Боже, о чём я думаю? Я не беременна, всё хорошо.

— Вита? — в комнату вошёл Серж, присел рядом со мной.

— Да?

— Может, хватит? Я понимаю, что это больно, невыносимо и вообще, но ты уже в тень превратилась. Не ешь, не пьёшь. Денис извёлся, звонит тебе. Может, вы поговорите?

— Поговорим, — я встала и пошатнулась.

— Ну, вот и результат твоего недоедания.

— Неси еду, — тихо попросила я.

Спустя полчаса поела и почувствовала себя лучше.

— Ну и? Что будешь делать? — поинтересовался Серж.

— А что делать? Сдавать анализы ДНК. Вариантов у меня не много.

— С Денисом поговоришь?

— Нет. И не смотри на меня так. У него с сыном проблемы, а я буду ещё это говорить. Результаты будут готовы через несколько дней.

— А если всё подтвердиться?

— Я уеду, — тихо озвучила решение, принятое за эти несколько дней.

— Ты дура? Куда? Он должен знать!

— Это не тебе решать. Он не должен знать. Будем снова страдать оба? И вообще, ты думаешь, его это остановит? Нет! И меня не остановит, понимаешь? А у него ребёнок! И как мы будем смотреть Дане в глаза, а? Его отец живёт с сестрой. Это скандал, Сережа.

— Всё равно ты не имеешь права решать всё одна.

— Не имею, — согласилась я, — но выхода у меня нет, поэтому прошу тебя молчать. Ты ничего не знаешь, я с тобой не делюсь, понял? Не слышу, Серж.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Понял, — буркнул парень.

— Серж… Ты же понимаешь, что я не могу по-другому?

— Ты вечно не можешь по-другому. Раздуваешь проблему из ничего.

Поняла, что говорить с ним бесполезно. Он меня не слышит и не услышит. Я приняла решение и не отступлю от него. Сдам анализы ДНК. Узнаю результаты, и потом буду принимать решения. Не то, чтобы я сомневалась в Татьяне, но мало ли. Я должна перепроверить, должна быть на сто процентов уверенной в том, что я его сестра.

***

Самое трудное — достать образец его ДНК. Благо, в этом мне помогла горничная, работающая в его доме. И вот сейчас я сидела, изучала результаты. Сомнений не осталось — он мой брат. Я не плакала, просто молча смотрела и планировала свой побег. Все эти дни я ходила к нему в больницу, навещать сына. Держалась отстранённо, но Денис и сам не подходил ко мне. Все его мысли были заняты сыном. Валю встречала пару раз за всё время, да и то она в палату к Дане не заходила. То ли Денис ей запретил, то ли ей самой было наплевать…

— Как он? — я пришла в последний раз, пришла посмотреть и мысленно проститься. Запомнить его образ, внешность, вдохнуть запах, чтобы навеки запечатлеть его в памяти. Знаю, что он будет считать меня предательницей, стервой, сукой, которая поматросила и бросила, но говорить ему обо всём, рассказывать и ударять ещё больше, особенно сейчас, когда Даня в коме… я не могла.

Да, можно было рассказать потом, когда его сын пойдёт на поправку, но где гарантия, что он не скажет: «Мне плевать!». Я не хочу. Я сама считаю также. Я бы жила дальше с ним, мы были бы вместе, взяли бы малыша из приюта, уехав в другой город. Всё было бы реально, но его сын. Мы не сможем просто забрать его с собой, лишив родной мамы, бабушки и дедушки. Я была уверена, что окружающие не поймут, да и стояло ли обрекать ребёнка на постоянный стёб? Определённо, нет.

— Всё также. Стабильно, без изменений, — я видела, как гаснет его взгляд. Как из весёлого и жизнерадостного парня он превращается в тень, но… я была не в силах что-то сделать. Ни я, ни Татьяна, ни отец. Никто. Его спасёт только Даня, когда выздоровеет. Не если, а когда. Я была уверена, что всё будет хорошо. Изучила историю, просмотрела заключения. Даня поправиться, обязательно. Всё будет хорошо.

— Прости, что я всё время здесь. Я не могу пока по-другому. Всё время жду, когда он очнётся.

— Всё нормально, Денис.

— Иди ко мне, — сердце ускоренно забилось в груди, но я осталась стоять на месте.

— Нет, Денис. Не сегодня.

— Я соскучился, снежинка.

Зря я пришла. Очень зря. Не стоило. Это его «снежинка». Я умираю, когда он меня так называет. Не знала, что сказать, но спустя пару минут слова были и не нужны. Даня пришёл в себя, заплакал, а Денис резко вскочил к нему.

— Я позову врачей, — вышла, сказала сестре, что ребёнок пришёл в себя. Все засуетились, а я поспешила на выход. Так будет правильно.

