— Ничего? — спрашивает Рома, видя моё замешательство.

Молча качаю головой и понимаю, что у меня не получается вспомнить. Возможно, я и не видел её нигде, просто зацепился, как за надежду. Спустя несколько минут раздаётся трель звонка. Я вздрагиваю, но вижу номер матери и успокаиваюсь.

— Да.

— Сынок, — тараторит мама, — мне плохо, я в больнице, меня оформляют на сохранение. Можешь приехать?

— А что с Олежиком? — перекривил я маму, зная, как она называет своего теперешнего мужа.

— Он в отъезде, а я в панике.

— Ладно. Приеду.

Мама сбрасывает мне адрес, и я выхожу из квартиры, сажусь в машину и еду в поликлинику, по пути проклиная всё и всех. Не понимаю, почему когда нужно его вечно нет. К чему эти регулярные командировки и поездки. У него беременная жена. Что он себе позволяет?

К больнице я доезжаю за двадцать минут. Молча вхожу, подхожу к регистратуре, диктую данные и прохожу в палату к матери. За это время она осунулась ещё больше, стала бледнее.

— Ты уверена, что у вас всё нормально? — задал вопрос, который интересовал меня больше всего.

— Да, конечно, просто Олег… снова в командировке.

Не знаю, что на меня так действует, то ли мама, то ли её это «Олег», но внезапно ко мне доходит, где я видел эту зажигалку. У её мужа ещё пять лет назад. Когда я съездил ему по роже, у него выпала точно такая же зажигалка…

Глава 18

Не знаю, почему так цепляюсь за эту зажигалку. То ли потому, что это действительно существенная зацепка, то ли по той причине, что где-то в глубине души я всё ещё не принял Олега и не смог простить маму. Да, я редко в этом признаюсь, но внутри меня осталась подростковая обида. Я до сих пор чувствовал то разочарование в том, кого ты любил больше всех.

Мама всегда была для меня богиней. Я её боготворил, любил так, как никого, но она меня предала. Все восемнадцать лет я жил не с матерью, и далеко не в идеальной семье. Все вокруг то и делали, что лгали и лицемерили. Да, в восемнадцать это всё так же больно и неприятно, чтобы не говорили окружающие о том, что ты мужик, и это мелочи. Нифига это не мелочи!

После разговора с мамой, которая просила приехать, я не просто ехал, я мчался в больницу, потому что это было важно. Не скажу, что я хотел, чтобы Олег оказался тем самым партнёром Стёпы, скорее, наоборот. Я этого не хотел хотя бы потому, что это скандалы, разбирательства, суды, а мама… у неё, судя по всему, и так не слишком радушная беременность.

Подъехав к больнице, сразу же направился к стойке регистрации, протянул свой паспорт, подождал и двинулся в шестьдесят седьмую палату. Мама лежала на большой, удобной кровати, ела яблоко и держала в руке смартфон, быстро листая, как я потом понял, ленту в инстаграме.

— Тебе уже легче? — подхожу, обнимаю маму и только сейчас замечаю, как она осунулась за эти месяцы.

— Мне станет легче после родов, — фыркает мама. — Я просто жду не дождусь момента, когда с меня достанут ребёнка, — она говорит раздражённо, но я чувствую в её голосе скрытую нежность. Хоть ей и сложно, но она старается и это ощущается.

— Ну ладно тебе. Что случилось, расскажешь?

— Да что. Мне стало плохо, я позвонила в скорую, ну и вот… меня забрали и сюда определили. Олег уже едет. Будет через несколько часов.

— А где он был? — решаю задать вопрос, который интересует меня больше всего.

— В командировке, где же ещё.

— А в каком городе не знаешь?

— Нет, — фыркает мама, — я ему доверяю.

— Мама, — решаю таки расспросить о зажигалке, — слушай, я видел у Олега зажигалку. Вот, — разворачиваю листок и протягиваю ей изображение, — ты не знаешь, где её можно было бы купить?

— Точно такую же? — удивлённо спрашивает она.

— Да.

— Такую не купить. Она эксклюзив.

Понимаю, что это именно то, что я хотел услышать, но мне всё равно не по себе. Мама продолжает что-то рассказывать, но я её не слышу. Перед глазами тела всех девушек, которых, вполне вероятно, мог убить её муж, отец моего, ещё не родившегося, брата. Хотел ли я этого? Определённо, нет. Но и оставлять всё на самотёк нельзя. Неизвестно, сколько ещё будет жертв и где гарантия, что следующей не будет моя мама.

