Юлия Резник - Застенчивые кроны

— Вино могу тебе организовать. Когда закончим работу.

— Угу… А закончим мы её в следующем году…

— Говорю же — нытик! — рассмеялась Дина, ласково поглаживая Стаса по макушке.

На студии, несмотря на позднее время, отиралось много народу. Похоже, не было цеха, в котором бы работа замирала хоть на минуту. Даша никогда бы не подумала, что отечественное кино находится на таком подъеме, что и озвучила вслух.

— Да, брось… Стоящих проектов — раз-два, и обчелся. А это сериалы клепают. Пудрят людям мозги… — отмахнулась Дина, распахивая двери склада. — Располагайтесь. Стас, доставай эскизы!

Спустя полчаса Дашка уже была готова загавкать. Бесконечное надень-сними кого хочешь бы достало, что уж говорить про неё?

— А как-то раз, — глядя на приунывшую актрису, вспомнил Стас, — заваливаемся мы с Любимовым в обувной… Знаешь Любимова? В боевиках здоровенный такой снимается. У него еще шрам на щеке… Ага, так вот, консультант его тоже узнал, зацвел-запах, и давай трещать о том, что они могут его сиятельству предложить… кожу питона, страуса, крокодила, а Любимов, недолго думая, тому и говорит, что ему бы туфли женские, но, чтобы на его сорок третий налезли, ты прикинь? Консультант краснел-бледнел, не зная, что и подумать. Парню ведь никто не сказал, что в театре у всенародного любимца и мачо-мэна женская роль…

Даша рассмеялась. Отдала мужчине очередную рубашку и осмотрелась в поисках своей одежды.

— И сидели мы дружной толпой… Любимов в туфли женские пытается лапы свои втиснуть, ассистент возле него с ложкой корячится, а ребята из наших тухнут со смеху по углам… Ой, здрасте, Герман Маркович, а мы тут, вот…

Даша вскинула голову. У самой двери, подперев стену спиною, стоял Герман. Молодая женщина сглотнула, и в панике осмотрелась. Вообще-то, еще две минуты назад здесь полным ходом шла примерка. Поэтому сейчас она была практически полностью обнажена. Из одежды на Дашке были разве что лифчик, да в комплекте к нему трусы. Достаточно скромные по современным меркам, но много ли они прикрывали? Кровь прилила к щекам и горячей лавой разлилась по телу, устремляясь вслед за внимательным взглядом мужчины. Не разрывая зрительного контакта, Даша пошарила рукой и, нащупав свою футболку, как в замедленной съемке, прижала ту к груди.

— Отвернитесь… — прошептала одними губами.

Герман отворачиваться не стал. Но перевел взгляд на художника по костюмам и его помощника, предоставив своей актрисе некое подобие уединения. Та судорожным движением натянула на себя футболку и схватилась за шорты. Да, возможно, она вела себя глупо. Ничего из ряда вон не произошло. В костюмерной всегда было многолюдно, и она не припоминала, чтобы другие актеры особо переживали по этому поводу. Тем более, они бы так себя не вели при встрече с режиссером. Тот же не был каким-то сталкером или извращенцем… Злясь на себя, Дашка отбросила за спину волосы и, вдохнув поглубже, обернулась. Едва не рассмеялась вслух. В то время, как она себя все сильнее накручивала, Герман о ней и думать забыл. Мужчина сосредоточенно слушал Дину, и одновременно с этим просматривая какие-то бумаги у нее на столе. Завидев Дашу, как ни в чем не бывало, кивнул ей, закинул в рот печенье, которое взял из вазочки, стоящей на столе, и тщательно его прожевал.

— Целый день бегаю, жрать хочу — сил нет, — пожаловался он, не сводя с Дашки своего прозрачного взгляда. И таким он ей в этот момент показался понятным… Обычный человек, который устал на работе.

— Даш… Даша! Что ты молчишь, как тебе этот вариант?

— А? Кгм… — Дашка протянула руки к огромной папке с эскизами, перехватила ту и, взглянув на предложенный рисунок, тряхнула головой. — Ну… Этот вариант неплох, но мне больше нравится… — Даша принялась листать страницы, в попытке найти нужное. Папка накренилась, и незакрепленные страницы полетели на пол. Она попыталась подхватить их, но не справилась с задачей — папка выпала из рук и звонко шмякнулась об пол.

— Садись! — заорала Дина.

— Ч-что?

— Падай на папку! Ну же, немедленно!

— К-как падать, к-куда? — хлопала ресницами Дашка, ничего не понимая.

— Ж*пой своей тощей — на папку! Ну же! Упавшая папка — плохая примета!