Я была искренне рада, что Даня очнулся. Это означало только одно: его организм справился, а Денис. Его сын поможет ему пройти это, поможет забыть меня. Пусть считает меня лживой и лицемерной, да кем угодно, лишь бы не сделал ошибку, о которой будет жалеть всю жизнь. Я не хочу видеть, как его сын будет осуждать нас, а Денис жалеть. Я не вынесу. Мы не должны думать только о себе. Не будь Дани, возможно, всё было бы иначе, но…

***

За сына переживал безумно. Когда узнал, что он упал и попал в реанимацию, думал, что убью Валю. Это ж куда надо было смотреть, чтобы ТАК недоглядеть ребёнка. Дёрнул её за руку прямо в больницы, отводя на разговор, прижал к стене и спросил:

— Говори, что произошло, блядь. В подробностях, потому что я тебя тут и прикончу. Поняла?

— Он упал с лестницы. Я не знаю, как всё было. Я спала. Услышала, как он тебя зовёт, и вышла, но не успела, и он упал, — жалобно проскулила Валя. — Отпусти, мне больно.

— Нет, это не тебе больно, а ему, сыну твоему, сука, больно. Если он не поправится… я тебя убью, — стукнул её головой о стену.

— А ты сам-то! Где был?

— А вот это уже не твоё собачье дело. Я с сыном всё свободное время провожу, отдыхать с ним езжу. Его Я воспитываю, потому что матери у него нет. Один раз… всего один грёбанный раз ты осталась с ним, — сдерживать эмоции и не придушить её прямо в больнице еле удавалось. Руки так и чесались, — где твой отец?

Как-то не сразу понял, что его-то здесь нет. Ни её отца, ни матери, даже мамин муж прибыл и стоит, ждёт информации в холле.

— Я… не успела сказать.

— Ну да, как же. Моим родителям успела позвонить, а своим нет?

Достал телефон, набирая номер тестя.

— Да, — рявкнули трубку.

— Полегче, папаша. У меня не очень приятная новость. Ваша дочурка недосмотрела за Даней, и ваш внук сейчас в реанимации.

Меркантильная дрянь, а? Даже отцу не позвонила. Ну, действительно. А зачем? Чтобы сказать, что неправа? На что, интересно, рассчитывала? Что он ничего не узнает и всё пройдёт мимо? Поистине, идиотка ещё та.

Сказал своему тестю адрес больницы, чтобы приезжал и говорил со своей дочерью сам. Дальше разговаривать с ней не хотелось, но предупредить, всё же, стоило.

— К Дане ты не приближаешься. В палату, когда начнут пускать, не заходишь, понятно?

— Но…

— Без «НО». Я сказал, ты соответствуешь.

— Это и мой сын тоже.

— Нужно было думать о нём, когда спала. Почему тебя не было рядом? Почему ты спала в другой кровати? Ему пять, понимаешь? И он спит на втором этаже, сечёшь, дура? С отцом будешь разбираться. Меня нет больше для тебя. Пять лет с тобой, идиоткой, прожил. Довольно.

Развернулся и ушёл к матери с отцом. Папа беседовал с маминым мужем, а вот ни мамы, ни Виты не было. Огляделся, нашёл глазами только маму, шедшую в нашу сторону.

— Где Вита? — решил спросить, раз уж их не было вместе.

— Сказала, что ей нездоровиться и уехала домой.

Дальше расспрашивать не стал, чтобы не вызывать подозрений. Отец, конечно, всё знает, а вот маме нужно было рассказать, причём сделать это так, чтобы она не нервничала и восприняла всё нормально. Шестой месяц беременности, всё-таки.

Отошёл и набрал Виту, но её телефон оказался выключен. Позволил Сержу и тот подтвердил, что она приехала. Спит.

Ладно. Поверил. Только позже я пойму, что меня развели, как лоха. Причём, что мама, что Серж. Просто спокойно врали мне в глаза. Чтобы не беспокоить, блять.

Тогда у меня не было времени подумать о том, почему Вита ушла, оставив меня наедине с проблемой. Я даже не подумал о том, что это ненормально, что обычно она бы так не сделала. Мне важен был сын. Узнать, что с ним, почему он в реанимации и не приходит в себя. Вот, что мне было интересно.

Объяснить, почему Даня не приходит в себя, врачи не могли, диагностировав кому. Никаких прогнозов и шансов. Просто — ждите. Вита пришла спустя три дня. Изнеможённая и, как мне показалось, совсем не радостная. Согласен, радости во всём было не много. Мой сын в коме, о наших отношениях никто не знает, я всё ещё не решил проблему с Валей. Да, радоваться не было чему, но и тот вид, в котором пришла Вита, мне тоже не понравился. Видимо, она не врала, и ей действительно было плохо.