— Ты меня слушаешь? — мама дёргает меня за плечо, и я немного прихожу в себя.

— Извини, задумался.

— Понятно, — она закатывает глаза. — Говорю, что купила её по заказу. Чертёж индивидуальный. Олегу всегда нравился. Что-то там символизирует, — она махнула рукой, — многие отказывались делать, потому что очень сложно. В рисунке множество мелких деталей. С ними непросто работать.

— Да.

Отвечаю хоть что-то, чтобы не молчать, но на самом деле я всё больше уверяюсь в том, что Олег причастен, хотя и не вяжется его образ с эдаким маньяком-убийцей, причём серийным.

— А где она сейчас?

— Зажигалка? Так, у Олега. Где же ей ещё быть. Он с нею не расстаётся, дорожит. Мой подарок, всё-таки, — с гордостью произносит мать.

Именно в этот момент я понимаю, что ничего ей не скажу. Да и что говорить? Эта зажигалка была на фотографии серийного-убийцы? Уверен, мама будет говорить что-то о том, что этого не может быть, что это бред и этому есть какое-то объяснение. Конечно, есть! Вот только оно самое простое. Олег причастен.

Я быстро распрощался с мамой и вырулил с больничной стоянки. Оставлять её в больнице я не опасался. Здесь персонал, да и вряд ли Олег что-то с ней сделает. Они живут уже больше пяти лет. Мама никогда не жаловалась.

Усмехнулся. Боже, что я знаю о серийных убийцах? Какие они? Что собой представляют? Если Олег действительно причастен, то охарактеризовать его можно по-особенному. Я знаю его как жёсткого человека, отлично знающего своё дело. Он дружил с нашей семьёй больше пятнадцати лет, но сказать, что я его жаловал…

Он мне не нравился хотя бы потому, что после его прихода отец вечно ругался с мамой, они скандалили и орали на весь дом. Со временем положение вещей улучшилось, но кардинально не изменилось. Олег по-прежнему приходил, а папа был недоволен. Только после того, как я застал их с мамой вместе, понял, что к чему. За пять лет мы едва перекинулись с ним и парой слов. Но сейчас меня волновало другое.

Где именно он был? Куда ездил? Уж не следил ли он за Витой, пока мы рыли информацию? Вита должна вернуться через несколько недель, хотя я бы предпочёл, чтобы она была здесь, рядом со мной. Последние дни мы даже не созванивались. Я говорил о делах и старался если и звонить, то ненадолго. Боялся, что выдам свою тревогу и заставлю её нервничать. Вите нужен отдых, ей просто необходимо отвлечься от всего, что происходит.

После поездки к матери у меня была мысль съездить к отцу, поговорить с ним об этом Олеге. Не знаю, что конкретно должен спросить, но решил, что так будет правильно. Уже когда подъезжал к дому, зазвонил телефон.

— Да, Рома.

— Ты где?

— Решил съездить к отцу.

— Дуй сюда. Тут такой, — взволнованно проговорил друг. — Леонтию удалось взломать ещё кое-что интересное.

— Еду.

Развернул машину и помчался обратно. То, что они могли там обнаружить, точно было важно. Если честно, то было уже страшно. После всего того ужаса, что мы уже узнали, не хотелось отыскать ещё что-то подобное.

***

Когда я приехал, Рома с Леонтием сидели за компьютером.

— Что нашли? — спросил практически с порога.

— Иди сюда, — позвал Леонтий. — Смотри.

Взглянул на экран, но увидел там какие-то документы.

— Что это?

— Копии документов на трудоустройство за границей, — спокойно прокомментировал Лео, но я, если честно, ничего не понял.

— Что это значит?

— Они вывозили девушек за границу на работу, — глухо произнёс Рома.

— И что это нам даёт?

— Вообще, если просто смотреть, то ничего, — спокойно сказал Лео, — но ведь у нас всё непросто, верно? Я порыл название этих компаний. Их не существует, а девушки… почти все числятся без вести пропавшими. Я прошерстил интернет и нарыл несколько видео. Родственники, друзья и близкие твердят только одно — поехала на заработки и не вернулась.

— Вообще это стандарт, но… — вставил свою реплику Рома.

— Но таких совпадений не бывает. Действительно устроилась на работу только одна девушка — Александра Быстрова, но и то потому, что в последний момент не приехала на собеседование, — продолжил Лео.

— Откуда вы всё это узнали? — недоумевал я. Меня не было всего несколько часов, а они успели нарыть столько информации.

