— Я согласна на сдачу при одном условии.

Ну, конечно, куда же без условий.

— Каком?

— Если он будет положительным, ты меня оставишь и дашь мне уехать.

— Хорошо. Я согласен.

Нифига я не согласен и не будет такого, будь тест трижды положительный. Не смогу я её отпустить. Что она там про грех говорила? Значит, будем грешниками, но её я не отпущу. Правда, ей-то об этом знать не обязательно.

Глава 9

Оставлять Виту в том состоянии, в котором она находилась и поверить, что она не взбрыкнёт и таки не сядет на поезд или самолёт, было сложно. Особенного выбора у меня не было, поэтому… я взял с неё честное слово и попросил подождать до завтра. Именно завтра мы собирались сдать анализы ДНК. Можно было и сегодня, но у меня были дела поважнее.

Я решил, наконец, поговорить с отцом Вали. Наша жизнь дальше не может быть такой, какой была до падения Дани. Валя сделала роковую ошибку, показав, насколько ей плевать на сына. Я уже подъезжал к его офису, когда моё внимание привлёк мужчина, выходящий из здания. Смутно знакомый мужчина. Стёпа. Да ну!? Вначале не поверил своим глазам, а потом таки уверился, что это он, подъехал ближе, всмотрелся. Действительно! Ну, и что он делал в офисе отца Вали? Неужто, и Всеволод тут приписан? Бля, я их поубиваю, если узнаю о масштабном заговоре. По сути, я двадцатитрёхлетний сопляк, но я буду бороться за своё счастье. Мы с Витой и так потеряли слишком много времени, чтобы сейчас пасовать и сдаваться из-за каких-то уродов.

Увидел, как Стёпа сел в машину и отъехал. Я вышел из своего джипа и направился прямиком в офис своего тестя. Без проблем прошёл пост охраны, поднялся на пятый этаж и прошёл к Севе. Благо, у него не было приёма, и он смог спокойно поговорить со мной.

— Здравствуй, Всеволод, — за пять лет я перестал звать его Севой, но так и не смог называть его отцом. Для меня он был просто Всеволодом — отцом навязанной мне жены. Ни больше, ни меньше.

— Денис? — кажется, он был удивлён. — Чем обязан?

— Хочу поговорить о том, что произошло.

— А что произошло?

— Твоя дочь не уследила за внуком.

— Да? А где же в это время был ты? — резко перевёл он тему.

— Ни тебя, ни твоей дочери это не касается.

— То есть, в том, что произошло, ты винишь только мою девочку?

— Почему же? Я виноват, да. Меня не было дома, но… твоя дочь мать, в конце концов. Если отца нет дома, неужели она может наплевать на сына и захрапеть в своей комнате? Это позволительно?

— Нет, но… — пошёл на попятную её отец.

— Ну, вот и не спорь. Я виноват не меньшего Вали, но… ты пойми, что она совершенно не смотрит за сыном. Ей на него наплевать.

— И с чего ты это взял?

— Боже, Всеволод. Я устал от этих игр. Мы пять лет живём в фарсе. Твоя дочь нигде не училась, никогда не работала. Всё, что её заботит — шмотки, украшения, тусовки с подругами, которых у неё становится всё меньше.

— Насколько я помню, это ТЫ запретил ей учиться. Разве нет?

— Да, — рявкнул я. — Она должна была вынашивать ребёнка, воспитывать его. Стать матерью, в конце концов. И что же? Даня с ней даже оставаться боится, а ещё… — я замолчал, не зная, говорить ли ему о том, что у меня есть доказательства того, что Валя забеременела от ЭКО. Это, конечно, был здоровский плюс, но… может, стояло его придержать?

— Ну, так что?

— Я хочу с ней развестись и сделать это спокойно.

— Валя согласна? — да уж, он реально идиот.

— Нет, но…

— Если моя дочь не даёт тебе развода, значит, его не будет, — уверенно сказал Всеволод.

— Считаешь, что мы не разведёмся так? — приподнял бровь я.

— Ты забыл о компромате на твоего отца?

— Послушай, — решил поговорить с ним нормально, без угроз и предъявлений. — Я понимаю, что дочь у тебя одна, но… Валя слишком много делает ради себя, причём такого, что ей на самом деле не нужно, понимаешь? Она меня не любит, да и не любила никогда. Так… захотела, потому что мальчик посмел бросить её и уйти к другой. Сына сделала, чтобы привязать меня.

— Сына ей сделал ТЫ.

— Боюсь, что нет. Даня, конечно, мой, но я его не делал физически.

— То есть?

— Твоя дочь воспользовалась ЭКО.

— Она была несовершеннолетней. Как?