Киношники — люди суеверные. Дашка успела это усвоить. Упавшая папка — это действительно плохо. Очень-очень плохо. Плохо настолько, что, ни секунды больше не раздумывая, Даша плюхнулась на пол. Прямо, как ей сказали — тощей ж*пой на папку с эскизами.

— Твою мать… — прошептала, когда боль от удара немного схлынула. Медленно подняла зажмуренные веки, и тут же наткнулась на полный тревоги взгляд режиссера.

— Ты как?

— По-моему, у меня все кости сместились…

— Еще бы! Ты со всех ног шмякнулась!

— Так сказали же — падать… Примета плохая… — оправдывалась Дашка.

Глаза Германа потрясенно распахнулись, обнажая все то внутри, что обычно было скрыто от посторонних. Он выглядел настолько изумленным, что Даша, несмотря на острую боль, прыснула, а потом, не выдержав, громко захохотала. Она смеялась, и смеялась, и с себя, и с него, и с самой ситуации. Честно пыталась взять себя в руки и перестать ржать, но стоило ей хоть немного успокоиться, снова представляла, как произошедшее выглядело со стороны, и заходилась в новом приступе смеха. Заразившись от Дашки, рассмеялся сначала Стас, а потом и Дина. Всеобщее веселье не прошло и мимо Германа. Взгляд голубых глаз мужчины потеплел, а губы растянулись в улыбке. Он протянул ладонь, и сжал её руку на запястье, участливо поинтересовавшись:

— Ты точно в порядке?

Дашин смех оборвался. Его прикосновение током прошло по венам и ударило в голову. Она никогда по-настоящему не хотела мужчину. Никогда не испытывала этой животной тяги. Не понимала, не знала её… Несмотря на все то, через что ей пришлось пройти, Даша никогда не испытывала истинной страсти. Оказалось, что страсть порабощает. Сдирает покровы, оголяет душу… Делает беззащитной настолько, что становится страшно, и хочется в панике убежать. Но еще сильнее хочется ей покориться. Отдать всю себя… Обнаженную, безоружную… Сумасшествие.

— Ты можешь встать?

Слова Германа доносились, будто сквозь вату. Голова кружилась, и в глазах плыло. Даша не видела никого и ничего больше. Только он. Красивое, породистое лицо. Тяжелый подбородок. Когда-то сломанный, и оттого несимметричный нос, который добавлял брутальности его классической красоте. Но главное — глаза. Потрясающие, совершенно колдовские глаза…

— Даша, ты точно в порядке?

— Да-да, извини… Я немного задумалась.

Воспользовавшись помощью Германа, Даша плавно поднялась и, не глядя на мужчину, принялась собирать рассыпавшиеся эскизы. Её пальцы подрагивали, и, наверное, Герман это тоже увидел.

— Думаю, на сегодня мы закончили… — прокомментировала Дина, когда им, наконец, удалось навести порядок. — Ну, и напугала ты нас, Дашка…

— Вы меня тоже, — наигранно рассмеялась та. — Падай на папку, падай на папку! Ну, надо же…

— Тебя подвезти?

— Не-а. Я прогуляюсь, а после возьму такси.

— Ну, смотри, как знаешь. Пойдем, Стасик, тебя хоть домой подкину.

— Моя ж ты спасительница.

— Вот-вот, помни мою доброту…

На стоянке перед киностудией было по-прежнему многолюдно, Дина и Стас уехали, а Даша медленно пошла вперед. Она не могла найти объяснение тому, что с нею происходило. И это до чертиков её пугало.

— Хороший вечер…

Дашка испуганно обернулась. Оказалось, что Герман все это время следовал за ней.

— Ты тоже решил прогуляться?

Мужчина пожал плечами:

— Почему бы и нет? Мне нечасто выпадает такая возможность…

— Добро пожаловать во взрослую жизнь, — криво улыбнулась Даша, возобновляя движение.

— Это реплика твоей героини…

— Да, она мне нравится. Поначалу показалось, что мы с ней похожи, но — нет. Она другой человек. Мне действительно придется играть.

— А ты сомневалась? Доложу тебе, что работа актрисы в этом и заключается.

— Да, но… Если персонаж, похож на тебя, как две капли воды — играть не обязательно. Достаточно быть собой.

— И чем же моя героиня на тебя похожа?

— Казалось, что всем. Я, наверное, тогда только поэтому и согласилась сниматься…

— Она была неприкаянной сиротой.

— Угу… Как и я. Говорю же… Постой-постой…Ты разве не знал, что я — детдомовка?