— Обижаешь, — Лео посмотрел на меня слишком удивлённо. — Мы бы и не обратили на неё внимания, но в документах она числиться, понимаешь? Она действительно устроилась на работу, но… девушку не разыскивали. Она поехала через другую компанию.

— И что это нам даёт? — действительно, ничего не понимал.

— Ты, правда, не понимаешь? — не выдержал Рома. — Она наверняка видела тех, кто её собирался брать на работу.

— И вы думаете, что это что-то даст? Может, они кого-то нанимали.

— Слишком рискованно, — пояснил Леонтий. — Подумай сам. У них несколько липовых компаний. Они зарегистрированы на несуществующих личностей. Найти их нереально.

— Думаете, полиция не обрабатывала эту Быстрову?

— Возможно, но так как после этого было ещё несколько сделок и пропаж, то это не дало результатов. Вполне вероятно, что Быстрова и не запомнила их. А у нас есть фото предполагаемого преступника, — Леонтий был доволен, и я его прекрасно понимал.

— Двух, — быстро выдал. — У нас есть фото двух подозреваемых.

— Кто второй? — спросил Рома.

— Олег. Муж матери. Зажигалка, которую я просил распечатать, принадлежит ему и она — в единственном экземпляре.

— Нифига себе, — присвистнул Леонтий, широко улыбнувшись. — Чувствую себя настоящим Шерлоком.

— Предлагаю найти эту девушку и показать ей фотки, — решил, что это будет самым правильным.

— Уже. Она живёт недалеко отсюда и недавно приехала с работы, — сообщил Леонтий.

— Как вы это узнали? — не переставал удивляться я.

— Соц. сети творят чудеса, — хохотнул Лео.

Мы дружно собрались и вышли из его квартиры, прихватив с собой злосчастный ноутбук. Мало ли.

***

Александра жила действительно недалеко, но чем ближе мы подъезжали, тем рьяней спорили о том, что мы ей скажем, и вообще, кто пойдёт к ней. Спустя полчаса споров мы таки пришли к выводу, что пойду я и Леонтий. Рома катастрофически не может быть спокойным, да и он ещё немного находился на нервах после всего, что узнал.

Мы с Леонтием поднялись на третий этаж, нашли сорок шестую квартиру и несколько раз позвонили в дверь. По ту сторону что-то грохнулось, послышались шаги и шорох, а затем щелчок замка. Дверь открыла та самая Александра.

— Здравствуйте, мы бы хотели поговорить с Александрой Быстровой, — решил, что лучше спросить, потому что так будет подозрительно.

— Это я, — спокойно ответила девушка.

— Мы бы хотели поговорить о компании «Дельмара», которая собирала людей для трудоустройства за границей.

Девушка удивлённо приподняла бровь и, как мне показалось, в её глазах промелькнула волна страха.

— Что именно вы хотите знать? — выдавила она, наконец. — И вообще, кто вы?

А вот об этом мы не подумали и, видимо, это отобразилось у нас на лице, потому что девушка уже, было, хотела закрыть дверь. Благо, Леонтий придержал её и выдал:

— Простите… понимаете, я потерял свою жену. Она… тоже устроилась к ним, но… её не нашли, понимаете? — стоял в стороне и понимал, что вся та боль, с которой он говорит — реальна. Да, он придумывает конкретно историю с трудоустройством, но всё остальное.

Он говорит настолько реально, что я ему верю. Вижу, что и девушка проявляет доверие, отодвигает дверь и тихо говорит:

— Входите.

Мы проходим в небольшую, но довольно уютную квартиру. Небольшой коридорчик, в котором я сразу же улавливаю маленькие туфельки, детскую курточку на крючке. Александра ведёт нас на кухню, жестом просит сесть за стол.

— Будете кофе или чай?

— Нет, спасибо, — отвечаем почти вместе.

— Что-то покрепче? — выдаёт девушка. Видимо, разговор нелёгкий не только для нас, но и для неё.

— Можно, — я киваю, понимая, что это нужно скорее ей, чем нам.

Девушка достаёт из холодильника янтарную жидкость, берёт стаканы, наливает и протягивает нам. Свой стакан осушает практически сразу, моет и поворачивается к нам. Упирается руками в столешницу и, наконец, говорит:

— Меня пригласили на работу четыре года назад. Я согласилась, потому что растила дочку, нужны были деньги. У матери не то здоровье, чтобы работать, а вот с внучкой посидеть могла. Я устроилась, мы обо всём договорились, но в последний момент у дочери поднялась температура. Я позвонила им, но мне отказали, причём в грубой форме. Сказали, если не приеду сейчас, больше возможности не будет.