— Под липовыми документами. Вот, — я протянул ему папку. — Ознакомься.

Я отошёл к окну, поглядывая на проезжую часть. Валя действительно слишком много сделала для того, чтобы развести меня с Витой. Она не просто делала пакости, она реально продумывала планы, строила и реализовывала их. Это было мерзко, но её я отчасти понимал. Подросток, слепо думающий, что любит. По сути, у неё не было никого, кроме меня. Мы встречались, постоянно были вместе. Не удивительно, что она думала о любви.

Да и я хорош. Ни объяснений, ни расставания нормального. Обидел её, когда расставались. Я не должен был так поступать, как и не должен был соглашаться на свадьбу. Почему-то только сейчас осознал, что пять лет потеряли не только мы с Витой, но и Валя. И если я ещё немного жил, то у неё не было никаких увлечений. Подруги, конечно, были, но со временем каждая из них выходила замуж, рожала ребёнка и… заседала дома.

У Вали была и семья, и ребёнок, но, увы, она предпочитала клубы и бары и я, чёрт возьми, её прекрасно в этом понимал. Провернуть такую схему с беременностью, запланировать всё и просчитаться. Это ж надо так, а? Наверняка, она не рассчитывала на то, что я так и буду с ней холоден. Думала, что я оттаю, забуду Виту, перестану думать о ней, мечтать. Я не смог. Впрочем, не смогла и она.

Никогда не думал, что влюблюсь, и моя первая любовь станет моей погибелью. Одновременно и адом, и раем. Вспомнил время, когда мы ещё были подростками. Тогда всё казалось совсем другим. Я был максималистом. Практически всё время был неправ, обвинял её во всех смертных грехах. Почему-то только сейчас задумался, что я, по сути, был тем ещё говнюком. И почему она меня полюбила? За что? Что она от меня получила? Ну, да, помог ей с бабушкой, но ведь за это не любят, верно? Благодарность — максимум. Видимо, с нами сработала схема: любят не за что-то, а вопреки.

Да уж, мне потребовалось пять лет на то, чтобы испытать к Вале не только презрение, ненависть и желание отомстить, а и сочувствие. Только сейчас, в этом кабинете, я осознано жалел её. Почему-то даже желание мести отошло на второй план. За что мстить? Каждый ошибается, делает то, о чём потом жалеет. Сейчас мне хотелось поговорить с ней нормально. Без упрёков, без этих её намёков на потрахушки и любовь. Просто сесть и разложить по полочкам прошедшие пять лет, показать ей, что она ошибалась. Возможно, если она поймёт и… признает ошибку?

Ну, а почему нет? Взрослые люди ведь, не подростки. Она бы пошла учиться, возможно, работать или… да делала бы что угодно, только бы не сидела на месте и не деградировала, нашла бы себе нормального парня. Что их, мало, что ли?

— Неужели это правда? — из раздумий меня вывел Всеволод.

Сейчас мне уже не казалось такой прекрасной идеей то, что я рассказал ему о Вале всё. Нужно было с ней поговорить, попытаться вразумить. Я только мог представить, что с ней сделает отец, узнав ТАКОЕ.

— Да, — подтвердил я. Не идти же на попятную, в конце концов.

— Для меня это… я не понимаю, — как-то разбито проговорил Всеволод. — Как так можно? Я ведь, мы… мы не так её воспитывали.

— А вы её воспитывали? — неожиданно для себя произнёс я. — Насколько я помню, она росла сама. Да, в достатке, да, у неё было всё, но не было родителей и вашей поддержки. Зачем тебе компромат на моего отца, к чему всё это? У Вали давно есть кто-то на стороне. Она не любит меня.

— Ты не понимаешь, — тихо проговорил он, а я видел, насколько он разбит. — Она клялась, что любит тебя, что жить без тебя не будет, вены порежет, я должен был сделать всё, чтобы ты был с ней.

— Я прекрасно это понимаю, но это не так. У неё любовник и она меня не любит. Я думал, что ты какой-то ультиматум ей поставил, поэтому она живёт со мной.

— Нет. Я сказал, что если она выходит замуж, то уже и живёт с тобой, но если бы она захотела, то я бы не препятствовал вашему разводу.

— Всеволод. Я не хочу с ней жить, но обязательно поговорю, мы попытаемся решить всё мирным путём, договоримся.

— Хорошо.

Я вышел из кабинета, по пути доставая телефон и набирая Валю. Нам, и правда, нужно было поговорить.

***

Домой я доехал быстро, предварительно набрав отца и узнав, что у Дани всё хорошо. Поговорив с кухаркой, узнал, что Валя дома. Куда-то уезжала и приехала расстроенная, вся в слезах. Интересно, что такого её могло расстроить? Неужели, снова к Вите ездила? Отец ни о чём таком не говорил, да и, она реально в больницу не ездит после запрета.

