поднимая своего взгляда, в том направлении она видела только изножье кровати.

Вдруг к ней подбежала собака и ткнулась носом в её туфли. Брук инстинктивно захотелось присесть, чтобы познакомиться, но тогда станет ясно, что она любит животных, а ей пока что не хотелось открывать даже эту информацию о себе. Собака была высотой почти три фута, с длинной мордой и короткой серовато-коричневой шерстью, а шея и брюшко у неё были светлыми. Она не могла определить породу, но могла вообразить, что при подобных габаритах и с шерстью такой длины, завывание пса вполне может напоминать волчье.

Когда животное село у её ног, она достаточно осмелела чтобы спросить:

— Как его зовут?

— Волк.

— Но он же на самом деле не волк?

— Нет. Я нашел его на пустошах несколько лет назад ещё щенком, полумертвым от истощения. Он думал, что может урвать кусок моей плоти. Мне понравилась его жажда жизни, поэтому я взял его домой и откормил.

— Он воет на топях?

— Не замечал за ним такого, — ответил он. — Значит, до Вас дошел этот слух?

— Да, но я не обращаю внимания на слухи.

— Подойдите.

Она напряглась. Что ж, чему быть, того не миновать. К тому же, только что они вели вполне нормальную беседу. Он может оказаться совсем не таким бесчувственным и мстительным, как она ожидала. Возможно, её брат врал и это он сам настаивал на дуэлях, а лорд Вульф оказался невинной жертвой вендетты Роберта из-за мнимого проявления неуважения. Такое вполне вероятно. Она и виконт могли оба стать жертвами злобной натуры Роберта.

Она подошла чуть ближе, но все ещё не решалась посмотреть на него. Когда она это сделает, то сразу же узнает его сущность. Она очень хорошо умела читать людей; это было обратным эффектом того, что она не позволяла другим читать себя. Но она так и не видела перед собой его ног, а ведь уже в ближайшее время достигнет стены!

И вот она их увидела, в изножье кровати. Одна нога была под простыней, а другая, очень длинная обнажённая нога, лежала поверх простыни. Он принимал её лежа в кровати? Настолько недопустимо, что даже не укладывалось в голове. Она была унижена и молилась, чтобы румянец на щеках не выдал её чувств.