Первое, что сделала Вита, когда пришла — глянула в историю болезни, осмотрела результаты анализов и… немного меня успокоила, сказав, что врачи страхуют себя, не давая гарантий, но Даня обязательно поправиться. Он крепкий, да и серьёзной патологии выявлено не было. Просто что-то пошло не так. Я успокоился, а через два дня Даня очнулся. Я обрёл сына, но потерял Виту.

Пока радовался тому, что Даня, наконец, очнулся, читал ему книжки и рассказывал сказки, Вита молча собиралась уехать. Благо, Серж проявил благоразумие и таки позвонил мне с целью сообщить о «её неверном решении». Оставил сына с мамой и отцом. Ему лучше, он идёт на поправку. Анализы и обследования показали, что всё в норме, но ещё несколько недели придётся полежать под наблюдением, чтобы исключить возможность появления серьёзной патологии в будущем.

Не стал объяснять родителям, куда и зачем я ухожу. Мне надо — всё, что я им сказал. Мне не десять лет, отчитываться не обязан. Сержа попросил удержать её, заговорить, да бля… посидеть на дорожку, в конце концов.

Пока ехал, в голове не укладывалась никакая из причин, по которой она собиралась уехать. Что случилось? Армагеддон? Мне принципиально было наплевать на то, что она там себе придумала. Решу всё. Чем ближе к её квартире, тем больше я сомневался, нервничал. А вдруг не любит? Вдруг приехала отомстить? Вдруг…

Бред! Она подарила мне свою первую ночь, с такой любовью и благоговением смотрела. Что бы он не говорила, дело в другом. Вероятно, кто-то что-то сказал, но вот что.

Подъехал к подъезду, быстро поднялся по лестнице и позвонил в дверь. Открыл Серж, тихо отошёл и, подмигнув, сбежал из квартиры. Видимо, решил не принимать удар на себя, мол, ничего не видел, ничего не знаю. Что ж… удобно.

— Серж, — громко крикнула откуда-то из глубины комнаты. — Кто там?

— Тот, от которого ты решила сбежать, — громко сказал я, ожидая её реакции.

Тишина. Молчит и, видимо, даже не шевелится, потому что до этого она ещё собирала вещи, и я буквально слышал звук самих сборов и шуршание пакетов. Прошёл дальше и увидел её, тихо сидящую на полу и зарывшуюся лицом в колени. Душераздирающее зрелище.

— Зачем ты пришёл, — её голос звучит где-то изнутри, глухо и, мне кажется, что она на грани.

— Пришёл, потому что люблю и не позволю уехать. Пришёл, потому что моя жизнь ничего не стоит без тебя. Пришёл, потому что ты единственная, кого я хочу видеть рядом, любить и с кем хочу жить. Пришёл, потому что не мог тебя отпустить, только так и никак иначе.

Её плечи начали сотрясаться, а я услышал звук рыданий. Чёрт. Что ж такое-то, а? Подошёл, сел рядом и привлёк её к себе.

— Ну, что такое? Почему ты решила уехать? Что не так? Давай решим проблему вместе.

— Нет, — покачала головой, не соглашаясь со мной.

— Что нет, Вита? Поделись со мной, расскажи, почему собиралась уехать.

— Я… твоя… сестра, — всхлипывая, проговорила Вита.

Что? Сестра? Она пьяна, что ли?

— Откуда ты эту бредятину вытянула?

— Твоя мама рассказала, — Вита отстранила и взглянула мне в глаза. — Брат моей матери — твой отец, а мы… двоюродные брат и сестра.

— И?

— Что и?

— Это достаточный повод для того, чтобы сбежать?

— Нет. Это нет, но твой сын — да. Как он будет смотреть на нас, когда узнает, что мы родственники. Это грех, Денис.

— Бля, не говори этой херни. Во-первых: ещё точно не известно.

— Я делала тест. Он положительный, — перебила меня Вита.

— Во-вторых, — с нажимом произнёс я, — не обязательно бегать и всем трубить о наших родственных связях, если они, конечно есть.

— Я делала тест.

— Пересдадим.

— Зачем? — недоумевала Вита.

— Где ты взяла образец? Может это и не так вовсе. Вита, может кто-то заплатил за положительный анализ. Та же Валя или её отец. Нужно делать тихо, понимаешь?

— Да.

Ну, хоть с чем-то согласилась. Говорил ей всё это, а сам не понимал, почему мама мне ничего не сказала, почему к Вите пошла. Отчего-то мало верилось в этот рассказ о родстве. Мы с Витой совсем не похожи, да и брат её мамы? Серьёзно? Не верил я в это, но не понимал, в чём мамин интерес. Я бы понял, если бы это Валя рассказала, её мать или отец, на худой конец, но не моя мама же. Неужели с Валей спеться успела? Тоже вряд ли, потому что они друг друга терпеть не могли. Выход был только один — сдавать анализы тайно.