Поднялся на второй этаж. Решил вначале переодеться, потому что уже несколько дней был в одном и том же. Заодно и душ приму. Быстро сбросив всю одежду, направился в ванную и… замер, не веря своим глазам. Твою мать! Мои глаза быстро оценивают обстановку. Валя лежит в ванной с водой, с КРАСНОЙ водой. Сука!

Из ванной буквально вылетел в комнату и вызвал скорую. Быстро залетел обратно, вытащил её из ванной. Приложил пальцы к шее. Дышит. Слава богу. В аптечке нашёл резиновые перчатки и соорудил что-то наподобие жгута. Я молился. Без преувеличения.

Мы не были близки, но смерти ей я не хотел. Никогда. Когда-то думал, что, скорее, удавлю её, чем буду жить с ней, но… ужились. Нет, я не стал примерным, я даже не стал ночевать с ней, но смирился. Вита немного перевернула мою жизнь, но не слишком изменила её, так что привычные устои и размеренное течение жизни, в целом, не нарушилось. Для меня. А для Вали? Неужели, она сделала это из-за меня? Из-за нас с Витой?

Нет. Не может быть. Почему сейчас? Сегодня?

Скорая приехала на удивление быстро. Похвалили, сказав, что всё сделал правильно. Увезли её в больницу. Чувствовал себя… мудаком. Две бабы. Одну люблю. На второй женат. Одна хочет уехать. Вторая порезала вены. Что со мной не так? В этот момент даже в проклятие мог поверить.

Раздался звонок. Ответил, не глядя.

— Привет, — буквально прокричал в трубку Рома. — Как сын? Лучше?

— Пришёл в себя, — коротко ответил я.

— Ну, слава богу. Теперь всё наладится.

— Не уверен.

— Что опять стряслось?

Я даже не думал, говорить ему или нет. Рассказал всё, как есть.

— То есть, как вены порезала? Она жива? — заволновался Рома.

— Жива, но без сознания. Я вовремя подоспел и наложил жгуты.

— А… где она сейчас?

— В больнице.

— В какой?

Я назвал адрес и скинул звонок. В любопытстве Ромы не было ничего удивительного. Он, пожалуй, единственный, кто понимал её и изредка отчитывал меня, когда я был особенно жестоким и непримиримым. Только Рома смог найти с ней общий язык, наверное, потому, что ещё в школе любил её. Со временем это, конечно, прошло, но они продолжали дружить. Он её поддерживал, когда я отталкивал, помогал справиться с той жизнью, которую она для себя выбрала.

Как не странно, но на нашу дружбу это не влияло. Мы продолжали общаться, да и бизнес наш процветал. Именно поэтому я совсем не удивился, когда приехал в больницу и застал его в палате, держащем её за руку. Она всё ещё не пришла в себя. Состояние стабильное. Если сделали переливание, так что скоро она должна очнуться.

Отцу и матери я сообщил. Они побудут с Даней, пока Валя не придёт в себя. Я хотел побыть рядом. Она нуждалась хотя бы в ком-то. Её отец и мама тоже скоро прибудут. Пока у неё был Рома, решил позвонить Вите.

— Как ты, малыш? — было моими первыми словами.

— Обычно, — ответила она. — Скучаю. Ты приедешь?

— Я бы хотел, но… тут кое-что случилось.

— Что-то с Даней? — заволновалась, моя девочка.

— Нет. С Валей. Она порезала себе вены.

— Она… жива?

— Да.

Услышал, как она облегчённо выдохнула. Да, Вита изменилась до неузнаваемости, но вот человеческие черты и сострадание у неё остались.

Честно? Это радовало! Я знал, что рядом со мной девушка, которая никогда не навредит другому. Морально возможно, но не физически. Даже сейчас она не желает Вале смерти. Я уверен, что она переживает и делает это искренне, потому что какой бы ни была моя жена, она тоже человек и заслуживает каких-то чувств.

Мы говорим ещё немного, после чего я отключаюсь и иду в палату. Дверь слегка приоткрыта, и я чётко слышу слова друга, которые заставляют меня остановиться:

— Это я виноват, Валя, я. Прости меня, родная, я так тебя люблю, так люблю. Зачем ты так, я ведь жить без тебя тоже не буду.

В этот момент просто охереваю. Отхожу от двери палаты и прислоняюсь к стенке неподалёку. Чего и о ком я ещё не знаю. Сейчас ощущение, что я в каком-то сериале. Вокруг творится такая хрень, и я не знаю, что думать. У меня остался только один человек, который не выкинул никаких фокусов — отец.