— Нет. Не знал.

Герман остановился. И Даша тоже ненадолго замерла:

— Что? Почему ты так смотришь?

— Я должен был догадаться, — покачал головой мужчина, возобновляя движение.

— Почему? Разве у меня на лбу горит неоновая вывеска? — ощетинилась Даша.

— Нет… Все гораздо проще — в период подготовки к съемкам я общался со многими детдомовцами… Отирался в их компании, наблюдал за ними, прислушивался к их разговорам. И знаешь, что понял? В таких людях есть некая индивидуальность. То, что их выделяет из серой массы других людей…

— И что же это? — женщина ещё сильнее нахмурилась

— Аура недоверия.

Даше совсем не нравилось то, что ей говорил Герман. Она не хотела углубляться в анализ и раздумывать над тем, что он имел в виду.

— Чушь.

Герман искоса взглянул на неё и покачал головой:

— Мне так не кажется.

— Аура недоверия? Ты серьёзно?

— Детдомовцы — одиночки, факт. Всегда держатся особняком. Ни на кого на рассчитывают, и никого, по большому счёту, не любят.

Можно было бы поспорить, и Даша даже открыла рот. Но в тот самый момент, когда слова уже должны были сорваться с губ, поняла, что так и не нашла аргументов. Обладала ли она аурой недоверия? Черт, да какая там аура… Аура — это что-то эфемерное, бестелесное. А её недоверие можно было потрогать руками. Даша жила под ним, как под куполом, не боясь боли и потрясений. И её вполне устраивало, что эта жизнь была абсолютно стерильной. Недоверие и было тем самым стерилизатором. Дашка это понимала. Другое дело, что Герману вовсе необязательно было быть таким проницательным…

— А если все так, как ты говоришь, то почему же ты не вычислил меня сразу?

Герман поддел носком шикарной туфли камешек и сухо прокомментировал:

— Наверное, потому, что в то время мои мысли были заняты совсем другим.

— Да, извини… Я знаю о трагедии, случившейся с твоей семьей.

— Я потерял сына.

Теперь первой остановилась Даша. Было ужасно непривычно идти вот так… и просто разговаривать. Как будто и не было всей той неприязни между ними.

— Не представляю, как ты это пережил. Просто не представляю.

Герман не знал, что ответить. Он вообще не понимал, почему разоткровенничался. Не иначе, что-то повредило ему мозг. Или… дело было в том, что с течением времени Даша открывалась ему совершенно с новых сторон. Она была не только талантливой актрисой, но еще и удивительно не привередливым, организованным человеком. Все члены команды, которые сталкивались с Дашей в процессе подготовки к съемкам, отзывались о ней, как о большой трудяге. За все время до него не дошло ни единой жалобы. Хотя, если признаться, он довольно скрупулёзно отслеживал этот вопрос. Ну и, конечно, космической силы притяжение. Он не помнил, что так бывает. И не стал бы утверждать, а случалось ли с ним такое вообще… Когда любой жест, взгляд, движение ресниц пробуждали что-то низменное, возвращая к жизни. Герман столько лет жил работой, и только Даша совершенно непостижимым образом заставила его от нее оторваться. Заинтересоваться чем-то еще… Заинтересоваться ею. А ведь не делала для этого ничего. И не планировала даже…

— Как пережил? Не знаю… Тяжело пережил. Как сейчас помню день, когда сын родился. Как я впервые взял его на руки, удивляясь, почему все вокруг говорят, что он красивый. На самом деле Егор был красным, сморщенным и страшным… Господи, прости…

Дашка рассмеялась. Ей это было так знакомо! Ян тоже ей поначалу показался не слишком красивым. Но она постеснялась высказать свое мнение.

— Знакомая ситуация…

Зря она так редко улыбалась. Это было красиво. Даша вообще была невероятно, завораживающе прекрасна. Он тонул, потеряв ориентиры.

— Ты родила…

— В пятнадцать. Не считай…

— Не каждый бы на такое решился.

— А я бы и не решилась, если бы не Люба и Ставр. Я им по гроб жизни обязана.

Если бы кто-то месяц назад сказал Даше, что она будет делиться с Германом самым сокровенным, она бы рассмеялась ему прямо в лицо. Но сегодня… что-то навсегда изменилось.

— Ты куда сейчас?

— В гостиницу…

— Давай, подкину?

Даша пожала плечами. Если есть такое желание — почему нет? Они свернули к стоянке, прошли к черному двухдверному BMW. Как и следовало ожидать, Герман открыл для нее дверь, и помог устроиться на пассажирском сидении. Даша в восхищении осмотрелась: